Шотландский психиатр и один из идеологов движения антипсихиатрии Рональд Лэйнг считал, что шизофрения на самом деле не заболевание, а способ справиться с проблемами в семье — человек может не быть душевнобольным, но вести себя как сумасшедший. Позже биографы отмечали, что он и сам страдал раздвоением личности: например, был очень понимающим по отношению к пациентам, но бил своих детей. T&P публикуют главу из книги «Руки мыл? Родительский опыт великих психологов» издательства «Альпина Паблишер», в которой писатель и психолог Дэвид Коэн изучает, как идеи известных ученых о воспитании соотносятся с их собственным опытом.
«Руки мыл? Родительский опыт великих психологов»
«Руки мыл? Родительский опыт великих психологов»

Первая книга Ронни Лэйнга «Расколотое “Я”» была блестящей попыткой понять образ мыслей пациентов-шизофреников. Затем он написал в соавторстве книгу «Безумие: Семейные корни» — подробное исследование 12 семей, которое показало, что запутанные и испорченные взаимоотношения в семье часто ведут к тому, что один из ее членов не столько становится душевнобольным, сколько ведет себя как сумасшедший.
В интервью The Sunday Times дочь Р.Д. Лэйнга Карен рассказала, что отец однажды избил ее так жестоко, что братьям пришлось вмешаться, чтобы спасти ее от серьезных увечий. Лэйнг, автор трех важных книг по психиатрии, держал своих детей в черном теле, заявляла она. «После тех побоев у меня были травмы, но также я получила эмоциональный и психологический шок, который нанес мне большой вред. Это случалось не только со мной — были и другие инциденты».
Отец страдал раздвоением личности, утверждала Карен Лэйнг: он с сочувствием и заботой относился к своим пациентам, но был жесток с семьей и применял силу. «Я присутствовала на сеансах отца, когда он работал с клиентами и испытывал свою гениальную способность сопереживать боли и мукам других людей», — рассказывала она.
Ее брат Эдриан тоже натерпелся от свирепого характера родителя. Ему пришлось вызволять отца из полицейского участка. Насколько я могу судить, других подобных случаев в истории психологии не было.
Эдриан стал судебным адвокатом, а Карен — психотерапевтом. Обоих поражает различие между Лэйнгом-теоретиком и Лэйнгом-отцом. «Между психиатром Р.Д. Лэйнгом и отцом Ронни Лэйнгом лежит пропасть противоречий. Он что-то искал в самом себе, и это мучило его. Мне очень горько, что он находил общий язык с посторонними людьми, но не мог наладить отношения в собственной семье и не видел, что происходит с его близкими», — говорила Карен Лэйнг. После смерти сводного брата в 2008 г., последовавшей, по всей видимости, из-за неумеренного употребления наркотиков и алкоголя, Эдриан назвал свое детство «дерьмом на лопате».
Сам Лэйнг писал: «Когда у вас появляется искушение обвинить родителей в том, что ребенок страдает психологическими проблемами, никогда нельзя забывать, что мать и отец тоже имели родителей с их заблуждениями и причудами». Я мог бы сказать: отклонениями, сдвигами, бредом, припадками — и предложить еще бесчисленное количество синонимов, которыми обозначают психическое нездоровье, — ведь Лэйнг когда-то мечтал стать поэтом, так почему бы не разнообразить сухую медицинскую терминологию. Противоречивые устремления Лэйнга были следствием его непростого детства. В одной из коротких пьес из его сборника «Ты меня любишь?» (Do You Love Me?) мать пытается убить отца, пока не вмешивается сын. Для драмы это слишком примитивно, но по эмоциональному накалу хорошо соответствует некоторым особенностям детства Лэйнга и его поведения как отца.
Мать Лэйнга, жившая в Глазго, была столь невротичной, что перещеголяла бы всех лечившихся у Фрейда венских домохозяек. Она не говорила никому о том, что беременна «Ронни», до самого дня его рождения. Похоже, что, кроме всего прочего, она страдала депрессией.
Лэйнг считал ребенка жертвой всего на свете: папы, мамы, не говоря уже о буржуазном обществе и капитализме. В «Феноменологии переживания» (1967) он писал: «С момента рождения, когда ребенок из каменного века сталкивается с матерью XX века, он попадает во власть насилия, называемого любовью, так же как когда-то его отец и мать, и их родители, и родители их родителей. Эта власть в основном направлена на то, чтобы уничтожить все его возможности».
В период между 1951 по 1971 г. потенциальные возможности Лэйнга не были уничтожены, поскольку он написал, один и в соавторстве, три книги, одну вместе с Дэвидом Купером, наверно, еще более яростным критиком психиатрии, чем сам Лэйнг. О том, какое влияние Лэйнг оказал на культуру в целом, говорит тот факт, что о нем и его идеях написано 11 книг.
Однако многие традиционные психиатры крайне резко отзывались о Лэйнге, и The British Journal of Psychiatry опубликовал рецензию на «Расколотое “Я”» лишь в 1984 г. — пренебрежение не только демонстративное, но и глупое. Но после 1971-го Лэйнга стало затягивать в омут выпивки, наркозависимости и мистицизма.
Для своих детей он был олицетворенным противоречием. Карен Лэйнг рассказывала, что, хотя отец сам не слезал с наркотиков, он пришел в ярость, когда вернулся из отпуска и узнал, что дочь тоже пристрастилась к адскому зелью, хотя должна была ухаживать за его второй женой Юттой. Лэйнг в бешенстве понесся в Глазго, чтобы разобраться с Карен, и дело кончилось побоями.
Это был тот же самый человек, который, по словам Дайан Силенто, бывшей жены Шона Коннери, запросил «кучу денег, полное уединение, лимузин и бутылку лучшего односолодового скотча» перед тем, как вместе с исполнителем роли Джеймса Бонда совершил шестичасовое «путешествие» под влиянием ЛСД. Коннери опасался за свою карьеру. Нет сомнений, что Лэйнг отработал каждый заплаченный актером пенни. Так же как у Карла Юнга, у Лэйнга было две личности или как минимум две.

