Галилей рассматривал природу как книгу, написанную на языке математики с возможностью ее прочтения через физику. Его метафора, возможно, была следствием окружающей социальной среды, но она не подходит для нашего времени. Наше время ‑ мир цифр, которые должны быть прочитаны с помощью компьютерной науки.
Это ‑ мир, в котором приложения искусственного интеллекта (ИИ) выполняют множество задач гораздо лучше, чем мы сами. Цифровые технологии являются истинными обитателями нашей информационной среды, чувствуя себя в ней, как рыба в воде, в то время как мы, аналоговые существа, пытаемся приспособиться к новой среде обитания, которая является соединением аналоговых и цифровых компонентов.
The Year Ahead 2017 Cover Image
Мы существуем в информационном пространстве вместе с искусственными интеллектуальными агентами, которые намного умнее, автономнее и даже более социальны по сравнению с нами. Некоторые из этих агентов уже обогнали нас, другие видны на горизонте, в то время как их более поздние поколения пока еще не получили даже названия. И самым глубоким следствием этого эпохального изменения является то, что мы, скорее всего, находимся только в самом начале этого процесса.
Уже появились агенты ИИ в форме программ, таких как прикладные приложения, веб-приложения с функциями общения, алгоритмы и программное обеспечение всех видов; и ИИ в твердых формах, таких как роботы, автомобили без водителя, умные часы и другие гаджеты. Они заменяют даже беловоротничковых служащих и выполняют функции, которые всего несколько лет назад считались невозможными для технологического замещения: каталогизация изображений, перевод документов, интерпретация рентгеновских изображений, обеспечение управления беспилотных летательных аппаратов, извлечение новой информации из огромной базы данных и т. д.
Цифровые технологии и автоматизация заменяют рабочих в сельском хозяйстве и в промышленности в течение многих десятилетий; сегодня они входят в сферу обслуживания. Исчезают и будут исчезать многие старые специальности, и хотя мы можем только предположить масштаб ближайших изменений, можно твердо сказать, что они будут иметь очень серьезные масштабы. Любая специальность, в которой человек выполняет функцию взаимодействия – между, скажем, системой навигации и автомобилем, документами на различных языках, ингредиентами и готовым блюдом или симптомами и соответствующей болезнью – теперь находится под риском исчезновения.
Но в то же время возникнут и новые рабочие места, потому что нам будут нужны новые интерфейсы между автоматизированными услугами, веб-сайтами, приложениями ИИ и т. д. Кто-то же должен будет гарантировать, что предоставляемые приложением ИИ переводы верны и надежны.
К тому же, многие задачи приложения ИИ по-прежнему сделать не могут. Например, на странице виртуального рынка труда Механический турок Амазон заявляется, что он может предоставить для своих клиентов «доступ более чем к 500 000 работников из 190 стран», и он рекламируется как форма «искусственного искусственного интеллекта». Но как видно из повторения в заглавии, человеческие «турки» предназначены для выполнения простых задач за мизерную оплату.
Эти рабочие находятся в таком положении, что они не могут отказаться от работы. Но если мы не будем управлять эффектами применения ИИ, то увеличится риск роста поляризации нашего общества – увеличения социального разрыва между имущими и теми, кто «никогда не будет имущими». Не трудно представить себе будущую социальную иерархию, в которой несколько патрициев будут располагаться выше машин и громадного нового люмпенизированного слоя плебеев. Между тем, по мере исчезновения рабочих мест, будут сокращаться и налоговые поступления; весьма маловероятно, что компании, получающие прибыль от применения ИИ, охотно примут участие в поддержке соответствующих программ социального обеспечения для своих бывших сотрудников.
Вместо этого мы должны будем выполнить какие-то действия, чтобы заставить компании заплатить больше, возможно с введением «налога на роботов» в связи с использованием приложений ИИ. Мы должны также разработать законодательство и специальные инструкции, чтобы сохранить определенные рабочие места «человеческими». Действительно, такие новшества, как беспилотные поезда, все еще редко применяются, несмотря на то что ввести такое управление намного легче, чем такси или автобусы без водителей.
Однако, не все результаты применения ИИ так же очевидны в будущем. Некоторые старые специальности выживут, хотя машина и будет делать большую часть работы: у садовника, который передаст подстригание травы «умной» газонокосилке, просто будет больше времени, чтобы сосредоточиться на других вещах, таких как ландшафтный дизайн. Одновременно, другие задачи будут переданы нам для их бесплатного исполнения нами в качестве пользователей, в частности самоконтроль и оплата в супермаркетах.
Другим источником неясности является вопрос о том, что ИИ больше не будет управляться организациями технического персонала и менеджеров. Что произойдет, когда ИИ будет «демократизирован» и станет доступен миллиардам людей с помощью смартфонов или каким-то других устройств?
Начнем с того, что умное поведение приложений ИИ бросит вызов нашему личному интеллектуальному поведению, потому что эти приложения ИИ будут более приспособлены к будущей информационной среде. Мир, в котором автономные системы ИИ могут предсказать наш выбор и управлять им, вынудит нас заново продумать значение сущности свободы. И мы должны будем заново продумать свою социабельность так же, как и отношения с искусственными компаньонами, голограммами (или просто голосами), с трехмерной прислугой, или отношения с как бы живыми сексботами, которые обеспечивают привлекательные и, возможно, почти неразличимые альтернативы человеческому взаимодействию.
Неясно, как все это будет развиваться, но мы можем не сомневаться в том, что новые искусственные агенты не подтвердят предсказаний любителей нагонять страх и не приведут к антиутопическому научно-фантастическому сценарию. Дивный Новый Мир не оживет, и «Терминатор» тоже не появится из-за горизонта. Мы должны помнить, что ИИ ‑ это почти оксюморон: будущие умные технологии будут такими же глупыми, как ваш старый автомобиль. В действительности передача чувствительных функций таким «глупым» агентам явлВсе эти глубокие преобразования обязывают нас серьезно подумать над тем, кто мы, кем мы могли бы быть и кем хотели бы стать. ИИ бросит вызов высокому статусу, который мы присвоили нашему человеческому роду. В то время как я не думаю, что мы не вправе считать себя исключительными созданиями, я подозреваю, что ИИ поможет нам найти невоспроизводимые, чисто человеческие элементы нашего существования и заставить нас понять, что мы исключительны только потому, поскольку мы не выполняем свои функции успешно.
В большом программном обеспечении вселенной мы останемся красивой букашкой, а ИИ будет все больше и больше становиться нормальной функцией.

