ЕЛЕНА ЛАРИНА,
ВЛАДИМИР ОВЧИНСКИЙ
ПРЕСТУПНОСТЬ ЭПОХИ
ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
XXI ВЕКА
Преступность в высокотехнологическом мире:
трудности и ресурсы выживания.

Продолжение. Начало в №3, 4 за 2017 год.

В XXI веке, с появлением первых мощных киберпреступных группировок, среди правоохранителей-практиков, экспертов и криминологов разгорелись жаркие споры о взаимоотношениях традиционной и высокотехнологичной ор-ганизованной преступности. Ряд авторов, в том числе уже упомянутый Марк Гудман, полагают, что чем дальше, тем больше происходит интеграция меж¬ду новой и традиционной организованной преступностью, с подчинением тра-диционных преступных группировок киберкриминалу. В то же время подавля-ющее большинство представителей Европола, а также исследователей из стран ЕАЭС, полагают, что высокотехнологичный криминал и традиционная организованная преступность существуют как бы в разных реальностях, сла¬бо пересекаясь и взаимодействуя между собой.
По нашему мнению, идущие уже не первый год споры вызваны тем, что каждый из участников смотрит на вопрос с позиции своей страны или регио¬на. Поскольку в разных локациях взаимоотношения между традиционной и высокотехнологичной организованной преступностью сложились по-разно¬му, возникает разнобой в оценках.
Эта разница обусловлена, с одной стороны, преимущественно специали-зацией организованной преступности на определенных видах криминала, а также ее историей в конкретной стране. Свою лепту внесли события послед¬ней четверти XX и первого десятилетия XXI веков.
В этот период времени в целом ряде стран правоохранительными орга-нами предприняты масштабные действия в борьбе с организованной пре-ступностью.
К 80-м годам прошлого века ФБР и полиции Штатов удалось выиграть более чем полувековую борьбу с мафией и подавляющей частью других пре-ступных группировок общеамериканского масштаба. Разгромили несущие конструкции и инфраструктуру мафии и каморры, практически поставивших в 50-70-е гг. под свой контроль политику и экономику страны.
Эти и подобные успехи правоохранительных органов породили иллюзии, что новая высокотехнологичная организованная преступность не имеет отно-
шения к традиционной и появилась практически на пустом месте исключи-тельно вследствие девиантных наклонностей молодежи и отключения соци-альных лифтов во многих странах. Представляется, что это — ошибоч¬ная оценка.
Лучшим аргументом в любой дискуссии являются факты. В 2016-2017 гг. целый ряд крупнейших мировых форумов выделили в числе 10 наиболее ост-рых международных проблем и рисков мировой экономики организованную преступность. Об этом говорили участники конференции Двадцатки в 2016 г. в Ханчжоу (Китай), и на заседаниях Давосского форума—2017, и на конферен¬ции Всемирного банка, посвященной институциональным проблемам и рис¬кам мировой экономики. В ходе трех крупнейших международных событий, их участники выделили одни и те же 10 основных сфер деятельности организо-ванной преступности в настоящее время и на ближайшие 10 лет. Среди них:
— финансовые преступления, включая незаконное обогащение, отмыв и преступное перемещение финансовых ресурсов, капиталов и активов;
— производство, хранение, транспортировка и продажа контрафактной продукции;
— хищение и противозаконное использование интеллектуальной собст-венности;
— преступная деятельность, связанная с производством, хранением, оборотом и сбытом наркотиков;
— незаконная торговля оружием;
— работорговля;
— незаконное изъятие, хранение, транспортировка и использование че-ловеческих органов для трансплантации;
— организованная педофилия;
— незаконный игорный и лотерейный бизнес, включая создание вирту-альных казино, противозаконных компьютерных игр, предполагающих безли-цензионную монетизацию и т. п.;
— широкий круг преступлений экологического характера, в первую оче-редь, связанных с незаконными операциями с городскими и промышленны¬ми отходами, а также отловом, транспортировкой и сбытом фауны.
Сосредоточимся на двух наиболее быстро развивающихся направлениях преступной деятельности, где наиболее активны ОПГ.
Начиная с 2009 г. практически не растет объем мировой торговли. Более того, по предварительным данным, в 2016 и 2017 гг. возможен небольшой, порядка 1-3% спад объемов глобального товарооборота. Вместе с низкими темпами роста секторов экономики, за исключением финансового сектора, все возрастающую роль играет тенденция к протекционизму. По данным ВТО, только с октября 2015 по май 2016 гг. группа стран 020 приняла 145 законов, направленных на усиление торговых барьеров, а всего с 2008 г. было приня¬то более полутора тысяч таких законов. В общей сложности, по подсчетам из-вестного британского экономиста Саймона Эвенетта, число протекционист¬ских законов и нормативных актов в мире приближается к четырем тысячам. При этом 80% торговых барьеров приходится на страны “двадцатки”, то есть на ведущих игроков мировой экономики.