Лэйнгу явно нравилась роль отца: у него было десять детей от четырех женщин, и он всю жизнь жил в семье, за исключением редких поездок в ашрамы и монастыри, где мог медитировать в поисках своей души. В New York Review of Books один из биографов Лэйнга, Дэниэл Берстон, признавал, что он мало рассказал о Лэйнге как об отце, «но не из-за отсутствия интереса или желания сказать больше. Дело в том, что после того, как я взял интервью у Энн Лэйнг (Херн), двух ее детей и Ютты Лэйнг (Вернер) и послал им копии чернового варианта статьи, они сообщили мне, что не приветствуют дальнейшие расспросы или письма от меня и отказывают мне в разрешении цитировать что-либо из того, что я почерпнул в беседах с ними. Поэтому благоразумие и такт заставили меня почти не затрагивать эту тему». […]
Эдриан Лэйнг описал весьма порочного отца, который считал невозможным искать помощи во время депрессии, беспробудно пил и распускал руки. […]
Собственное детство Лэйнг подробно описал в своей последней книге «Мудрость, безумие и безрассудство» (Wisdom, Madness and Folly), которая не получила такого успеха, как его более ранние произведения. Он был единственным ребенком у мирной на первый взгляд пресвитерианской супружеской пары, которая вела себя далеко не мирно, и если бы кто-нибудь в церкви узнал об этом, то удивленно вскинул бы брови. Отец работал в шотландской энергетической промышленности, занимал высокий пост. Он хорошо пел. Его семья считала, что он неудачно женился.
Лэйнг говорил, что был воспитан в доме со строгими порядками. «Меня наказывали за неповиновение и за все, что я делал неправильно». Ослушание как таковое было неправильным поведением, к тому же «я делал то, что не должен был, потому что это было неправильно само по себе, не важно, говорили мне об этом или нет». Он приводил длинный лист запретов: нельзя было ковырять в носу, горбиться, сидя на стуле, — и добавлял, что приучился «сморкаться как положено, чистить зубы, причесываться, завязывать шнурки, всегда завязывать галстук, подтягивать носки, не совать палец в ухо». И это было не все. Он также выучился «правильно испражняться и правильно подтирать зад». С семи лет мальчик должен был «вставать по утрам, чистить зубы, мыть руки до локтей, лицо, шею, полоскать рот, мочиться и быть во всем самым лучшим». Длинный список заканчивался приготовлениями Лэйнга в школу: чистый носовой платок, а также ручка, карандаш и готовальня.
Амелия, мать Лэйнга, была строга с сыном. Он страдал от экземы, и она не разрешала ему притрагиваться к некоторым продуктам, от которых, по ее мнению, сыпь усиливалась. Роковой соблазн. В первый день в школе он обменял один из своих сухарей на чертовски привлекательную булочку с джемом. Когда он вернулся домой, мать заподозрила, что он согрешил. Она заставила сына смотреть ей в глаза. «Пробовал ли ты сегодня что-нибудь из того, что обещал не есть?» — допытывалась Амелия. «Нет», — отвечал Ронни. «Это правда? — не отступалась Амелия. — Ты солгал, Ронни, и я все расскажу отцу, когда он вернется домой, и он задаст тебе трепку за то, что ты нарушил обещание».
Трепки бывали разной степени тяжести. В тот раз Лэйнг получил «крепкую» взбучку — на одну ступень более суровую, чем «хорошая» взбучка. Некоторые привычки Амелии были действительно странными. Она часто жгла мусор в доме, чтобы соседи не копались в нем. Также в церкви удивились бы тому, что Дэниэл Берстон, один из биографов Лэйнга, описывает как «жестокие животные сцены в гостиной», когда отец и дед Лэйнга дрались. Амелия отличалась непоследовательностью: иногда она вела себя вполне нормально, но в другое время просто отвратительно. Однажды она сломала игрушки маленького сына.
Похоже, что двойственность в ней существовала всегда. Ее сын был уже далеко не маленьким мальчиком, а она по-прежнему настойчиво входила в ванную, когда он мылся, чтобы потереть ему спину. Запирать дверь ванной комнаты Лэйнгу не позволялось. К тому времени, когда ему исполнилось 15 лет, он делал воду в ванной как можно более грязной, чтобы скрыть пробивавшиеся на лобке волосы и не показывать матери гениталии.
В книге «Я и другие» Лэйнг рассказал кое-что о своей матери, хотя и не упомянул ее имени. Он говорил, что это была «одна из ее уловок — последняя, я надеялся, на которую я попадусь». Семилетнего мальчика отец обвинил в краже ручки. Ребенок отрицал свою вину. Мать сказала отцу: сын признался ей, что действительно стащил ручку. Хорошо по крайней мере, что его объявили только вором, а не вором и лжецом. Это привело мальчика в замешательство — он стал думать: может, он в самом деле выкрал эту ручку и наврал? В конце концов мать поняла, что сын ничего не брал. Она сообщила это мальчику, но утаила от мужа, и тот так и продолжал думать, что сын — воришка.
«Иди поцелуй маму и помирись с ней», — сказала мать сыну. Но ребенок чувствовал, что его принуждают подчиниться.
Даже самое ужасное детство — а у Лэйнга оно было не таким — может сочетать хорошее и плохое. Мальчик с такими двойственными отношениями с родителями, особенно с матерью, часто после чая слушал вместе с ними радио. Любимой передачей был «Мозговой трест», в которой нередко участвовал анонимный шотландский врач, как Лэйнг выяснил впоследствии, Эдвард Гловер, психоаналитик Мелитты Шмидеберг. Еще одна неожиданная связь.
«При условии, что я хорошо выглядел, хорошо пах и не говорил лишнего, что мои мысли были добрыми, а сердце чистым, я был свободен как птица», — писал Лэйнг, но это не вся правда. Ему приходилось все время угождать родителям. Когда Лэйнг поступил в школу Хатчинсона, одну из лучших в Шотландии, он преуспевал по классическим дисциплинам и интересовался евангелическим христианством. К 15 годам Лэйнг читал Вольтера, Маркса, Ницше и Фрейда. Кроме того, он занимался регби и так хорошо играл на фортепиано, что говорили, будто он собирается стать музыкантом. Однако родители всегда были недовольны. Однажды ученикам дали задание написать сочинение о жизни дома. «Мое начиналось словами “Время тянется медленно”». Родители расстроились и не могли понять, как он мог написать такое, когда у него есть домашние задания, занятия музыкой, а также игра в регби. «Вот как ты платишь нам за все, что мы для тебя сделали», — сказали они ему, но, кажется, на этот раз не пороли. Неблагодарный сын преисполнился сознанием долга и изменил первую строчку на «В жизни много интересного». Он перечислил все увлекательные вещи, которые изучал: Гомера, греческие неправильные глаголы и Шопена. Переработанное сочинение получило 8,5 балла из 10, что доставило большую радость маме и папе. Однако Лэйнг добавлял: «Обман, притворство и уступчивость такого рода некоторые люди находят невыносимыми». Видимо, он имел в виду себя.

