«Озверевшие дети» — один из мощных фотопроектов Джулии Фуллертон-Баттен (Julia Fullerton-Batten). Это серия мрачных, но атмосферных постановочных работ, вдохновленная реальными историями о детях, выросших в диких условиях или среди животных. Как выяснила Джулия в процессе своего исследования, в мире немало задокументированных случаев одичавших детей. Заблудившиеся, потерявшиеся, а по большей части просто оставленные родителями, дети быстро забывали свою сущность и приспосабливались к новым условиям жизни.

«Существует всего два сценария: в первом случае ребенок остается в лесу, а во втором ребенок фактически остается дома, но из-за небрежного отношения взрослых и постоянных унижений чувствует себя комфортнее среди животных», — объясняет фотограф.

Лобо, девочка-волк (Мексика, 1845-1852 год)

В 1845 году в Мексике произошел странный случай: на стадо пасшихся на лугу коз напала стая волков, вместе с которыми на четвереньках бегала маленькая девочка. Ее поймали, но спустя некоторое время она убежала. В 1852 году девочку видели в лесу кормящей двух волчат. При приближении людей она сразу убе

Оксана Малая, воспитанная собаками (Украина, 1991 год)

Восьмилетнюю Оксану нашли в собачьей будке в 1991 году. Она прожила вместе с собаками шесть лет. Родители девочки были алкоголиками. Однажды вечером они просто забыли ее на улице. В поисках тепла трехлетняя девочка заползла в собачью будку и уснула, свернувшись калачиком. Со временем Оксана начала вести себя больше как собака, чем как человеческое дитя. Она передвигалась на четвереньках, дышала, высунув язык, скалила зубы и лаяла. Девочка, лишенная человеческого общения, знала только два слова: «да» и «нет».

Интенсивная терапия помогла Оксане овладеть основными социальными и вербальными навыками, но на уровне пятилетнего ребенка. Сейчас Оксане 34 года. Она живет и работает в Одессе в доме-интернате, где ухаживает за коровами и лошадьми.

Шамдео (Индия, 1972 год)

Шамдео, мальчик в возрасте около четырех лет, был обнаружен в 1972 году в лесу в Индии, где он играл с волчатами. Его кожа была очень темной, зубы заострены, ногти длинные, загнутые, волосы спутанные, а на ладонях, локтях и коленях были мозоли. Он любил охотиться на птиц. В 1978 году его взяли в Дом матери Терезы для обездоленных и умирающих в Лакхнау, где дали ему имя Паскаль. Монахини так и не смогли окончательно отучить ребенка от сырого мяса, он не говорил, но выучил язык жестов. Умер в феврале 1985 года.

Ваня, мальчик-птица (Россия, 2008 год)

Ваня, семилетний мальчик, был найден в маленькой двухкомнатной квартире, в которой жил со своей 31-летней матерью. Он был заперт в комнате, заставленной клетками с птицами, среди корма для птиц и их помета. Мать обращалась со своим сыном как с еще одним питомцем. Она никогда не била, не наказывала его, не оставляла без еды, но и никогда не разговаривала с ним. Мальчик общался только с птицами. Он не умел говорить, только щебетал и махал руками как птица, когда ему было что-то непонятно. Женщину лишили родительских прав, а мальчика направили в центр психологической помощи для прохождения курса реабилитации.

Марина Чапман (Колумбия, 1959 год)

Пятилетнюю Марину похитили в 1954 году из одной южноамериканской деревни и бросили в джунглях. Она жила с семьей маленьких обезьян капуцинов в течение пяти лет, прежде чем ее обнаружили охотники. Девочка ела ягоды, корни и бананы, которые роняли обезьяны, спала в дуплах деревьев и передвигалась на четвереньках. Один раз Марина получила сильное пищевое отравление. Одна старая обезьяна привела ее к луже воды и заставила пить, девочку вырвало, и она пошла на поправку. Подружившись с молодыми обезьянами, Марина научилась лазить по деревьям и понимать, что можно есть, а что нет.

К тому времени как девочку нашли охотники, она полностью забыла человеческий язык. Марину продали в бордель, но ей удалось сбежать оттуда. Так она оказалась на улице. Затем девочку приютила одна мафиозная семья. Они обращались с ней как с рабыней. Добрый сосед спас ее и отправил в Боготу к своей дочери и зятю. Они удочерили Марину, несмотря на то, что у них уже было пятеро своих детей.

В 1977 году семья вместе с Мариной переехала в Брэдфорд (графство Йоркшир, Великобритания), где женщина живет и по сей день. Она вышла замуж и родила нескольких детей.

Мадина (Россия, 2013 год)

Мадина жила с собаками с самого рождения и до тех пор, пока ей не исполнилось три года. Она ела, играла и спала вместе с псами. По словам социальных работников, Мадина передвигалась на четвереньках и рычала как собака.

Отец Мадины оставил ее сразу после рождения. Ее 23-летняя мать пила и часто была слишком пьяна, чтобы ухаживать за ребенком, в доме постоянно собирались собутыльники. Однажды Мадина убежала на детскую площадку, когда ее мать рассердилась на нее в очередной раз, но другие дети не приняли ее из-за того, что она не умела говорить и вела себя агрессивно. В конечном итоге малышка нашла себе друзей в среде собак и осталась с ними.