Эксперты с большим опасением ожидают деятельности администрации Д. Трампа, которая настроена еще более усилить барьеры на торговлю Со-единенных Штатов с Китаем и Мексикой. Это при том, что на мировую тор¬говлю трех стран — США, Китай и Германию — приходится более 50% всего глобального товарооборота.
Все новые таможенные барьеры, страновые и технические регламенты и стандарты и другие протекционистские препятствия в международной торгов-ле, по словам китайского лидера Си Цзиньпина на Давосском форуме — 2017, неизбежно будут стимулировать трансграничную организованную преступ-ность и наращивать объемы контрафактного товарооборота.
В 2014-2016 гг. объем мировой торговли рос немногим более чем на 2%, по данным ВТО, рост объемов контрафактной продукции составил за эти годы в среднем 84% в год. Различные источники дают заметно различающиеся оценки объема контрабандной торговли и географическую локацию преступных синдикатов, занятых в этой сфере. Так, в рамках Четвертого международного форума “Антиконтрафакт—2016” министр экономики и финансовой политики ЕАЭС Т. Сулейменов сообщил, что контрафактный товарооборот в настоящее время составляет примерно 3% от общего объема глобальной торговли. При этом основными поставщиками контрафактной продукции являются Ки¬тай — с 63% контрафакта мира, Индия — 3%, и Сингапур — 1,5%.
Весьма осведомленная аналитико-разведывательная компания “Страт- фор” оценивает объем контрафакта в 5-6% от объема глобальной торговли. В конце 2016 г. на ежегодной международной конференции, посвященной препятствиям международной торговле, американская ассоциация ветеранов спецслужб “Старые вороны” оценила объем контрафакта как минимум в 8-10%, против 3% — в 2008 г. При этом были предоставлены статистичес¬кие отчеты и доказательства, которые убедили руководителей крупнейших ев¬ропейских банков, ритейловых и торговых сетей и компаний, типа Glencore, Cargill и т. п., в точности данных оценок. Наконец, согласно данным Ассоци¬ации британских банков, общий объем контрафакта составлял порядка 9 трлн долларов, из которых как минимум 4 трлн долларов — это прибыль ОПГ от не¬законных сделок.
Наиболее активно вовлечены в контрабандную трансграничную и транс-континентальную деятельность китайские, вьетнамские, латиноамериканские и балканские преступные синдикаты. В наибольшей мере от этого направле¬ния преступной деятельности страдают домохозяйства и бизнес Соединенных Штатов Америки, Канады, западноевропейских стран ЕС, России и Индии.
Второй по темпам роста криминальной сферой деятельности трансгранич¬ных ОПГ является черный рынок трансплантантов. По оценкам Global Financial Integrity он увеличивается на 50-60% ежегодно и в настоящее время составля¬ет примерно 1,5-2,0 млрд долларов в год. Конечно, его масштабы не сравни¬мы с глобальным оборотом контрафакта, но темпы не менее впечатляют.
Торговля человеческими органами категорически запрещена в большинстве стран мира, включая все развитые страны. Ее запрещают Всемирная организа¬ция здравоохранения (ВОЗ) и уголовные кодексы этих стран. Так, продажа ор¬ганов (в том числе и продажа трупов) в США официально запрещена с 1984 г. и карается пятью годами тюрьмы, а также штрафом в 50 тыс. долларов.
При этом дефицит органов для трансплантации создает предпосылки к развитию соответствующего “черного рынка”. Определены нелегальные це¬ны на органы: так, почка оценивается от 10 до 100 тыс. евро, печень в 20-150 тыс. долларов, сердце в 250 тыс. долларов, поджелудочная железа — 45 тыс. долларов, роговица глаза — 5 тыс. долларов. Высокие цены на неле¬гальном рынке обусловливают вовлечение в данный подпольный бизнес орга-низованной, в том числе транснациональной преступности. ООН разделила все транснациональные преступления на 17 групп. 13-й по счету в этой классифи-кации ООН значится “торговля человеческими органами”. При этом легальный рынок органов для трансплантологии в глобальном и континентальном масшта¬бах отсутствует.