LUCIANO FLORIDI
Luciano Floridi, Professor of Philosophy and Ethics of Information at the University of Oxford, is a faculty fellow at the Alan Turing Institute.

Источник: https://www.project-syndicate.org/commentary/human-implications-of-artificial-intelligence-by-luciano-floridi-2017-01/russian

Мафия, которой нет
Чем промышляют криминальные кланы во Франции

Во Франции действует не менее 20 крупных криминальных, территориальных и этнических сообществ. Такие выводы содержались в секретном докладе Police Judiciaire (PJ, «Судебная полиция» — Управление в составе МВД страны, занимающееся борьбой с организованной преступностью), попавшем в руки журналистов Le Figaro в 2012 году. С тех пор в открытом доступе более свежей официальной информации о преступных синдикатах и кланах не появлялось. Тем не менее эксперты уверены, что ситуация в этой области лишь ухудшилась. На чем специализируются действующие на территории Франции гангстеры, как они взаимодействуют между собой и какие междоусобные войны ведут — разбиралась «Лента.ру»

«Цыгане» против «Черных»

Марсель давно стал ареной разборок между враждующими группировками. Крупнейший торговый порт Франции и всего Средиземноморья служит главным перевалочным пунктом наркотрафика из Северной Африки и Латинской Америки в Европу. Цена контроля этой логистической цепочки — около 150 миллионов евро в год. Войну за эти денежные потоки ведут две основные марсельские банды: «Цыгане» и «Черные». В активную фазу конфликт вступил еще летом 2008-го, после убийства одного из клана «Черных», объединяющего выходцев с Коморских островов. Они заподозрили в причастности к этой расправе главарей «Цыган» — братьев Николя и Франсуа Бенглеров — и нанесли ответный удар. В январе 2009-го пятерых «цыган» расстреляли из автоматов: трое погибли, двое были тяжело ранены.