Врачи сообщили, что Мадина умственно и физически здорова, несмотря на то, что ей пришлось испытать.

Джини (США, 1970 год)

Когда Джини была еще маленькой, ее отец решил, что она умственно отсталая. Он удерживал девочку взаперти в небольшой комнате, где она прожила в полной изоляции более десяти лет и спала в кресле. В 1970 году органы опеки обнаружили Джини. По словам социального работника, девочка, несмотря на то, что ей на тот момент уже исполнилось тринадцать лет, не была приучена к туалету, не умела говорить, постоянно плевалась и царапалась. Джини передвигалась боком, прыгая как кролик. В течение последующих лет она стала объектом исследования.

Спустя некоторое время Джини выучила несколько простых слов, однако по-прежнему не могла строить предложения. Позже девочку научили читать и развили у нее базовые социальные навыки. Некоторое время она жила со своей матерью, после несколько лет провела в различных детских домах, где ее били и обижали. Джини была вынуждена вернуться в детскую больницу. Оказалось, что она снова перестала разговаривать. Финансирование лечения Джини было прекращено в 1974 году. О дальнейшей судьбе девочки не было ничего известно, пока за дело не взялся частный детектив. Он нашел Джини в частном учреждении для умственно недоразвитых взрослых.

Мальчик, воспитанный самкой леопарда (Индия, 1915 год)

В 1915 году охотник, убивший самку леопарду, обнаружил, что у нее осталось трое детенышей, среди которых был пятилетний мальчик. Ребенка вернули его семье, проживавшей в небольшой индийской деревушке. Когда его впервые нашли, он мог сидеть только на корточках и бегал на четвереньках, так быстро, как взрослый человек может бежать на двух ногах. Его колени были покрыты мозолями, а пальцы согнуты почти под прямым углом к ладони и покрыты жесткой, ороговевшей кожей. Он кусался и бросался на всех, кто к нему подходил, пытался ловить кур и есть их сырыми. Он не умел говорить, а только стонал и рычал.

Позже он научился говорить и ходить на двух ногах. К сожалению, мальчик постепенно ослеп от катаракты. Но это не было вызвано его жизнью в джунглях, болезнь оказалась наследственной.

Суджит Кумар, мальчик-цыпленок (Фиджи, 1978 год)

В детстве Суджит был очень непослушным мальчиком. Его родители решили запереть его в курятнике. Вскоре его мать покончила с собой, а отца убили. Дед Суджита взял на себя заботу о мальчике, однако по-прежнему не выпускал его из курятника. Суджиту было восемь лет, когда его нашли посреди дороги, кудахтавшим и махающим руками, словно крыльями. Еду он клевал, на стул мостился, будто курица на насест, а языком издавал щелкающие звуки.

В итоге Суджита поместили в дом престарелых. Но поскольку он вел себя агрессивно, то в течение двадцати лет пролежал привязанным простынями к кровати. Теперь ему за сорок, и о нем заботится Элизабет Клейтон, которая забрала его из дома престарелых.

Камала и Амала (Индия, 1920 год)

Восьмилетняя Камала и двенадцатилетняя Амала были найдены в 1920 году в логове волков. Это один из самых известных случаев одичания детей. Девочек обнаружил преподобный Джозеф Сингх, который наблюдал с дерева за пещерой, где они появлялись. Когда волки отправились на охоту, он увидел две фигуры, выходящие из пещеры. Девочки выглядели ужасно, перемещались на четвереньках и не были похожи на людей.

После того как их впервые поймали, девочки спали, свернувшись калачиком, рычали, срывали с себя одежду, не ели ничего, кроме сырого мяса, и периодически завывали. У них были деформированы сухожилия и суставы на руках и ногах, а конечности полусогнуты. Они абсолютно не хотели общаться с людьми. Но их слух, зрение и обоняние были исключительными.

Амала умерла на следующий год после того, как их нашли. Камала в конечном итоге научилась ходить в вертикальном положении и говорить несколько слов, но умерла в 1929 году от почечной недостаточности в возрасте 17 лет.

Иван Мишуков (Россия, 1998 год)

Ваня всегда был обузой для своей семьи и убежал, когда ему исполнилось четыре года. Он жил на улице, попрошайничал. В итоге мальчик прибился к стае диких собак и делил с ними еду, которую смог добыть. Собаки стали доверять ему, и в конце концов он стал кем-то вроде вожака стаи. Так он прожил два года, но потом его поймали и отправили в детский дом. Даже живя на улице среди собак, Иван пользовался речью, когда попрошайничал. Это и тот факт, что он был диким только в течение короткого времени, ускорило его восстановление. Сейчас он живет нормальной жизнью.

Мари Анжелика Мемми ле Блан, дикая девушка из Шампани (Франция, 1731 год)

История Мемми произошла в XVIII веке, но на удивление хорошо документирована. За десять лет Мемми прошла тысячи миль в одиночку через леса Франции. Она ела птиц, лягушек и рыб, листья, ветви и корни. Вооруженная дубинкой, она боролась с дикими животными, в основном с волками.