В 2005 г. правоохранительными органами Финляндии и Испании рассле-довалось дело российского гражданина, который вывозил для этой цели де¬тей из России в Испанию, но из-за нехватки доказательств обвинений предъ¬явлено не было.
Широкую огласку получило “дело Надежды Фратти”, итальянки россий-ского происхождения, которая с 1993-го по 2001 гг., по данным ФСБ РФ, вы-везла из Волгоградской области за рубеж 558 детей-сирот, а из Пермской — порядка 300. У сотрудников ФСБ были основания полагать, что все эти дети могли бесследно исчезнуть в итальянских частных клиниках по пересадке ор-ганов. В 2010 г. Волгоградский суд признал Фратти виновной в подделке не-обходимых для усыновления детей документов, а также в даче взяток. Ранее она была трижды судима. В первый раз — в 2002 г. — Фратти была оправда¬на, во второй раз — в том же году — она получила семь лет условно, и, нако¬нец, в 2006 г. она была приговорена к четырём годам условного заключения. Все прежние решения были, однако, отменены по причине истёкшего срока давности Верховным судом России, после чего потребовался четвёртый про-цесс. Вместе с итальянкой российского происхождения по этому же делу про¬ходили и российские граждане — все они также получили условные сроки и были освобождены от уголовной ответственности по сроку давности.
Особого внимания требуют факты вовлечения руководства стран в пре-ступную деятельность, связанную с трансплантологией. Бывший прокурор
Гаагского трибунала Карла дель Понте выпустила в свет новую книгу “Охота”, в которой прямо обвинила премьер-министра Косово Хашима Тачи в убийст¬вах 300 сербов с целью продажи внутренних органов для нужд трансплантоло¬гии. Процесс, обвинителем в котором выступает Евросоюз, по делу “чёрных трансплантологов”, обвиняемых в контрабанде донорских органов, проведе-нии незаконных операций и торговле людьми, начался 4 октября 2011 г. По данным следствия, операции происходили в частной клинике Меёюив. Россия, в свою очередь, ведёт собственное уголовное дело. В ходе следст¬вия допрошены пострадавшие от действий преступной группировки граждане России и других стран. Двое россиян официально признаны потерпевшими — в августе 2008 г. у каждого из них изъяли левую почку, заплатив к тому же го-раздо меньше обещанного.
Динамичное развитие пересадок органов в лучших клиниках Северной Америки, Западной Европы и Южной Азии при отсутствии белого рынка трансплантатов, убедительно свидетельствует о процветании одного из самых страшных видов криминального бизнеса — бизнеса на человеческих органах. В 2016 г. Международная ассоциация журналистов-расследователей обобщи¬ла результаты уголовных судебных процессов в США, Канаде и странах ЕС против лиц, причастных к этому бизнесу. Выяснилось, что более чем в 85% случаев, несмотря на весь ужас содеянных преступлений, подсудимые полу-чили либо условные сроки, либо процессы были затянуты до истечения сро¬ков данности, либо обвиняемые в ходе процессов были признаны недееспо-собными. Поскольку такое возможно только при наличии криминальных средств воздействия на судей, присяжных и т. п., это является убедительным доказательством, что в данный вид бизнеса втянуты легальные медицинские, фармацевтические и правоохранительные органы многих ведущих стран.
Бизнес на трансплантатах является одним из наиболее высокотехнологич-ных криминальных бизнесов. Он предполагает наличие оснащенных по по-следнему слову техники медицинских центров, где осуществляется изъятие органов, специально экипированных средств доставки и т. п. Одному из кана-лов бельгийского телевидения удалось обнаружить в Заире сверхсовременный медицинский центр, персонал которого состоял исключительно из высококва¬лифицированных врачей французов и бельгийцев, основной специализацией которого было получение органов для трансплантации. В 2016 г. в Ираке сре¬ди разрухи и военных действий удалось обнаружить нелегально проданную интендантами армии США передвижную медицинскую лабораторию — хирур¬гический центр. поставленный в 2003 г. сухопутным войскам США. В момент обнаружения лаборатория принадлежала преступному синдикату, возглавля¬емому, вероятно, гражданами Великобритании и США, занимавшемуся ис¬ключительно поставкой трансплантатов из Ирака в клиники Великобритании и США. Для поставки трансплантатов использовались самолеты специализи¬рованной медицинской авиакомпании. В 2015 г. бригаде расследователей из Германии удалось выйти на след преступной группировки русскоговорящих граждан, занимающейся поставкой трансплантатов из балканского региона в страны ЕС, а также из Украины в Израиль. В Израиле трансплантаты посту¬пали в дорогие частные клиники, специализировавшиеся на обслуживании мигрантов преимущественно из стран постсоветского пространства и США.