В 2012 году префект двух марсельских округов Самия Гали, где столкновения происходили особенно часто, не выдержала и публично обратилась к центральным властям страны с требованием провести в Марселе армейскую операцию для зачистки города от гангстеров. До этого не дошло, все вроде бы затихло. Однако затем спираль бандитского противостояния раскрутилась вновь.

О перестрелках сообщают почти каждую неделю. Согласно полицейским данным, жертвами этой войны только в нынешнем году стали более 20 человек, столько же получили ранения. Причем разборки и убийства проводятся нарочито демонстративно — с погонями и очередями из автоматов. Как утверждают полицейские источники, применение «калашниковых» считается среди марсельских бандитов хорошим тоном.

Балканский след

Хотя во Франции действует один из самых жестких в Европе законов об обороте оружия, достать автомат, если знать где, — не проблема. Бандитов вооружают в основном албанские и сербские криминальные группировки. После войны в Югославии бесхозными оказались сотни тысяч, если не миллионы стволов, растасканные с армейских складов. Норма прибыли в этом бизнесе доходит до 500 процентов. В балканских странах «калашников» китайского производства стоит 450 евро, во Франции он продается уже за 2,5 тысячи. Кстати, именно албанцы, как считают следователи, продали через немецкого посредника автоматы террористам, совершившим теракты в Париже в ноябре 2015 года.

У албанского криминалитета вообще широкий профиль: угон престижных автомобилей, контрабанда сигарет, подделка документов, подпольные бордели, рэкет, наркотики. Албанским бандам удалось выйти на французский и общеевропейский криминальный «рынок» благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, как говорят полицейские, это особая жестокость — албанцы расстреливали конкурентов или потенциальных противников по любому поводу и без него, просто для устрашения. Во-вторых, они заручились поддержкой итальянских коллег из небезызвестной «Ндрангеты», давно закрепившихся на французском Лазурном Берегу и в других южных регионах Франции.

Корсиканские страсти

Долгое время на острове процветал «Корсиканский союз», Unione Corse, — мафиозная структура, объединявшая все местные группировки. Основной бизнес — транспортировка героина в Нью-Йорк. Однако этот канал был перекрыт, и союз распался на несколько банд. Север контролирует преступное сообщество с романтическим названием «Морской бриз» (по названию кафе, облюбованного главарями в городе Бастия). На юге острова хозяйничает группировка «Маленький бар» (есть такое заведение в городе Аяччо).

Занимались рэкетом, грабежами, контрабандой. Гастролировали в материковой части Франции, совершая налеты и другие преступления. Корсиканцев также нанимали их коллеги с «большой земли» как киллеров.

Между собой корсиканские кланы вели настоящую войну. В период очередного обострения в середине 2000-х в перестрелках погибли более 100 человек с обеих сторон. Впрочем, просто застрелить противника тут не считалось большой доблестью. Ценился изысканный подход к выполнению задачи. В частности, ритуал под названием «автомобильное барбекю»: уже убитого врага укладывали в багажник, а машину поджигали.

Всего за 30 лет жертвами корсиканских криминальных войн стали более 370 человек, в том числе чиновники, полицейские и простые граждане, оказавшиеся не в то время не в том месте.

В 2012 году война кланов достигла такого размаха, что в ситуацию вмешался премьер-министр страны Жан-Марк Эро. Он заявил, что уровень насилия на острове находится на недопустимом уровне, и распорядился усилить борьбу с организованной преступностью. Острую фазу противостояния удалось погасить, но разборки с применением оружия периодически случаются на острове до сих пор.

Впрочем, изменился и характер деятельности местных ОПГ. Теперь они специализируются на более тихих, но весьма доходных статьях криминального бизнеса: отмывании денег, махинациях с недвижимостью (в том числе за границей), подпольных тотализаторах. Есть данные, что корсиканцы хорошо вложились в букмекерские конторы и могут влиять на исход проводимых во Франции спортивных соревнований.