Ее нашли в возрасте 19 лет, девушка была чернокожая, волосатая и с длинными когтями. Когда Мемми опускалась на колени, чтобы попить воды, она неоднократно бросала боковые взгляды, находясь в состоянии постоянной боевой готовности. Она не могла говорить и общалась только визгом и криками. Она ела кроликов и птиц сырыми. В течение многих лет она не ела приготовленную пищу. Ее пальцы были искривлены, так как она использовала их, чтобы выкапывать корни и цепляться, прыгая с дерева на дерево, как обезьяна.

Восстановление Мемми от ее десятилетнего пребывания в дикой природе проходило очень удачно. У нее были богатые покровители, она научилась читать, писать и свободно говорить по-французски. В 1747 году она стала монахиней на какое-то время, но после этого вернулась к обычной жизни. В 1755 году Мемми опубликовала свою биографию. Умерла она, будучи зажиточной госпожой, в Париже в 1775 году, в возрасте 63 лет.

Джон Ссебуня, мальчик-обезьяна (Уганда, 1991 год)

Джон убежал из дома в 1988 году, когда ему было всего три года. Он стал невольным свидетелем того, как его отец убил мать. Джон убежал в джунгли, где жил среди обезьян. Его поймали в 1991 году и поместили в приют. Когда мальчика вымыли, оказалось, что все его тело покрыто волосами. Его пища состояла в основном из корней, орехов, сладкого картофеля и маниока, в джунглях он страдал от острой кишечной инфекции и паразитов. Врачи обнаружили у него в кишечнике огромных глистов длиной около 50 сантиметров. На ногах у ребенка были мозоли, как у обезьян.

Джон научился говорить и освоил необходимые социальные навыки. У него был прекрасный певческий голос. Теперь он выступает вместе с хором «Жемчужина Африки» и ездит на гастроли по миру.

Виктор, дикий мальчик из Аверона (Франция, 1797 год)

Виктора поймали в лесах Сен-Сернен-сюр-Ранс (юг Франции) в январе 1800 года. На вид ему было около двенадцати лет. Его тело было покрыто шрамами. Он не умел разговаривать. Считается, что в дикой природе Виктор провел семь лет своей жизни.

Профессор биологии решил проверить сопротивление Виктора к холоду, оставив его на морозе в снежный день. Это никак не сказалось на физическом состоянии мальчика. Другие профессора пытались научить его говорить и вести себя «нормально», но безуспешно. В конце концов он был доставлен в институт в Париже и умер в возрасте сорока лет.

14 настоящих историй про детей-маугли в красивом фотопроекте

жала. Больше ее никто не видел.

Иван Бегтин

Профилактика преступлений: какое будущее ждет правоохранительную систему
У полиции будущего появятся новые возможности и для предотвращения преступлений, и для вмешательства в частную жизнь граждан

В последнее время я особенно часто слышу и читаю рассуждения о том, как технологии изменят наше общество. Среди них всевозможные дроны, коррекция генома, инструменты для больших данных, искусственный интеллект, блокчейн и многое другое. Что-то из этого уже является «осязаемым настоящим», а что-то пока «настойчивым будущим».

Рискну сделать свои прогнозы и предложить один из многих сценариев, которые могут нас ждать, — обозначить, с какими вызовами наше общество столкнется и как изменится система правонарушений и работы с ними.

Цифровая личность

Как убедиться, что вы это вы? Помимо предъявления паспорта и других документов. На расстоянии тысяч километров.

Технологии цифровых паспортов (digital identity) позволяют это сделать уже сейчас. В России это авторизация через Госуслуги (система ЕСИА), позволяющая получать информационные услуги дистанционно. В Новой Зеландии это проект цифровой личности гражданина RealMe, изначально спроектированный так, чтобы бизнес мог легко подключить его к своим услугам.

Такие проекты запускаются во многих странах, поэтому можно ожидать, что в ближайшем времени все операции, требующие подтверждения личности, будут проходить через подобные сервисы идентификации.

Я уверен, что к 2035 году цифровая личность будет автоматически создаваться при рождении ребенка. Она будет даже у тех долей процента населения, которые не будут пользоваться интернетом. Цифровая личность будет аналогом максимально персонифицированного учета каждого. По своему выбору гражданин сможет лишь активировать собственный доступ к данным, но информация о нем будет собираться и без его воли и желания.

Произойдет это, скорее всего, добровольно, так же, как и сейчас большинство готово отдавать крупнейшим data-корпорациям всю свою переписку, историю браузеров, личные сообщения, фотографии и видео. Точно так же граждане будут воспринимать свои цифровые личности как должное, поскольку именно они позволят им обеспечить удобное получение не только государственных услуг, но и всех услуг, предоставляемых коммерческими компаниями.

В одной связке

То, что происходит сейчас в отношениях государства и data-корпораций, пока еще кажется сиюминутными альянсами. Data-корпорации запрашивают данные от госорганов, например по движению транспорта или по метеодатчикам, государство же пытается получить их данные, к примеру по автотрафику. Но это лишь прелюдия к еще более доверительным отношениям. В странах без сложившейся культуры защиты прав потребителей и избирателей неизбежно нарастание кооперации между data-корпорациями и государственными органами.

У государства уже сейчас есть потребность в данных, которые находятся в соцсетях, в точной идентификации гражданина в электронной переписке, в получении конфиденциальных данных при проведении расследований.