При тесном взаимодействии и переплетении традиционных и вновь обра-зованных высокотехнологичных ОПГ, между ними существует сильная разница в методах и организации преступной деятельности. Современные группировки в основном отказываются от традиционных иерархических структур времен до-на Карлеоне и Тони Сопрано, они представляют собой подвижные сетевые структуры. Активно используют аутсорсинг, коллективное предприниматель-ство, платформенные решения и т. п. Одним словом, если преступники до се-редины ХХ века плелись в хвосте технических, организационных и финансовых технологий, то сегодня они, несомненно, находятся в авангарде. Лучшим сви-детельством этому является модельный эксперимент в Мексике. Известно, что самый жестокий мексиканский наркокартель Зетас в своем руководящем ядре состоит из бывших работников мексиканского наркоконтроля и мексиканской разведки. Вот уже десятый год Зетас последовательно расширяет свое влия-ние в Мексике, превосходя и в плане осведомленности, и с точки зрения ло-гистики, а также по критериям финансирования государственные структуры. Более того, за это время ни одного агента или осведомителя полиции в рядах
Зетас выявлено не было. В то же время не проходит и месяца, чтобы тот или иной высокопоставленный представитель мексиканских силовых структур не перешел на сторону Зетас.
Новые времена настоятельно требуют новых методов преступлений, а также новых сфер незаконной деятельности. Нельзя не отметить, что тради-ционные преступные группировки, такие как американская мафия, японские якудза, китайские триады, не смогли по-настоящему освоиться в современном мире. Их активно теснят нигерийские группы, британские кланы, албанские группы и русскоговорящие бригады. Все эти новые преступные образова-ния, с группирующимися вокруг балканскими, румынскими, польскими и украинскими хакерами, также в значительной мере захватили кибер-пространство.
Киберпреступность, безусловно, требует более высокого технического уровня, сметки и дисциплины, чем традиционный промысел ножа и отмычки, но обладает и множеством преимуществ, решающими из которых являются два. Во-первых, добыча одного среднего киберпреступника, по данным нью- йоркской киберполиции, в семь раз превышает добычу уличного преступни¬ка. Во-вторых, в том же Нью-Йорке раскрываемость обычных преступлений составляет в разные годы от 40 до 60%, а киберпреступлений — 4%. Иными словами, киберпреступность — это высокодоходная и мало рискованная кри-минальная деятельность. Не случайно, согласно недавнему опросу в Буха-рестской математической школе, более 70% десятиклассников сказали, что с удовольствием стали бы хакерами в криминальных группировках.
Если первый тренд связан с появлением новых групп, то второй тренд — это взрыв уровня организованности киберпреступников. В старые добрые вре-мена 80-х гг. прошлого века хакеры были либо робингудами, либо самоут-верждающимися ботаниками, старающимися за столом компьютера повысить свою оценку, упавшую до нуля после поражения в драке. Сегодня ситуация иная. Хакеры — это программисты, которые занимаются преступностью ради заработка, а не каких-то иных задач. Главным образом это касается молоде¬жи. Однако часть ранних хакеров-робингудов, не найдя себя в легальном биз¬несе, также ушла в организованную киберпреступность. Поданным ФБР, в на-стоящее время не менее 40% киберпреступников имеют возраст старше 35 лет. Миф о том, что хакеры — это подростки, не более чем недоразумение.
Новые национальные киберпреступные синдикаты — это программно-фи-нансово-организационные структуры нового поколения. Эти структуры имеют возможность отбирать лучших студентов в лучших учебных заведениях, созда-вать собственные мощные центры исследований и разработок, нанимать луч-ших адвокатов. Еще 5-7 лет назад 80% хакеров были одиночками, своего ро¬да неорганизованными фрилансерами.
В настоящее время, согласно исследованию RAND Corporation, 80% ха-керов входят в состав регулярных (постоянных) организованных преступных группировок. С одной стороны, в том, что преступники используют техноло¬гии, нет ничего нового. В конце XIX века, когда вся чикагская полиция пере-мещалась исключительно на лошадях, гангстеры уже использовали первые автомобили для налетов. Первый шестизарядный револьвер был использован не полицейскими против преступников, а преступниками против полицейских. Мобильный телефон стал обязательной принадлежностью наркоторговцев за¬долго до того, как они поступили в полицию. Однако есть некая принципиаль-ная разница между вчерашним днем и днем сегодняшним. Раньше преступ¬ники использовали военные или гражданские технологии, приспосабливая их для своих нужд. Нынешние преступные группы сами разрабатывают техноло¬гии, используют их как отдельный побочный бизнес и реализуют через свои легальные предприятия в гражданской и военной сферах.