Китайские товарищи

По оценкам Police Judiciaire, азиатские, в основном китайские группировки отличаются наибольшей скрытностью. Вести агентурную работу против этих сообществ практически невозможно: в их структуры никто не сможет внедриться. Однако отрывочные данные, которые все-таки доходят до полиции, свидетельствуют, что основной бизнес китайских группировок во Франции — подпольные публичные дома, замаскированные под массажные салоны.

Подобные заведения процветают в Париже и других крупных городах. За нарушение миграционного режима работниц этих притонов не привлечешь — азиатки легализуются, вступая в фиктивные браки с пожилыми французами. Пенсионер получает деньги, а «массажистка» — вид на жительство и, впоследствии, гражданство. Другой весьма доходный бизнес китайцев — производство или контрабанда контрафактной продукции, которая сбывается в крупных туристических центрах.

С миру по нитке

Французские власти отдельно выделяют «русскоговорящую мафию». Этим термином обозначаются все группировки из эмигрантов с постсоветского пространства. Среди них особо опасной считается грузинская мафия. Выходцы из этой страны перенесли на французскую почву строгую иерархическую структуру преступных сообществ, создали разветвленную сеть филиалов в крупных городах, отметились кровавыми разборками. В частности, в 2011 году в Ницце грузинские боевики расстреляли представителей армянской и чеченской диаспор, которые также вели там преступный бизнес.

Грузинские группировки заняты в основном мошенничеством (продажа автомобилей со скрученным пробегом), рэкетом (дань взимают прежде всего с соотечественников-предпринимателей), не гнушаются грабежами и кражами. Вырученные деньги вкладываются в недвижимость и инвестируются во вполне легальные компании.

Аналитический департамент Police Judiciaire констатировал в прошлом году рост количества и активизацию деятельности целого набора других этнических группировок: румынских, болгарских, из стран Прибалтики, африканских, латиноамериканских и так далее. Не сидят сложа руки и доморощенные банды. Так, всплеск насилия в последние месяцы отмечен на севере Парижа, где столкнулись две арабские группировки.

При этом на протяжении многих лет власти страны избегают называть преступные сообщества «мафией» (за исключением корсиканцев) и говорят об отсутствии в стране собственно французской организованной преступности. Возможно, это и так. Зато с успехом действует настоящий криминальный интернационал.
Михаил Куракин

Владимир Арсентьевич Рубанов – научный руководитель Центра интеллектуальных и информационных технологий (ИНТЕК).

Роль государственного чиновника в идеале однозначна и проста: в его деятельности не должно быть места для произвола. Поэтому, если политики принимают законы, а чиновники исполняют их как положено, то нет причин метать молнии в сторону таких госслужащих.

То есть первое условие мирных отношений между бюрократами и обычными гражданами: принимаемые законы и нормы не должны оставлять щели для возможности субъективных толкований чиновником того или иного положения законодательства.

Что касается цифровых технологий, которыми я занимаюсь, то можно создать некие элементы программного кода, и тогда уже система будет выполнять часть работы чиновника. Но это будет возможно при соблюдении первого условия, которое я привел выше. Если принятый закон или норма не имеют изъянов, позволяющих произвольные толкования, тогда часть работы клерка легко запрограммировать.

Сегодня в цифровой экономике появились агентства, которые уже практически занимаются философией информационных технологий. Одно из них называется Gartner. Его аналитики делают прогнозы, оценивают состояния компаний и строят на этом анализе рейтинги. Так вот они уже применяют другое определение экономики, связанной с высокими технологиями. Это «алгоритмическая экономика». Или по-другому – «программированная экономика».

В реальности же появились такие программы, которые трудно обмануть. Но не потому, что они такие уж сложные, а потому, что легко контролируемы всеми, а значит, обман может не пройти.

А еще есть такой термин, как «блокчейн» – это цепочка блоков транзакций, выстроенная по определенным правилам из формируемых блоков транзакций. Название всплыло в связи с появлением криптовалюты «Биткоин». Дело в том, что при такой технологии все операции (транзакции) записываются. Причем так, что их нельзя ни уничтожить, ни подтереть, ни внедрить туда свою цепочку и т.д. На этой технологии построены и программы «умные контракты» и «умные направления», «умная собственность».