У data-корпораций есть интересы в получении концессий на государственные системы, в переупаковке и продаже госданных, но их первичные интересы — в учете их бизнес-моделей при госрегулировании.

Первые годы бездумного регулирования интернета были не чем иным, как принуждением data-корпораций к тому, чтобы договариваться с государством. У меня нет сомнений, что без активного вовлечения общества к 2035 году государственные органы и data-корпорации договорятся и государство получит доступ к данным граждан, в том числе персональным.

Роль людей в интернете вещей

Много пишут о том, что скоро каждый холодильник, каждая кофемолка и всё-всё-всё будет подключено к интернету, но мы уже и так к нему подключены — через мобильные телефоны, которые почти всегда с нами.

С развитием и популяризацией интернета вещей к нему может быть подключено всё что угодно — от кроссовок до ожерелий и сережек, от скейтбордов до велосипедов.

Главное изменение, которое предстоит, — это рост числа окружающих нас датчиков. Они будут выполнять самые разные роли: от сбора информации о нашем здоровье до взаимодействия с окружающей цифровой инфраструктурой. Эти датчики могут предоставлять информацию не только о нас самих, но и обо всех, кто рядом с нами в тот или иной момент времени.

И если сейчас мы уже не удивляемся персональным видеорегистраторам у каждого инспектора, то в будущем столкнемся с тем, что они могут быть у каждого госслужащего, у каждого дружинника, и срок хранения этих записей может быть ничем не ограничен. С каждым годом число «невидимых» областей, не закрытых статичными или передвигающимися видеокамерами, будет сокращаться.

Новые и старые преступления

Какой будет преступность в этом относительно недалеком будущем? «Классические преступления» будут оставлять гораздо больше цифровых следов, чем когда бы то ни было. Проверка датчиков резко упростит проверку алиби подозреваемых и свидетельских показаний. То, что мы видим сейчас, — анализ данных сотовых операторов, активности человека в Сети и многое другое — будет многократно усилено.

Главным отличием новых преступлений будет тщательное планирование, знание современных технологий преступниками и гонка вооружений с правоохранительными органами.

Эти преступления будут происходить в совершенно ином мире. В мире, где большая часть людей находится под постоянным наблюдением, где можно будет отследить каждую купюру, если, конечно, наличные деньги еще останутся.

Новые преступления будут происходить с использованием технологий, на которые многие сейчас возлагают надежды. Например, станет возможным удаленный захват хакером автомобиля, управляемого искусственным интеллектом, и использование его как орудия убийства. Или же нарушение работы городских систем управления водоснабжением, электричеством. Или же слежка за человеком с помощью его гаджетов.

Чтобы противодействовать подобным преступлениям, правоохранительным органам придется быть вровень или даже на шаг впереди преступников. Их преимуществом будет сбор огромного объема данных, многие из которых накапливаются уже сейчас, но не все еще применяются на практике.

Однако эта возможность одновременно и огромный соблазн. Понадобится государственный и общественный надзор за правоохранительной системой, чтобы предупредить превышение полномочий сотрудниками полиции и следователями.

Профилактика или контроль?

В мире уже есть несколько стартапов, создающих сервисы по прогнозированию преступлений, что позволяет, например, оптимизировать маршруты полицейских машин. Это то, что происходит сейчас, даже без анализа действительно больших данных.

Предположим, что в относительно близком будущем появятся сервисы и алгоритмы, предсказывающие потенциально преступное поведение. Если чип мониторинга здоровья будет у каждого человека, то так ли сложно будет отслеживать не только уровень сахара в крови, но и вспышки ярости, страха и проявления агрессии?

Если механизмы социальных рейтингов, аналогичных китайскому, будут внедрены, то не получит ли полиция возможность отслеживать скопления людей и реагировать, если это группы лиц с низким социальным рейтингом?

Появится ли у правоохранителей возможность отслеживать по ключевым словам переписку пользователей и с помощью искусственного интеллекта определять преступные намерения?

Что, если вся история браузеров будет доступна не только вашему провайдеру, не только на вашем компьютере, но всегда аккумулироваться в системах спецслужб и полиции? И получат ли они право оперативно реагировать, обнаружив какие-либо противоправные материалы?

Надзор за правоохранительной системой, за органами власти, за компаниями, использующими большие данные в целях манипуляции потребителями, неизбежно потребует наличия институтов защиты прав граждан в современном цифровом мире.

Добровольное будущее

На самом деле мы до конца не знаем, каким будет наше будущее. Как когда-то было сложно предсказать развитие интернета, так и сейчас остается много неизвестных в том, как повернется развитие общества и технологий.

Можно быть уверенными только в одном: это будущее, на которое мы можем повлиять. Станет ли нашим выбором будущее, в котором проводится взвешенная государственная политика, соблюдается баланс общественных и личных интересов, существует эффективный надзор за теми, кто будет обладать наибольшей властью — властью знать о нас больше, чем мы сами?

Один из шагов в защите интересов российского общества — это начало цифровой трансформации Генеральной прокуратуры. Уже сейчас принципы высокотехнологичного надзора, закладываемые в развитие именно этого государственного органа, могут позволить защитить права граждан в современной цифровой среде. А на специальный адрес ideagr@genproc.gov.ru можно направлять свои предложения о том, как Генпрокуратура может это делать прямо сейчас.

Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/opinions/

Татьяна Канунникова
Выпускница факультета журналистики МГИМО МИД России по специальности связи с общественностью, экономический обозреватель

Сегодня, когда терроризм признан международным сообществом угрозой номер один в мире, невольно задаешься вопросом: как же получается, что при всех колоссальных усилиях, прилагаемых для борьбы с этим мировым злом, результаты остаются такими неутешительными? Конечно, факторов, способствующих росту террористической угрозы много, но есть одно условие, без которого деятельность террористов была бы практически невозможна. Это коррупция. Позволю себе так перефразировать одно небезызвестное высказывание: не стоит так бояться террористов — их можно нейтрализовать; не так опасны экстремистские группировки — их можно отследить; но бойтесь коррупционеров, ибо с их молчаливого согласия существуют на земле и террор, и убийства.

Чтобы выжить, террористические группы, с одной стороны, опираются на криминал, который обеспечивает их материальными средствами, а с другой — на коррупцию, обеспечивающую прикрытие и содействие незаконному бизнесу и самой экстремистской деятельности. В октябре 2016 года канадский “Международный журнал экономики и финансов” опубликовал результаты исследований нескольких экспертов, которые выявили корреляцию между уровнем коррупции и активностью террористов. Эту взаимосвязь условно разделили на четыре типа, когда: 1). коррупция способствует организации терактов; 2). коррупция облегчает финансирование терроризма; 3). при коррупции и финансировании терроризма используются одни и те же методы сокрытия средств и 4). коррупция, как и в целом плохое управление государством, подрывают усилия по борьбе с терроризмом. 

REUTERS/Mariana Bazo

Как коррумпированные госслужащие оказываются пособниками террористов

Террористы могут пользоваться услугами коррумпированных чиновников практически в каждой области своей деятельности, но чаще всего это касается логистической поддержки, а также прибыльных видов нелегальной деятельности, таких как торговля наркотиками, оружием и людьми.

Например, исполнители теракта в Мумбаи 1993 года сумели пронести взрывные устройства исключительно благодаря коррумпированности восьми таможенников и полицейских. Все они позже были осуждены на длительные сроки. За взятку госслужащие выдают фальшивые паспорта, которые через теневых посредников попадают в руки организаторов очередного нападения. Как правило, речь идет не о прямых контактах госслужащих и террористов — услуги предоставляются через криминальных посредников, но важно помнить, что сами коррупционеры, участвующие в подобных предприятиях, прекрасно отдают себе отчет, кто может стать конечным получателем фальшивых документов. Наглядный пример такой схемы: контрабандист Салим Б., нелегально переправлял на территорию США сторонников Хамаса и Хезболлы, пользуясь услугами коррумпированных мексиканских чиновников в Бейруте, Мехико и Тихуане. В частности, он незаконно получал туристические визы у сотрудника посольства Мексики в Ливане.

О проблеме противодействия финансированию терроризма я уже писала ранее. Здесь же отмечу устойчивую взаимосвязь: с одной стороны, террористические группы связаны с отмыванием денег, а с другой — отмывание денег напрямую является следствием коррупции. И именно недостаточный надзор за нелегальными финансовыми потоками мешает международному сообществу эффективно бороться с практикой материальной поддержки терроризма.

Коррумпированные чиновники оказывают содействие ведению нелегального бизнеса, доходы от которого идут на поддержку террористической деятельности. В этой связи обычно вспоминают торговлю людьми, оружием и наркотиками. С появлением Исламского Государства (ИГИЛ, запрещена в РФ) продажа нефти обозначена как один из важнейших источников финансирования группировки. Однако несправедливо игнорировать и другие. Так, незаконная торговля ресурсами дикой природы занимает четвертое место в мире как источник дохода транснациональной преступности, а целый ряд террористических организаций Африки активно вовлечены в этот вид преступной деятельности.

Например, “Аль-Шабаб”, филиал “Аль-Каиды” (террористическая организация, запрещена в РФ), получает до 40% своего финансирования от продажи незаконно добытой слоновой кости. В зависимости от “урожая”, группировка зарабатывает на этом промысле от $200,000 до $600,000 в месяц. Нигерийская террористическая группа “Боко Харам” (террористическая организация, запрещена в РФ) также вовлечена в незаконную торговлю продукцией животного происхождения, зачастую, просто обменивая ее на оружие.

При этом исламисты сталкиваются со слабым противодействием со стороны властей региона, среди которых распространены коррупция и взяточничество. В ряде случаев сами сотрудники национальных парков становятся соучастниками, помогая отлавливать диких животных. Содействие оказывается и чиновниками, занимающими более высокие должности. Известно, что некоторые представители местных органов власти и военные активно помогают вести контрабанду ресурсами дикой природы. В частности, товары отправляются с фальшивыми отгрузочными документами, скрывающими африканское происхождение товара и истинное содержимое контейнеров, а благодаря подкупу чиновников, такие груза не проходят должную проверку.