Кроме того, особенностью современной преступности является упор на исследования и разработки. Если раньше она использовала технологии либо те или иные устройства по прямому назначению, то теперь преступники ста-раются выжать из технологий все возможное. Например, принятое сегодня повсеместное использование мобильных телефонов для сбора Больших Дан-ных впервые было осуществлено мексиканскими преступными синдикатами. В международном аэропорту Мехико существует обширная вип-зона, где при-летающие высокопоставленные гости коротают время, пока разгружается ба-гаж, и ведут светские беседы либо потягивают пиво. Одновременно, будучи занятыми людьми, которым необходимо все время находиться на связи со своими офисами, они сразу же переключают роуминг. Мексиканские преступ-ники установили, вмонтировав в стойку бара, сложную аппаратуру, которая перехватывала сигналы роуминга и сигнализировала о прибытии того или иного гостя. Соответственно преступники, наблюдая с одной стороны за гос-тем, с другой стороны контролируя разгрузку багажа, имели 15-20 минут вре-мени на то, чтобы в зоне разгрузки багажа не украсть вульгарно багаж, как делают в Европе и Америке, а открыть его, взяв дорогую, единичную вещь, и вернуть багаж в первозданное состояние. В итоге, когда спустя некоторое время жертва ограбления обнаруживала пропажу, она подозревала кого угодно, но не преступников. Промысел процветал полтора года и принес не-сколько десятков миллионов долларов. Он закончился не из-за провала в аэ-ропорту, а из-за неосторожной попытки сбыть на Нью-йоркском аукционе уникальную золотую статуэтку.
Современные преступники быстро адаптируются к техническим новациям и сами создают и продвигают технологии. Варианты адаптации могут быть различные. Например, известна преступная группа, которая, внимательно проанализировав известный сервис иЬег, создала аналог для преступников. Суть сервиса состоит в том, что любой преступник может разместить в прило¬жении место, где он располагается, размер вознаграждения и точку, которую ему надо достичь. Приложение пользуется большой популярностью в преступ¬ном мире, а полиции пока не удалось отследить разработчиков приложения. Еще более удивительным является факт, что приложение каким-то непости¬жимым образом отличает полицейского под прикрытием от обычного водите¬ля. По крайней мере, за полтора года действия приложения полиции ни разу не удалось направить своего водителя, который подвез бы преступника. На предложения лжеводителей, размещенных в приложении, ни один пре¬ступник не откликнулся. Это заставило думать британских журналистов, что создателями приложения являются сами британские полицейские, связанные с преступными группировками.
* * *
В последние десятилетия в мире действует жесткий принцип: чем пре-ступление омерзительнее и доходнее, тем более эффективные и современные технологии использует криминал. Трудно найти более отвратительный вид преступности, чем педофилия. Как пишет в своей новой книге “Бегство от ци-вилизации” известный российский криминолог Юрий Антонян: “Педофил, как правило, исключается из нормальной среды и даже “ненормальной”, если иметь в виду сообщество осужденных. Тем не менее, педофилия относится к числу “стойких”, практически неискоренимых пороков, распространенных во всех странах мира”.
Несмотря на принимаемые меры, этот высокодоходный, попирающий все нормы человеческого общежития вид криминала продолжает процветать на всех континентах, в подавляющем большинстве стран мира. Далека от благо-получия ситуация в нашей стране.
По данным Росстата, с 2013 по 2015 гг. в России на 10 тыс. выросло ко-личество преступлений, совершенных в отношении несовершеннолетних, оно составило 95,5 тыс. При этом детей, пострадавших от действий сексуально¬го характера, в 2013 г. было 1 тыс., в 2014-м — 2,4 тыс., а в 2015-м — 3,7 тыс.
В феврале 2012 г. был принят целый пакет “антипедофильных” законов. Появилось 13 новых составов преступления в УК, серьезно были ужесточены наказания, вплоть до пожизненного, за преступления сексуального характера против детей, были увеличены сроки, необходимые для досрочного освобож¬дения. Однако, несмотря на это, практика борьбы с этим злом в России пока явно отстает от международных стандартов. Например, в США на учете поли¬ции и ФБР стоит более 600 тысяч педофилов. В Германии — около 200 тысяч. У нас — 10 тыс. чел. Разваливаются дела по педофилии в России в разы ча¬ще, чем в ЕС, а сроки наказания за эти ужасные преступления у нас суды да¬ют существенно меньшие, чем в США.