В 1945 г. Лэйнг поступил на медицинский факультет Университета Глазго, который окончил в 1951 г. Опыт борьбы с экземой он обратил себе во благо: экзамен по кожным заболеваниям сдал лучше всех на курсе. Служба в армии считалась обязательной, и Лэйнг стал военным психиатром. По сравнению с Фрейдом он был образцовым офицером.
Он подчинялся приказам командования медслужбы, опрашивал сотни солдат, лечил многих медикаментами, которые были в наличии, и не ставил под сомнение традиционные методы врачевания. Иногда признавал пациентов душевно-больными, чтобы их могли уволить из армии по медицинским показаниям. Но он стал испытывать глубокое сочувствие к тем, кого наблюдал как врач.
Об одном солдате Лэйнг писал: «При поступлении он не сказал ничего. Он был совершенно нем, надувал щеки, пока лицо его не посинело». Пациент изо всех сил пытался говорить, но не мог даже шептать. «И тут он закричал, стал биться головой и рвать на себе волосы». На следующих пяти сеансах он вел почти себя точно так же, и Лэйнг давал ему большую дозу седативных препаратов. Затем состояние больного ухудшилось настолько, что его приходилось кормить и водить в туалет. Больше всего поражало, что солдат хотел играть с игрушками. «Он просил йо-йо». На этом примере Лэйнг понял, что регрессию можно использовать.
Несмотря на молодость, Лэйнг был проницателен. Четверо из его пациентов жаловались, что их избивали, но их утверждения восприняли как бред сумасшедших. Однако Лэйнг выяснил, что это вовсе не бред. Над ними действительно издевались капрал и рядовой во время ночного дежурства. Насильников отдали под трибунал. Тем не менее Лэйнг не сделал вывода, что он мог быть полезным и творить добрые дела внутри системы.
После армии Лэйнг работал в Королевской психиатрической больнице в Глазго, где стал сомневаться в традиционных методах психиатрии, особенно в целесообразности постановки такого диагноза, как шизофрения. Он начал писать книгу, сделавшую его известным, — «Расколотое “Я”» (1961). Затем последовали две другие важные книги: «Безумие: Семейные корни» он написал в соавторстве с Аароном Эстерсоном, а «Разум и насилие» (Reason and Violence) — с Дэвидом Купером. Лэйнг и Эстерсон тщательно опросили 12 пациентов с шизофренией и членов их семей. Авторы пришли к выводу, что людям ставят диагноз «шизофрения» из-за того, что происходит в их семейной «цепи». «Сумасшествие» — средство справиться с непреодолимой ситуацией. В этом нет ничего безумного. Скорее это вполне понятная стратегия, единственный выход из невыносимых противоречий.
В 1965 г. Лэйнг уехал из Глазго и отправился в Лондон, где основал альтернативный психотерапевтический центр, в котором никто не использовал слов «психиатр» и «пациент». На дверях отсутствовали замки, нейролептики в лечении не употреблялись, но при этом применялся ЛСД, чтобы высвободить глубоко скрытые детские травмы. В те времена это не противоречило закону. Психотическое поведение рассматривалось не как заболевание, а как выражение страдания. […]
Книги, которые Лэйнг опубликовал в 1960-х гг., сделали ученого знаменитым. В конце того десятилетия я слушал его лекцию в Френдс-хаус — огромный зал был забит до отказа. Затем в 1968 г. издатели The Times Educational Supplement спросили меня, не могу ли я взять у него интервью. […]
Кабинет Лэйнга выглядел вполне традиционно: он сидел ко мне лицом и курил Gauloises одну за другой. Он быстро и деловито рассказал о своих идеях, как, несомненно, делал не раз во многих интервью. Час подошел к концу. Лэйнг попрощался и пригласил пациента.
Через пять лет, когда я снова беседовал с ним, Лэйнг уже переехал в дом на Белсайз-парк, который его сын Эдриан называл роскошным. Лэйнг работал в комнате в темно-зеленых тонах, уставленной книжными полками. На его столе теснились книги А.Д. Айера рядом с индийскими мистиками. Лэйнг сказал, что проводит большую часть времени здесь, потому что ему нравится работать в окружении родных. Это свидетельствовало о том, что, вопреки сложившемуся мнению, он относился к семье ничуть не враждебно. Его коллега Дэвид Купер, написавший книгу «Смерть семьи» (The Death of the Family), был противником «ячейки общества», но, как будто в насмешку, в конце жизни ему пришлось поселиться в доме своей бывшей жены Джульет Митчелл, взявшей его к себе, когда он оказался в бедственном положении. В разговоре со мной Купер согласился, что в этом была ирония судьбы.