Как коррупция препятствует борьбе с терроризмом

Коррумпированные государственные институты не только менее эффективны в борьбе с терроризмом, но и уязвимы перед террористическими группами, которые могут использовать их в своих целях, говорится в брошюре Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) “Терроризм, коррупция и криминальное использование природных ресурсов”, опубликованной в феврале 2016 года. В данном случае, речь идет, прежде всего, об армии, полиции и судебной системе. Во многих странах, через подкуп сотрудников правоохранительных органов низшего и среднего звеньев появляется возможность воспрепятствовать расследованию дел или избежать досудебного содержания под стражей, чем имеют шанс воспользоваться радикалы.

Упущения в системе безопасности также могут стать следствием коррупции. Так, в феврале 2017 года в пакистанском городе Сехван-Шариф на территории комплекса мавзолея был совершен теракт, унесший жизни 70 человек, за который впоследствии взяла на себя ответственность ИГИЛ. После произошедшего, The News опубликовал статью, где указывается, что часть камер видеонаблюдения на территории комплекса были неисправными. Как отмечает автор, на установление таких устройств были потрачены миллионы рупий, в частности, недавно правительство, без проведения тендера, заключило контракт стоимостью в 140 миллионов рупий на ремонт и обслуживание камер видеонаблюдения. Учитывая это, есть основания предполагать, что могли иметь место злоупотребления при выполнении договора, раз неработающая техника была обнаружена в таком месте массового скопления людей, как мавзолей Каландара. А ведь во всем мире камеры видеонаблюдения считаются наиболее эффективным инструментом для выявления террористов и ведения расследования атак.

Особо ощутимы последствия коррупции в армии — она не только подрывает легитимность вооруженных сил находящихся на территории другого государства, но и снижает уровень безопасности и боеспособность самих военнослужащих. В вышеупомянутой брошюре ОЭСР отмечается, что оборонный сектор традиционно уязвим для коррупции, прежде всего, потому что дорогостоящие контракты в сочетании с повышенной секретностью несут в себе высокие коррупционные риски. Сосредоточенность на одном поставщике и отсутствие конкуренции — типичны для оборонных контрактов, что дает простор для финансовых злоупотреблений.

Хищение средств, выделенных на военные нужды, ведет к смерти — как военнослужащих, так и мирных граждан. Специальный генеральный инспекторат по вопросам восстановления Афганистана (SIGAR), который контролирует расходование выделяемых Афганистану средств, заявляет о множестве случаев, наглядно свидетельствующих о том, как коррупция “убивает”. Так, был заключен контракт с американской компанией с целью повысить безопасность дорог от взрывных устройств террористов. Работу должны были выполнить афганцы, но деньги были растрачены, поставленные задачи не выполнены и, в итоге, на одном из маршрутов погибли солдаты.

Афганские военнослужащие страдают от нехватки оружия, боеприпасов, продовольствия, медикаментов и бензина — и все это потому что деньги, выделяемые на эти нужды, незаконно присваиваются коррумпированными чиновниками и армейцами. В результате, именно низкая боеспособность афганской армии стала одной из причин ее неудач в противостоянии Талибану (террористическая организация, запрещена в РФ).

Коррумпированное государство — плацдарм для террористов

Культивация насилия и терроризм не возникают на пустом месте, для этого необходима благоприятная среда — межэтническая и межрелигиозная напряженность, экономическое неравенство, а также слабость политических институтов. Коррумпированность государственных институтов играет здесь существенную роль, так как ведет к несправедливому распределению ресурсов и, как следствие, социальному недовольству населения и снижению эффективности госуправления в целом.

В исследовании, опубликованном канадским “Международным журналом экономики и финансов” указывается прямая связь между уровнем коррупции и ростом терроризма в арабских странах, что было выявлено на основе данных, полученных в период с 1970 по 2007 года. Наихудший показатель демонстрирует Центральная и Западная Африка, тогда как Западная Европа представляет собой наиболее благоприятный регион. Однако, если мы сравним отдельные страны и города, можно также увидеть взаимосвязь между уровнем коррупции и террористической активности.

В качестве примера приведу Бельгию, за которой в последние годы закрепилась дурная слава рассадника исламистского экстремизма. Напомню, что эта страна занимает первое место в Европе по числу боевиков на тысячу жителей, отправившихся воевать в Сирию и Ирак на стороне ИГИЛ. В то же время, Бельгия “поставляет” террористов в соседние страны ЕС — два участника парижских терактов жили в Брюсселе, а организатор Абдельхамид Абауд — в Моленбеке. Оружие, использованное в атаке на Charlie Hebdo, было доставлено из Брюсселя, а исламист, планировавший теракт против дистрибьюторов этого журнала и застреленный в ходе контртеррористической операции, тоже приехал из брюссельского пригорода Моленбек. И на территории самой Бельгии гремели теракты — вспомним взрывы в брюссельском аэропорту и метрополитене в 2016 году.

Такая ситуация возникла неслучайно, а стала результатом проводимой местными властями политики потворствования радикальной части многочисленной мусульманской общины, которая обеспечивала голоса правящим партиям. Известно, что мэр Моленбека Франсуаза Шепман признала, что получала список с 80 именами исламских радикалов, среди которых был и Абдельхамид Абауд, будущий организатор парижского теракта. Однако градоначальник не предприняла никаких мер. Позже, она сказала в свое оправдание: “А что я могла сделать? Это не моя задача отслеживать террористов. Пусть этим занимается федеральная полиция”. Более того, Шепман признала, что полиция вела наблюдение за официально зарегистрированными мечетями, тогда как множество небольших молельных домов функционировали практически без всякого надзора со стороны правоохранительных органов.