Достоверных данных об объеме мирового рынка продажи педофильского контента и оказания сексуальных услуг не имеется. В значительной мере это обусловлено широким проникновением педофилии в элитные круги многих стран мира. Не проходит и года, чтобы правоохранительным органам не уда-лось раскрыть очередную транснациональную элитную педофильскую тайную организацию.
Так в 2016 г. в Великобритании в результате совместных усилий полиции. разведки и журналистов-расследователей удалось раскрыть педофильскую сеть. Сотни известных на всю страну людей подозреваются в растлении несо-вершеннолетних. Всего под следствием по делу о педофилии оказались 140о человек. Шокированы происходящим даже в Скотланд-ярде. Там заявили, что это только начало расследования. В списке подозреваемых в педофилии 135 звезд телевидения и радио, 43 музыканта, 7 спортсменов и 76 политиков.
Агентам ФБР в том же 2016 г. удалось раскрыть в штатах Калифорния, Ва-шингтон, Орегон сеть загородных клубов, включенных в так называемую сеть “Лолита”. В этих клубах девочки и мальчики в возрасте 10-13 лет подвергались сексуальному насилию со стороны наиболее состоятельных членов американско¬го общества. За одну ночь они платили содержателям сети 50 тыс. долларов. В 2016-2017 гг. правоохранителям становятся известными все новые подробно¬сти про транснациональную элитную сеть педофильских услуг, включавшую не только продажи соответствующих видеороликов, но и поставки живого товара и специальные виды туризма. В качестве пользователей в сеть входили пред¬ставители элиты Европы, Америки, Ближнего Востока, Южной Азии. Сеть, изве¬стная под названием Red Circle, базировалась на островах в Океании и предо¬ставляла детей не только из районов традиционной сексуальной эксплуатации, типа Юго-Восточной Азии и Центральной Америки, но также из Украины, Румы¬нии, региона Балкан и даже Великобритании и Мексики.
По данным, озвученным в 2016 г. представителями группы Анонимус на Берлинской хакерской конференции, растет число сайтов и их клиентов по продаже видеоконтента и непосредственно оказания услуг педофильского ха-рактера в сети Tor. Если в 2013 г. только четыре подобных сайта входили в топ-25 наиболее посещаемых ресурсов Tor, то в 2015-м — уже девять. Со-гласно данным журналистского расследования немецкого журнала Focus че-рез эти и аналогичные сайты в сети Tor ежегодно продается контента и услуг на сумму, приближающуюся к 0,7 млрд евро.
Наиболее нетерпимым и отвратительным аспектом интернета является продолжение использования сетей и платформ для сексуальной эксплуатации детей, а также производства, распространения и продажи контента, связан¬ного с сексуальным насилием над детьми и педофилией.
Согласно имеющимся данным в сети интернет увеличивается количество контента, связанного с сексуальным насилием над детьми и педофилией. По-стоянно развиваются сети преступных трансконтинентальных групп, занимаю-щихся производством, распространением, маркетингом и продажами этого контента. Этот процесс поддерживается целым рядом манипулятивных страте¬гий, как правило, связанных с использованием принуждения на основе запу¬гивания родителей и детей, обманных стратегий и социального инжиниринга, чтобы склонить детей и родителей к участию в отвратительной противоправной деятельности.
Есть два основных типа сексуального принуждения и вымогательства. Пер¬вый — удовлетворение патологических преступных потребностей. Второй — из¬влечение финансовой выгоды за счет сексуального принуждения и насилия в отношении детей, в том числе путем производства педофильского контента.
Как правило, преступные группировки не сообщают детям и родителям об истинных целях вовлечения ребенка в производство контента. Все шире пре-ступники используют информацию, компрометирующую родителей, или уязви¬мости ребенка для того, чтобы получить фото или видео сексуального характе¬ра. На следующей, заключительной, стадии криминальной деятельности группировки, используя компромат и уязвимости, а также же полученные фо¬то и видео, заставляют детей и родителей сниматься для контента, имеюще¬го педофильский характер, а также содержащего сцены насилия над детьми.
Последние пару лет в рамках трансконтинентальной преступности произ-водители педофильского контента принуждают детей сниматься в роликах, содержащих сцены насилия и секса, обещая им, что в случае согласия роли¬ки не будут показаны в стране проживания ребенка, и более того, его семья получит деньги.