Лэйнга, вероятно, раздражало, что его ассоциируют с Купером. Он говорил: «Некоторые, видимо, путают меня с Дэвидом Купером и его отношением к семье, в особенности неодобрением этого института, выраженным в “Смерти семьи”. Его мнение, такое мнение, не является моим мнением о семье. Я сейчас беседую с вами в окружении родных. Я с удовольствием живу рядом с ними. Я считаю, что семья — это лучшее, что еще существует как биологически естественная вещь». Он не хотел бы видеть «семью, разрушенной государственным регулированием или вмешательством, как легко может случиться, если взять лозунги левых психополитиков 1960-х гг., настроенных против психиатрии и семьи, и использовать их как оправдание смены власти. И он вообразил будущее, в котором родителей «обяжут получать лицензию на право иметь ребенка. У меня есть одна клиентка, которая посещает психиатрическое учреждение, потому что она нездорова, психически неуравновешенна. Первое, что они делают, — проводят исследования. Проводят исследования и выясняют, что она эмоционально неустойчива и среди прочего ее беспокойство вызывает возможность иметь ребенка — пригодна ли она для материнства. И вот они говорят: “О нет! Никогда! Ни при каких условиях! Никаких детей!” Если она не пройдет психологический тест способностей, она не станет одной из тех, кому дозволено иметь детей».
Мне следовало подтолкнуть его к тому, что даже сейчас кажется слегка параноидальной идеей. В 1970-х было гораздо меньше трагедий, связанных с тем, что социальные работники не сумели позаботиться о детях из групп риска.
«Я думаю, семья — потенциально прекрасный институт, в идеале это место, где взрослые могут играть с детьми и проводить с ними время, а ребенок находится рядом с людьми, чуть более гуманными, чем многие из тех, с кем он столкнется позже. Если детям и взрослым, составляющим семью, удается мирно уживаться друг с другом, это просто прекрасно».
В 1964 г. Лэйнг встретил Ютту Вернер. К 1977 г. радикальные взгляды Лэйнга превратились в мистическую чепуху, в то, что мой покойный сын Рубен с насмешкой называл жуткой поэзией. Через 16 лет после успеха «Расколотого Я» Лэйнг выпустил непритязательную книгу, содержавшую запись разговоров с двумя его детьми от Ютты Вернер и представлявшую собой ответный выпад против тех, кто считал, будто с его точки зрения семья калечит. «Другой стороне истории обычно уделяют ничтожно мало внимания. Язык приятной беседы разумных существ развился до удивительной степени замысловатости и сложности», — писал Лэйнг. Семья не должна быть удушливой. «Это свободное и открытое пространство между нами, где мы вместе можем играть с реальностью, где мы задаем вопросы и получаем ответы, выясняем, что важно, а что нет, ради простого удовольствия». Лэйнг не записывал разговоры на пленку, поскольку это мешало бы беседе. Вместо этого он сразу же делал записи в блокноте. Он знал, что его будут обвинять в приукрашивании диалогов, но они звучат более чем убедительно и часто рисуют симпатичную картину семейной жизни, возможно, даже слишком симпатичную.
Один из первых разговоров с трехлетним Адамом состоялся, когда семья поехала в Индию и Шри-Ланку.

Адам. Я хочу поехать в Канди и убить людей большим железным ружьем с твердым таким курком, и разрезать их на кусочки, и съесть на завтрак.
Отец. Зачем?
Адам. Потому что я хочу стрелять во много людей и убить их, чтобы они умерли. Как я сделал в прошлый раз.
Отец. Что значит «в прошлый раз»?
Адам. В прошлый раз, когда я был здесь.
Отец. Здесь?
Адам. В прошлый раз, когда я жил.
Отец. Откуда знаешь?
Адам. Ну пап, давай. Ругайся. Хочу, чтобы ты ругался.
Отец. Сам давай. Мне не хочется ругаться. Зачем ты хочешь услышать, как я ругаюсь?
Адам. Хочу, чтобы ты заругался.
Отец. А я не хочу ругаться.

Адам настаивал, что хочет услышать, как отец ругается. А Лэйнг сопротивлялся. Во время путешествия в Шри-Ланку и Индию он иногда оставлял семью, чтобы заниматься с гуру Ганготри Баба, якобы обладавшим оккультной силой.
В июле 1973 г., вернувшись из Азии, шестилетний Адам снова приставал к отцу. Теперь он хотел знать, как люди справляются с различными унижениями.

Адам. Давай, папа, твоя очередь.
Отец. А что если кто-то затолкает спагетти тебе в нос?
Адам. А что, если кто-то смешает песок и воду и сделает такой цемент и зальет его тебе в глотку? (Похоже, Адам был развит не по годам по части технологических тонкостей.)
Отец. А что, если кто-то засунет тебя в большую трубу — такую большую, как эта комната, — из патоки?
Адам. А что, если кто-нибудь отрежет тебе нос?