Считается, что основы исламского радикализма в Моленбеке были заложены еще в 1990е годы, когда сириец Бассам Аячи создал Бельгийский исламский центр, все эти годы пропагандировавший идеологию салафизма. Жители города неоднократно сообщали властям о том, что эта импровизированная мечеть превратилась в убежище для радикалов, но реакции городской администрации на жалобы не последовало. Позже, Филипп Муро, который занимал пост мэра Моленбека длительное время — с 1993 по 2012 год — будет оправдываться так же, как и Шепман, возлагая всю ответственность на федеральные власти. По словам Муро, когда он встретился с Аячи, “было ясно, что тот экстремист”, но, как сказал сам мэр, он полагал, что это дело касалось федеральной службы безопасности, а не его персоны.

Бельгийский правовед Этьен Дюжарден утверждает, что таким образом Филипп Муро извлекал личную выгоду из исламизации Моленбека. “Партии практиковали некую форму “электорального кумовства”; они использовали радикальные мечети как рупор для своих избирательных кампаний. Там даже видели кладезь легко доступных голосов избирателей”, — писал Дюжарден. Действительно, не будем забывать, что благодарностью за покровительство может стать не только денежное вознаграждение, но и услуга, чем в данном случае является обеспечение электоральной поддержки на выборах.

При этом надо признать, что проблема в стране гораздо шире. Как я писала выше, оба мэра винили во всем федеральные власти. Надо признать, что “наверху” и правда давно должны были принять решение вмешаться и навести порядок в Моленбеке. Но дело в том, что подобное вмешательство шло бы вразрез с укоренившимися традициями уважения местной политической власти и ее порядков. Процесс децентрализации и передачи полномочий региональным органам власти — в голландскоязычную Фландрию на севере, франкоговорящую Валлонию на юге и двуязычный Брюссель — буквально выхолостил центральную власть Бельгии. В тоже время, был запущен процесс эрозии государственных институтов: в той же полиции отмечено слишком много случаев политически мотивированных назначений на должности.

Коррумпированный чиновник — ключевой пункт в пропаганде радикалов

Коррупция в органах власти может способствовать активизации террористической деятельности в том числе и опосредованно, а именно — она активно используется в пропаганде радикалов. Дело в том, что факты коррумпированности государственных институтов придают убедительность аргументам исламских радикалов, клеймящих существующие общественные порядки и обещающих торжество справедливости при наступлении Халифата.

В докладе международной некоммерческой организации Transparency International (TI) “Коррупция и рост вооруженного экстремизма” подробно описывается, каким образом террористы эксплуатируют тему коррупции в своей пропаганде. Радикальные группировки используют общественное недовольство злоупотреблениями в органах власти для вербовки сторонников и радикализации населения, а также для усиления поляризации общества. В Афганистане Талибан оспаривает легитимность коррумпированного правительства и обещает восстановление порядка через суды Шариата. Идеологи ИГИЛ более детально проработали тему коррупции, в связи с чем TI выделила четыре основных “антикоррупционных сюжета” в пропаганде этой террористической организации.

Во-первых, это коррупция в правительстве. На своих онлайн-ресурсах ИГИЛ неоднократно ссылается на факты хищения средств региональными правительствами, кумовства и подкупа чиновников. Во-вторых, группировка изображает себя как идеалистическую альтернативу, лишенную таких пороков. В-третьих, ИГИЛ эксплуатирует чувство дискриминации, испытываемое суннитами в отдельных регионах, и постоянно рассказывает о том, как местные власти нарушают права это религиозной группы. И, в-четвертых, западные страны и их союзники изображаются пропагандой “Исламского Государства” как пособники коррупционеров в странах третьего мира и в целом как сила, содействующая моральной деградации власти.

Разумеется, это тот самый пропагандистский ход, когда правда смешивается с ложью, а полученный результат выглядит похожим на правду. Стоит отметить, что боевики ИГИЛ сами не следуют провозглашенным ими же идеалам. Так, были сообщения о нехватке воды и медикаментов в контролируемых группировкой территориях. Один из активистов рассказал журналистам, как в сирийском городе Ракка стояли огромные очереди за едой в условиях крайней нищеты, в то время как отдельные члены ИГИЛ питались деликатесами. Тем не менее, доказанные или очевидные факты коррупции в государственных органах удобны для манипуляции в целях пропаганды и, будучи встроенными в идеологические концепции радикалов, придают им убедительность.