Как это ни парадоксально, особо ценится фото- и видеоконтент, в произ-водстве которого участвуют дети из стран Северной Америки и Европы. Пра-воохранительным органам удалось выяснить, что для принуждения детей к съемкам используется иная схема, чем в Африке и Азии. Первоначально пе-рехватывается управление гаджетом ребенка. При помощи гаджета делаются откровенные снимки, зачастую шокирующего родителей содержания. Затем ребенок ставится перед выбором — либо участвовать в производстве педо-фильского контента, либо смириться с тем, что обманом полученный фото- и видеоконтент будет отправлен электронными письмами семье, друзьям, в школу и т. п. Исследование Лиги борьбы с педофилией Соединенного Ко-ролевства показало, что более 75% контента, произведенного в Великобрита¬нии, появилось на свет благодаря данному методу.
Другая распространенная технология базируется на использовании де- тей-ловцов. Специально подготовленные и ранее участвовавшие в произ-водстве сексуального контента несовершеннолетние дети регистрируются в социальных сетях, форумах, площадках для онлайн игр. Пользуясь предо-ставленными им маркерами и скриптами общения, они устанавливают кон¬такт с другими детьми, которые могут согласиться на встречу в реале. В хо¬де таких встреч дети-ловцы провоцируют двусмысленные ситуации, которые снимаются скрытой камерой или фотоаппаратом. После этого наступает фаза шантажа. По данным Голландского королевского института защиты детства, до четверти детей, попавших в паутину детского шантажа, из страха соглаша¬ются на съемки в педофильском контенте.
Многие страны сообщают о появлении в Европе самогенерирующихся неприличных роликов, снятых самими детьми в странах Азии и Африки. Новым явлением стало появление молодежных, руководимых подростками и включающих малолетних детей, групп, производящих на дому сексуальный контент, включая сцены насилия. Эти группы расположены за пределами ЕС и самостоятельно выходят на контакты с провайдерами педофильского кон¬тента в Европе.
Несмотря на признание правоохранительными органами во всем мире сексуального насилия над детьми в интернете и педофильского контента как наиболее актуальной угрозы, отсутствуют масштабные аналитические работы на эту тему. По экспертным оценкам, правоохранители и общественность не преувеличивают, а занижают масштабы этого явления. Кроме того, должным образом не оценены сдвиги, связанные с превращением интернета в повсед-невную рутинную среду жизни детей.
По минимальным оценкам 100 млн детей в период с 2012 по 2017 гг. ста¬нут пользователями широкополосного интернета. Из них не менее 75 млн при¬дется на страны Юго-Восточной и Южной Азии и Африки, на которые прихо¬дится основная часть педофильского и насильственного контента.
Что помимо ужесточения законодательства можно противопоставить ак-тивизации высокотехнологичных преступников, оперирующих в этой сфере? Нужна разработка с привлечением психологов, специалистов в области ин-формационных наук, лучших производителей медиа, специальных учебников и руководств для родителей, как уберечь ребенка от сексуальной эксплуата¬ции и педофилии, а также материалов для проведения пропагандистских кам¬паний среди самих детей.
Необходимо задуматься о создании молодежных движений и подростко-вых инициативных групп по борьбе с педофилией и сексуальным насилием над детьми. Проблема состоит в том, что согласно не только научным иссле-дованиям, но и полицейской информации, полученной от агентов, внедрен¬ных в преступные сети, более 50% жертв шантажа, сексуальной эксплуатации и насилия предпочитают обсуждать проблемы не с родителями и преподава-телями, а со сверстниками.
Доступ к преступному контенту в последние годы значительно облегчен послесноуденовской волной создания серверов анонимизации и шифрова¬ния. В этой связи правоохранительные органы совместно с общественными движениями и НКО должны внимательно изучить возможности легитимного ограничения анонимизации. При этом надо иметь в виду, что анонимиза¬ция и шифрование являются естественным выбором для граждан авторитар¬ных стран, где попираются права человека.
Наиболее популярная технология, используемая для размещения, распро¬странения и продажи педофильского контента, — это Р2Р-сети и конкретно Tor. Из года в год множится число торговых площадок и форумов, доступных в се¬ти Tor, которые ориентированы на лиц с криминальными и психопатическими потребностями, а также стремящихся к приобретению педофильского контен¬та. Если ранее доступ к Darknet требовал специальных технических програм¬мистских навыков, то теперь он доступен для любого пользователя.
Наиболее активно используют защитные меры, связанные с обеспечени¬ем анонимности и шифрования, провайдеры, продавцы и потребители педо-фильского контента. С сожалением приходится констатировать, что в 2015¬2016 гг. резко увеличилась доступность Р2Р-сетей и Tor для лиц, втянутых в качестве провайдеров и потребителей в преступный бизнес по сексуальной эксплуатации детей.