Лэйнг прав в том, что это веселые забавы и часто насилие — всего лишь игра. В коРазговаривая со мной задолго до публикации этих диалогов, Лэйнг объяснил: «Мои нападки на семью объясняются тем, что, на мой взгляд, многие дети страдают от отвратительного насилия, нарушения своих прав и унижения со стороны родителей, которые не знают, что делают, и настолько самонадеянны в своем невежестве, что вряд ли поймут, о чем речь». Он никогда не упоминал о практикуемом им самим насилии. Наоборот, он утверждал, что в семье человек может быть в высшей степени самим собой. Когда я заикнулся о том, что это расходится с тем, что он писал, он обвинил в этом неправильную интерпретацию книги «Безумие: Семейные корни».
Примерно через десять лет после развода родителей Эдриан целый год прожил с отцом и его второй семьей и не мог привыкнуть к царящей в доме неразберихе. «Я никак не понимал, что является лечебной процедурой, а что нет. То и дело кто-нибудь появлялся и занимался дыхательной гимнастикой или йогой. Терапией можно было назвать все что угодно».
Лэйнг, видимо, хотел вернуть сына в отчий дом. Эдриан только что окончил университет, когда отец снова привел его в свой медицинский центр. «Мы были в старой церкви напротив роскошного лондонского дома моего отца в Белсайз-Парк. Это было задумано как тренинг для его помощников, которые все были одеты в спортивные костюмы пастельных цветов и издавали единый стон», — вспоминает он.
«Они окружили меня, прижимаясь к моей спине, бедрам, плечам, нависли над головой и давили на меня руками, чтобы сымитировать открытие утробы. Я должен был толкаться, чтобы протиснуться через толпу, в то время как они пытались меня остановить. Идея была в том, чтобы я повторно пережил выход из чрева и заново родился». Эдриан не испугался. «В результате этого действа я почувствовал себя лучше, стал более бдительным и проницательным. Это была простейшая форма катарсиса, словно ты выплакался». Ученые, конечно, формулируют иначе. «Мой отец называл это физической реализацией экзистенциального тупика», — пояснял Эдриан.
В середине 1970-х и в 1980-х гг. работы Лэйнга стали непонятны для широкой публики, и он раздражался, что его книги плохо продаются. Однажды он убедил Карла Роджерса вложить несколько тысяч фунтов в организацию диспута между ними в Дорчестере. Роджерсу затея понравилась: он уже устраивал очень успешный диспут со Скиннером. Но Лэйнг просто стащил деньги: он вынужден был прибегнуть к мошенничеству, поскольку больше не получал большого дохода от публикации своих работ. Например, книга, посвященная рождению, в которой он описывал собственные попытки вновь пережить появление на свет, не пользовалась спросом. Психиатр становился эмоционально неуравновешенным, частично из-за потери статуса героя-радикала. Также его посещали, по выражению Эдриана, «воинственные фантазии», и он собирался написать книгу под названием «Путь воина», которую так и не закончил.
Целый год Лэйнг пытался наладить взаимоотношения с сыном, но они разошлись в разные стороны. Эдриана избрали в коллегию адвокатов. Он не ожидал, что отец станет его клиентом, но тот «несся по жизни без тормозов». 27 сентября 1984 г. в 11:30 Эдриана вызвали в полицейский участок Хампстеда. Его отец в сильном подпитии бросил бутылку вина в окно центра Раджниш на Инглэндс-лейн и уселся рядом, бормоча ругательства в адрес «оранжевых недоумков» (последователи движения Раджниш носили оранжевое). Когда нарушителя забрали в участок, ему велели вывернуть карманы и обнаружили коричневое вещество, предположительно коноплю. Ученого обвинили в хранении наркотиков. Эдриан уговорил юриста центра Раджниш отказаться от обвинений при условии, что будет оплачено разбитое стекло. Он нанес «оранжевым» дружеский визит, чтобы справиться с тем, что они называли его «духовным расстройством». Эдриан больше волновался о расстройствах в то самое время, когда его отец вел себя в полном соответствии со стереотипом пьяного шотландца. Эдриан, бесспорно, был успешным адвокатом и убедил власти позволить ему забрать отца домой, заверив их, что привезет его в полицию, как только они проведут анализ коричневого вещества.
Чтобы заставить Лэйнга вернуться в хампстедский полицейский участок, Эдриану пришлось мириться с дурным настроением отца, проследить, чтобы он надел костюм, и выдержать «обычный теперь спор о том, платить ли за такси наличными или по безналичному расчету». Прибыв в участок, Лэйнг принялся браниться, и дежурного полицейского, ранимого человека, глубоко оскорбил тот факт, что Лэйнг пьян. Эдриану пришлось снова убеждать копов отпустить отца домой. А уж если на следующий день тот явится в нетрезвом виде, пусть его «законопатят в камеру». Эдриан был в бешенстве, но отец удивил его: «В кои-то веки он обнял меня и сказал: “Ну ладно”». Гнев сына «схлынул», и всю дорогу до паба они смеялись, «как два кавалера восемнадцатого века».
Гармония длилась недолго. Перед началом судебного разбирательства 27 ноября 1984 г. «Ронни хвалился, что избежит наказания, и намеревался заявить о своей невиновности», рассказывал Эдриан. Он знал, что полномасштабный судебный процесс будут нежелательным образом смаковать в прессе, а также понимал, что его отец не отдает себе отчета, насколько малы шансы на оправдательный приговор. Эдриан уговорил старшего адвоката встретиться с отцом. Они вдвоем несколько часов пытались доказать Лэйнгу зыбкость его защиты, и тот наконец согласился признать свою вину. В результате он получил 12 месяцев условного срока.
Затем Энтони Клэр, психиатр, автор книги «Психиатрия в разногласиях» и ведущий радиопрограммы «В кресле у психиатра», пригласил Лэйнга поучаствовать в передаче. Клэр с убийственной добротой заставил своего визави признаться в употреблении наркотиков и беспробудном пьянстве, хотя знал, что это разрушит карьеру ученого. И действительно, о Лэйнге сообщили в Генеральный медицинский совет, который отозвал его лицензию на медицинскую практику.