Итак, как мы видим, коррупция способствует террористической деятельности практически на каждом ее этапе: будь то подготовка нападения, финансирование, снижение эффективности мер по борьбе с терроризмом или долгосрочное поддержание функционирования радикальной группировки. Учитывая этот факт, а также ту опасность, которую несет в себе современный международный терроризм, необходимо наращивать усилия по противодействию коррупции, как в отдельных сферах, так и на общегосударственном уровне в целом.

ussiancouncil.ru/blogs/tatyana-kanunnikova/

Денис Фролов

Система госзакупок допускает множество возможностей для недобросовестного проведения тендеров, создающих ограничения конкуренции. Какие лазейки используют компании, чтобы отдать контракт в нужные руки и избавиться от «нежелательных» подрядчиков
Система госзакупок изначально вводилась для обеспечения прозрачности заключения контрактов, однако в итоге превратилась в одну из самых запутанных и коррупционных отраслей деятельности. Особенно это касается выбора поставщика, когда компании идут на всевозможные ухищрения, чтобы отдать контракт «нужной фирме». ФАС России по итогам за 2016 год проверила порядка 48 000 процедур определения поставщиков и выявила нарушения в 34% случаев, по итогам проверок было выдано более 3000 предписаний об устранении нарушений. Рассмотрим наиболее частые способы ограничения конкуренции при проведении тендеров.

«Заточка» под единственного поставщика

Это одна из самых распространенных практик, когда техническое задание составляется таким образом, что только одна компания способна выполнить его условия или подходит под конкретные критерии. Например, указывается наличие определенного оборудования или товара, которые для исполнения всего заказа в целом и не важны, но именно их отсутствие не даст «пройти» другим претендентам. Иногда даже указываются конкретные товарные знаки, бренды и производители, что является прямым нарушением законодательства. Очень часто подобные нарушения встречаются в сфере поставок медицинского оборудования, лекарственных средств и изделий, предназначенных для реабилитации инвалидов.

Искусственное занижение цены контракта

Демпинг очень часто используется как способ устранения конкурентов. Соперничество по цене осуществляется на законных основаниях, поэтому выявить недобросовестных поставщиков непросто. Однако при явно незаконных практиках обычно участвуют третьи фирмы, которые выполняют функцию «пугала» для других фирм. Такая компания никогда не принимает настоящего участия в конкурсе, а лишь создает необходимые условия для получения заказа той фирме, для которой конкурс и проводится. Когда все конкуренты устранены, фирма выходит из участия и заказ достается «своим», так как никого больше и не осталось.

Невыполнимые требования

Избавиться от нежелательных подрядчиков можно и другими способами, например установив такие требования к заказу, которые исключают возможность его исполнения. Так, можно встретить заказы, для исполнения которых требуется строительство объекта за пару месяцев, что, разумеется, отпугивает всех потенциальных подрядчиков. Если начать разбираться в таком контракте, то можно обнаружить, что работы уже ведутся, причем той фирмой, которая в итоге и согласится на предложенные условия. Другим вариантом является установление цен в разы ниже рыночных, что делает выполнение работ или предоставление товаров совершенно невыгодным.

Однако такие требования могут касаться не только самого заказа, но и исполнителя. В качестве такого «отсеивающего» критерия могут выступать финансовые гарантии, размер уставного капитала и т. д. Проблема в том, что устанавливать критерии для выбора поставщика вполне нормально, поэтому нарушения не так просто обнаружить. Правда, здесь есть риски и для заказчика — отказ в заключении контракта может быть обжалован в суде или стать основанием для подачи жалобы в ФАС.

Скрытие информации о проведении торгов

В соответствии с законодательством о всех предстоящих торгах должна быть размещена информация — в СМИ или на онлайн-площадках. Однако чиновники придумали очень простой способ разместить информацию, которую при этом увидят только «нужные» компании. Для этого в обозначении заказа допускаются опечатки, не позволяющие найти его возможным конкурентам. Так появляются разнообразные «крессла», «каннцелярские принадлежности» и т. д. Этот способ выгоден тем, что доказать умысел не так просто – всегда можно заявить о том, что опечатка была допущена случайно.

Эти способы всем известны, в том числе и ФАС, однако бороться с ними все равно не всегда удается. Законодательная база для борьбы есть, однако этого недостаточно. Статья 17 Федерального закона «О защите конкуренции» прямо говорит о том, что при проведении торгов, запроса котировок и предложений запрещаются действия, которые приводят или могут привести к ограничению конкуренции. В частности, закон говорит и о запрете на создание участнику торгов преимущественных условий, и о нарушении порядка определения победителей торгов.

С одной стороны, можно сказать, что это формальная декларация, которая не спасает от множества нарушений, которые допускаются ежедневно. Но с другой стороны, можно обжаловать любое нарушение, которое даже по общим признакам подпадает под указанные формулировки. У компании, права которой нарушены заказчиком, два пути – обратиться в арбитражный суд по месту проведения торгов или пожаловаться на неправомерные действия в Федеральную антимонопольную службу. Проблемой является то, что многие нарушения остаются вне поле зрения ФАС. Не все исполнители обращаются с жалобами, поскольку распознать допущенные нарушения не всегда удается.

Большую роль для выявления нарушения имеет развитие взаимоотношений между территориальными органами ФАС и операторами электронных площадок. Часто для выявления нарушений требуется предоставление сведений об участниках размещения заказа, информации о пошаговом проведении аукциона и т. д. Немаловажную роль играет и взаимодействие с производителями, их представителями и дистрибьюторами, так как они могут предоставить данные о характеристиках товара, возможности того или иного производителя участвовать в торгах, сведения о том, запрашивалась ли у них информация о товаре заказчиками и т. д. Особое значение это имеет в борьбе с заказами под конкретных исполнителей.

http://www.forbes.ru/