То есть многие процедуры, которые обычно проводятся юристами, нотариусами, адвокатами, теперь все больше переводятся на программные коды. И все это можно легко контролировать. Так, на реальные примеры работы программы «умная собственность» легко взглянуть любому заинтересованному лицу и увидеть там все необходимые договоры, кадастры, цены и т.п.

Получается так, что для честных людей – это нормальная презентация того, что делается. Для мошенников такая наглядность – опасность быть разоблаченными.

Должен добавить, что эти направления в технологиях скоро могут отменить банковскую деятельность как возможность «торговать деньгами». Люди будут сами себе банкирами.

Простой пример. Я заключаю с кем-то контракт. Для сделки я должен показать свою платежеспособность. Система позволяет это сделать без запросов в обычный банк, выписок со счета и пр.

Что касается цифровой экономики и призывов как можно скорее к ней переходить, то должен сказать следующее: для такого перехода нужна самая малость – отладить аналоговую экономику. Грубо говоря, цифровую экономику из бардака построить невозможно. Кроме такого наведения порядка для цифровой экономики необходимо свое законодательство, свои институты, причем такие, каких еще не было. И третье, что требуется, – это высокий профессионализм участников процесса, включая бюрократию. А также грамотность населения, которое должно научиться работать с цифрой уже не на уровне мобильного телефона.

Что касается бюрократии, то она должна как минимум не тормозить эти процессы. А население должно не лениться в постижении основ цифровой экономики.

В последнее время появился еще один интересный термин. Это «экономика понятий».

Вся тонкость работы в такой экономике заключается в умении описать то или иное понятие с исключительной точностью и четкостью. Если мысль изначально выражена неправильно, то ничего хорошего не получится.

Пример тому не из виртуальной реальности, из Охотного Ряда. Это неутомимая деятельность нашей Госдумы по штампованию законов. Такой конвейер не просто изумляет, он вреден. Потому, что все недоработки того или иного закона оборачиваются неверными толкованиями в применении. Потом, когда признается несовершенство документа, «непонимаемый» закон идет на доработку и т.д.

А вот в IT-технологиях есть методы «управления нормативно-справочной информацией». И здесь тоже свои проблемы. Когда в ряде компаний, перед тем как вводить информацию в систему, специалисты провели аналитическую экспертизу этих данных, то 95% приготовленного к вводу материала были забракованы. По самым разным причинам, которые порождают сами люди своей некомпетентностью, неряшливостью, самонадеянностью и пр.

А требуется всего лишь желание и способность четко сформулировать задачу, определить цель, обозначить ресурсы. Но большинство заказчиков пребывает в мечтательной уверенности, что программисты им все сделают сами.

Такие иллюзии только отодвигают внедрение новейших технологий туда, где честные чиновники испытывают большое напряжение в работе. А нечестные радуются, что еще остается возможность для старых методов конвертации несовершенства законов и норм в свою личную выгоду.

В конце 2016 г. в ТОП-3 проблем стран, по оценкам россиян, входят низкие зарплаты (18% в декабре — против 13% в январе), экономика в целом (18% — против 23%), здравоохранение (17% — против 7%). Если актуальность проблемы здравоохранения за год существенно выросла, то рост цен стал беспокоить меньше: в январе с.г. эту проблему отмечали 20%, в декабре – 13% опрошенных. В первую пятерку рейтинга проблем также входит безработица (15%).

Для молодежи от 18 до 24 лет наиболее острыми являются темы экономики (19%), инфляции (17%), безработицы (14%), для людей в возрасте 60 лет и старше – экономика (24%) здравоохранение (23%), низкие пенсии (16%). ТОП-3 проблем среди женщин: здравоохранение (22%), низкие зарплаты (20%), экономика (18%), среди мужчин: экономика (19%), низкие зарплаты (17%), безработица (13%).

Каждый десятый в числе проблемных тем называет образование (11%), социальную политику (9%), также отмечают низкие пенсии (8%), коррупцию и бюрократию (8%) и др. Значимость внешней политики за последние годы снизилась: если в конце 2014 и 2015 гг. ее называли важной проблемой 12%, то в декабре 2016-го – только 4% наших сограждан.

Источник: http://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116014