Серьезные сложности для правоохранительных органов создают распрост¬раняющиеся со скоростью лесного пожара приложения для мобильных уст¬ройств, поддерживающие шифрованные видеопотоки и сервисы обмена сооб¬щениями. Помимо прочего, перечисленные программные новации не только создают благоприятные технические возможности для развития рынка педо¬фильского контента, но и существенно затрудняют правоохранительным орга¬нам проведение расследований и поиск неопровержимых доказательств учас¬тия в противоправной деятельности.
С 2011 по 2016 гг., согласно имеющимся оценкам, на 30-40% ежегодно возрастал объем педофильского контента, транслируемого через потоковое видео. В 2015-2016 гг. преступные синдикаты перешли к работе по новой мо-дели — производство под заказ с распределенным во времени доступом.
Данная модель предусматривает, что преступные группы через Darknet полу-чают от особо состоятельных педофилов заказ на производство конкретного контента, в котором прописывается возраст, пол, этническая принадлежность ребенка, а также характер извращенных действий. Заказчик получает кон¬тент, изготовленный по его желанию эксклюзивным образом по наиболее вы¬сокой цене. Затем цена снижается, а круг охвата пользователей контента по-следовательно увеличивается. Необходимо отметить, что данную модель впервые использовали криминальные группы, и лишь в настоящее время она стала распространяться в легальном контентном бизнесе.
Отличительной особенностью преступных групп, оперирующих в онлайн и оффлайн производстве и дистрибуции педофильской продукции, является высокий уровень технического и кадрового оснащения. Согласно данным Ев- ропола в некоторых группах бизнес-модели создают выпускники наиболее престижных европейских университетов.
В настоящее время в условиях все возрастающих усилий во всем мире по борьбе с педофильским контентом происходит деконцентрация криминально¬го бизнеса. Если еще несколько лет назад одна и та же группировка произво¬дила контент, доставляла его до потребителей, продавала и даже занималась шантажом клиентов, то теперь каждая фаза бизнес-процесса обособляется. На каждой стадии работают отдельные компании, никак не связанные между собой, за исключением транзакционных операций. Идеальным средством для финансовых операций контрагентов с низким уровнем взаимного доверия яв¬ляются биткойн и другие криптовалюты. Они, в отличие от обычных денег и юридических договоров, базируются не на доверии и согласительном рас¬смотрении споров, а на алгоритмических прописках условий транзакций.
Традиционно потоковое видео, транслирующее педофильский контент, а также контент с жестоким обращением с детьми, производилось преимуще-ственно в Юго-Восточной Азии, и прежде всего в Бангладеш, Таиланде и на Филиппинах. Однако в настоящее время география существенно расширяет¬ся. Новым районом производства подобного контента стали страны Централь¬ной Азии и Андского пояса в Латинской Америке. Кроме того, по особо высо¬ким ценам продается контент, снятый в Европе, прежде всего на Балканах, в Румынии, Молдавии и на Украине.
Существуют неоспоримые доказательства, что в последние несколько лет сложился многоотраслевой бизнес, организованный сетевым обра¬зом, в области производства педофильского контента. Таможенные и по-граничные службы стран ЕС установили, что в последние два года наблюдает¬ся значительный рост посещения европейцами, как правило, мужчинами или
супружескими парами, стран производства педофильского контента. Работая под прикрытием, сотрудникам правоохранительных органов ряда стран ЕС удалось выяснить, что с 2015 г. все возрастающей популярностью среди педо-фильских кругов Европы пользуется услуга, когда граждане, выезжающие в районы, известные сексуальной эксплуатацией детей, предварительно зака-зывают “отборочные” или конкурсные видеофильмы, где соответствующим об¬разом сняты дети, которых собираются посетить европейские педофилы.
В последние годы появились еще более опасные сигналы. В 2015-2016 гг. удалось установить, что преступные синдикаты, контролирующие незакон¬ный трафик мигрантов из стран Ближнего Востока, прежде всего Сирии и Аф-ганистана в Европу, создали в Греции, на Балканах несколько кастинговых центров, где они отбирают детей для последующей съемки педофильского видео. Их агенты в лагерях беженцев в Турции, Сирии, других странах Ближ-него Востока заранее договариваются с родителями, что готовы за свой счет перебросить в Европу семью с несколькими детьми в том случае, если ото-бранный ребенок перейдет в их распоряжение, фактически в рабство, для съемок педофильского контента.
(Продолжение следует)
13 “Наш современник” № 5