Лэйнг не просто пережил публичное унижение. В это время его как всегда противоречивая мать сделала символическое изображение сына — «куклу Рональд», в которую она начала втыкать иголки. По словам Эдриана, бабушка хотела вызвать у сына сердечный приступ, поскольку он оскорбил ее, использовав в одной из своих книг ненормативную лексику. Но скончался не Лэйнг, а его отец. Тогда мать Лэйнга написала сыну, что больше не хочет его видеть. Он отправил ей ответ на большом листе бумаги, где нарисовал сердце и написал: «Обещаю».
Когда умерла сама Амелия, Лэйнг, несмотря на все сложности в их отношениях, рыдал на похоронах. Эдриан с сочувствием замечает, что его искренне горевавшему отцу пришлось терпеть насмешки друзей. Один из них язвил, будто Лэйнг лил слезы, потому что его поразил гостиничный счет. […]
6 мая 1988 г. родился последний ребенок Лэйнга Чарльз. Немного позже психиатр поехал в Австрию. Видимо, появление малыша побудило его перевернуть новую страницу. Он бросил пить и начал работать с Бобом Малланом над биографией, надеясь, что она принесет столь необходимые деньги. Затем, в конце августа 1989 г., Лэйнг отправился в Сен-Тропе и остановился у Роберта Файрстоуна. Еще до их встречи Лэйнг согласился написать предисловие к книге Файрстоуна «Гуманное воспитание», что кажется комичным, учитывая его сложные отношения с собственными детьми.
Лэйнг писал: в середине XIX в. Робертсон-Смит в «Религии семитов» предполагал, что детоубийство и поедание детей было «темным тотемным столбом прямо в самом центре месопотамского источника западной общественной организации». Взаимоотношения детей и их родителей до сих пор отравлены, считал Лэйнг, — а ведь в разговоре со мной он придерживался совершенно другого мнения.
За спиной у Файрстоуна было 30 лет клинической практики, он поддерживал Робертсона-Смита и охарактеризовал, по словам Лэйнга, «большую часть так называемой родительской “любви” как родительскую ненависть и голод. Он описывает здесь способы, которыми родители убивают и поедают своих детей, — не физически, а психологически». Эта невероятно грустная книга описывала матерей и отцов как психологических каннибалов, но Лэйнг надеялся, что следующее поколение родителей лучше справится со своей задачей. Если бы они последовали его совету, это выглядело бы неправдоподобно. «Маленькие дети… должны быть защищены, — заявлял Лэйнг, делая одно из самых странных утверждений в психологии. — Улыбка и протянутые ручки нормального ребенка — это требование. Их экспрессивные качества, генетически запрограммированные на то, чтобы вызывать радостные, свободные, равнозначные взаимные реакции во взрослом человеке, воспринимаются нормальным родителем — шизоидом, нарциссом, аутистом, параноиком — как агрессия, каприз, бремя». Файрстоун выражал словами, возможно, то же самое, что выражала мать Лэйнга во многих своих неоднозначных поступках по отношению к сыну.
К 1989 г. Лэйнг почти перестал трезво мыслить. Тем не менее Файрстоун думал, что в коллеге все еще оставалась какая-то магическая сила. […]
В Сен-Тропе Лэйнг и Файрстоун играли в теннис, и Лэйнг выиграл четыре гейма из пяти, хотя явно был нездоров. Файрстоун поинтересовался его самочувствием и предложил вызвать врача. «Врач… К черту врача», — ответил Лэйнг.
Когда появилась мать Чарльза, Лэйнг был уже мертв. Некоторые газеты поместили сообщение о его смерти на первых полосах.
Подобно Лэйнгу, Эдриан, видимо, испытывал к своему отцу противоречивые чувства. «Относительно того, кем был мой отец — гением, безумцем или шарлатаном, — все еще высказывают категорические и диаметрально противоположные мнения, — говорит Эдриан. — Я вспоминаю о нем и с горечью, и с нежностью. Отец страстно стремился найти благородные истины, но не умел справляться с преклонением, которое вызывал. Он любил сидеть на сцене в окружении учеников, расположившихся у его ног, и предпочитал, чтобы те его обожали, но не спорили с ним. Папе нравилось, когда к нему относились как к гуру — слишком нравилось, чтобы это принесло ему пользу». По красноречивому выражению Эдриана, его отношения с отцом «сильно улучшились после его смерти».

https://theoryandpractice.ru/posts/

Около 10% населения России играет в азартные игры. За восемь лет, прошедшие с момента их запрета в России, официальным игорным зонам из-за множества проблем так и не удалось превратиться в полноценные «лас-вегасы». Инвесторы считают причиной провала непоследовательную политику властей. Вдобавок ко всему, реформа вытолкнула казино в подпольный бизнес, оборот которого, по сообщениям, в сотни раз превышает доходы легальных заведений.

Закон о легализации азартных игр был принят в 2006 году. Согласно ему, с 1 июля 2009 года игорный бизнес разрешен только в одобренных государством игорных зонах. Теперь он возможен только в шести зонах, расположенных в разных концах страны. Однако многие из них жалуются на проблемы, которые мешают им развиваться. Или вовсе приведут к закрытию.

Первые казино готовятся к закрытию

Первое в игровой зоне «Азов-Сити» казино — «Оракул» татарстанской компании «Роял тайм групп» — открылось в 2010 году. В этом же году в игровой зоне открылись казино «Шамбала» и «Нирвана». По данным ЗАО «Шамбала», за последние восемь лет инвесторы совместно вложили в «Азов-Сити» около 8 миллиардов рублей.

Выделенные государством 1 тысячи га представляли собой степную территорию на побережье Азовского моря без коммуникаций: бизнесмены тянули газопровод, строили дороги, очистные сооружения, водопроводную систему. Сегодня в «Азов-Сити» кроме трех казино работают пятизвездочные отели, спа-центр, ресторан высокой кухни. Здесь работают 2,5 тысячи человек. Операторы казино в 2016 году заплатили порядка 400 миллионов рублей налогов.

Все шло хорошо, пока в 2012 году не появились предложения создать еще одну игорную зону в Краснодарском крае — в городе Сочи, в 600 км от «Азов-Сити». Несмотря на то, что по закону в одном субъекте федерации может быть только одна игорная зона и что в 2014 году против создания такой зоны в Сочи, который в большей степени имеет имидж семейного курорта, высказывался президент РФ Владимир Путин, она была все же построена. В январе 2017 года в Красной Поляне (поселок на территории Сочи) открылся комплекс «Сочи казино и курорт», в который собственники вложили 4 миллиарда рублей.

Теперь открытие игорной зоны в Сочи означает закрытие «Азов-Сити». Согласно решению правительства РФ, «Азов-Сити» должна быть ликвидирована до конца 2018 года.

Резиденты «Азов-Сити» обращались в правительство, к губернатору Краснодарского края с просьбой сохранить их бизнес. Депутаты Щербиновского района предлагали Заксобранию Краснодарского края изменить закон, чтобы в одном субъекте могли работать две игорные зоны, но получили отказ. На ресурсе Charge.org в августе 2017 года была опубликована петиция за сохранение «Азов-Сити». Но пока решение о закрытии остается в силе.

По мнению генерального директора ЗАО «Шамбала» Максима Смоленцева, у «Азов-Сити» и «Красной поляны» совершенно разные аудитории. «Намерение правительства РФ закрыть «Азов-Сити» иначе как нелепым не назовешь, — написал он на своей странице в Facebook. — Очевидно, что это может принести только вред: государство недосчитается налогов и испортит себе репутацию, 2500 человек лишаться работы, инвесторы получат сигнал, что обещаниям властей лучше не доверять». По его данным, за первое полугодие 2017 года «Азов-Сити» посетило 216,5 тысячи человек, казино в Красной поляне — 157,7 тысячи.

«Приморье» хватилось иностранных гостей

Проблемы развлекательной зоны «Приморье», расположенной под Владивостоком, вызваны сложностями в привлечении иностранцев, которым для въезда нужно пройти массу бюрократических процедур. В сентябре 2017 года бывший исполнительный директор единственного пока работающего в зоне казино-отеля Tigre de Cristal Крейг Баллантайн заявил, уходя со своей должности, что ожидания инвесторов в связи с этим не оправдались.

По его словам, есть незначительные успехи, но для дальнейшего развития проекта необходимы изменения в законодательстве, облегчающие въезд в Приморье иностранцев из Китая, Кореи и Японии. «Тот диалог, который у нас есть с властями, дал мне понимание, что они всецело увлечены проектом и понимают необходимость изменений, но как вы все знаете, бюрократический процесс и принятие решений в Госдуме занимает значительное время», — отметил Крейг Баллантайн.

Заказчик зоны «Приморье» — госкомпания «Корпорация развития Приморского края» — ожидает, что к 2022 году инвесторы построят здесь 20 гостиниц, торговые и развлекательные комплексы, яхт-клуб, несколько кинотеатров, набережную и горнолыжную трассу. Единственный в зоне казино-отель Tigre de Cristal заработал в 2016 году 1,7 млрд рублей и заплатил 860 млн налогов. Еще два казино — «Маяк» (камбоджийская фирма Naga Corp Ltd) и «Селена» (московская компания Diamond Fortune Holdings) должны открыться в 2018-2019 годах.

В Сибирской зоне нет инфраструктуры

Игорная зона «Сибирская монета» площадью 2,3 тысячи га расположена в Алтайском крае в 280 км от Барнаула. По проекту здесь должны появиться гостиницы, аквапарк, горнолыжный комплекс, летние кинотеатры и другие объекты к 2020 году. Первое и пока единственное казино Altai Palace стоимостью 1,3 миллиарда рублей открылось в 2014 году, но спустя три года его работы там по-прежнему не решены проблемы с транспортной доступностью и другой инфраструктурой.

«Здесь до сих пор нет асфальтированной дороги, проблемы с коммуникациями. Вокруг, кроме красивых пейзажей, ничего нет. Ближайший город, Горно-Алтайск, находится в 35 км. По сравнению с локацией казино, например, в Сочи мы однозначно проигрываем», — заявлял весной 2017 года генеральный менеджер казино Altai Palace Игорь Речка.

Вдобавок ко всему, казино Altai Palace до недавнего времени испытывало серьезные проблемы с деньгами. В 2016-ом сменился собственник компании-инвестора. По словам нового руководства, у бывших владельцев были проблемы с оборотными средствами, им пришлось ограничить уровень ставок, чтобы иметь возможность выплачивать выигрыши. Это стало неинтересно крупным игрокам, и казино пришло в упадок. С приходом нового собственника ситуация улучшилась. В 2016 году Altai Palace посетило 30 тысяч человек, за 9 месяцев 2017 года — 60 тысяч человек. В 2016 году налоговые отчисления составили 34,4 миллиона рублей.

Реформа вытолкнула игорный бизнес в тень

На фоне частных проблем отдельных игорных зон, специалисты говорят о провале всей государственной игорной реформы. Дело в том, что 13 млн человек, играющих в азартные игры (по данным «Левада-Центра«), перешли по большей части в подпольные заведения или в интернет, где деятельность казино также запрещена. Таким образом, игорный бизнес спустя 10 лет после начала реформы по большей части переместился в теневой сектор, пишет журнал «Профиль», опираясь на данные исследовательской компании «Ромир».

Например, если рассматривать деятельность букмекерских контор, которые лично или через интернет принимают ставки на предстоящие, например, спортивные события (разрешены в России, в том числе в интернете, однако подлежат лицензированию), только 28% играющих в интернете делают ставки в легальных конторах, говорится в исследовании «Ромира». Большинство — 58% — делают ставки у нелегальных букмекеров, оставшиеся 14% — и там и там.

Что касается нелегальных казино, они продолжают активную деятельность. Только в Москве, по данным столичного МВД, за первые три месяца 2017 года изъяли около 900 единиц игрового оборудования, а в 2016 году ликвидировали 14 подпольных казино и 91 зал игровых автоматов.

По оценке Игоря Речки, генерального менеджера казино Altai Palace (игровая зона «Сибирская монета» в Алтайской крае), оборот нелегальных казино в России в сотни раз превышает оборот всех казино в зонах вместе взятых. По его мнению, потенциальный игрок не будет преодолевать расстояние в сотни километров, если может сыграть в рулетку на соседней улице. Даже с учетом рисков и отсутствия гарантий честной игры.

Чтобы хоть как-то привлекать публику и конкурировать с нелегальными казино, инвесторы пытаются создать в игорных зонах комплексный отдых, где наряду с азартными играми есть место другим развлечениям и активному отдыху (например, практически все зоны проектируют горнолыжные трассы). И большие надежды возлагают на иностранных туристов. Но результат пока неутешительный.

http://inosmi.ru/social/20171109/240719860.html

Екатерина Сокирянская
директор Центра анализа и предотвращения конфликтов, ведущий эксперт по Северному Кавказу

Самая успешная и богатая террористическая организация в истории — так называемое «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ, ИГ), также именуемое ДАИШ, запрещенное в России, стремительно теряет территории, опорные пункты и ресурсы. 8 ноября правительственные войска и их союзники отбили город Абу-Кемаль, последний оплот ИГИЛ в Сирии. В июле ИГ потеряло главный для него город в Ираке — Мосул, а 18 октября коалиционные силы, поддерживаемые США, установили контроль над самопровозглашенной столицей ИГ в Сирии — Раккой. 22 октября ИГИЛ потеряло самое крупное месторождение нефти в Сирии близ города аль-Умар, по оценкам экспертов, дававшее организации около девяти тысяч баррелей в день. Сирийские правительственные войска при поддержке ВВС России и иранских парамилитарных образований освободили почти всю провинцию Дир эз-Зур, лишив ДАИШ доступа к крупным газовым месторождениям. По информации специалистов, ИГИЛ начинает выводить денежные средства за пределы своей территории и ищет новые источники доходов. «Исламское государство» теряет сотни солдат, убиты ключевые фигуры в руководстве организации, включая главных пропагандистов.

Халифат на грани краха, очевидно, что в ближайшие месяцы он лишится всех своих территорий, но означает ли это конец ИГ? Ведь именно концепция Халифата — государства, которое осуществляет эффективное управление территориями, контролирует ресурсы, имеет институты власти и шариатского правосудия и была главным пропагандистским приемом, использовавшимся ИГ для привлечения сторонников. Захват территорий и боевые победы помогали организации позиционировать себя как самую успешную джихадистскую организацию XXI века — «пятизвездный джихад». Как ИГ адаптируется к потере своего главного ресурса в агитации — территорий, как перестраивается его пропагандистская машина и ее русскоязычный сегмент и как это повлияет на способность ИГИЛ действовать на территории нашей страны?

ИГИЛ совершило настоящую революцию в сфере онлайн-продвижения джихадистской идеологии, сумев исключительно через социальные сети создать мощное социальное движение и рекрутировать в свои ряды до 30 тысяч иностранных бойцов со всего мира, включая Россию.
По последним данным Soufran Group (занимается консалтингом в области безопасности), в 2017 году Россия опередила Саудовскую Аравию и Тунис, став государством-лидером по числу своих граждан, по-прежнему воюющих в составе ИГИЛ. В марте 2016 года МВД РФ заявляло, что на территории «Исламского государства» находились 3417 граждан России. Несмотря на то что ряд экспертов подвергают эти цифры сомнению, нам представляется правомерным исходить из того, что начиная с 2014 года на онлайн-призыв организации аль-Багдади откликнулось около трех тысяч наших граждан.

Смертельно опасны. Россия стала главным поставщиком иностранных наемников для ИГ.
Из России уезжали не только выходцы с Северного Кавказа, где по-прежнему тлеет неразрешенный вооруженный конфликт, но и жители больших городов Сибири, Поволжья и многих других регионов России. Русскоязычная пропаганда ИГИЛ воздействовала и на жителей Средней Азии. Многие эксперты считают, что большинство среднеазиатов, примкнувших к ИГИЛ, радикализовались на территории России. Часть русскоязычных джихадистов уехала воевать, часть просто совершала хиджру — эмиграцию «на земли ислама», поскольку радикальные интернет- пропагандисты убедили их, что это место, где можно жить мирной жизнью согласно канонам ислама. ИГ впервые предложило русскоязычным радикалам объединяющий нарратив и смогло мобилизовать мужчин и женщин, представителей разных этнических групп, возрастов и социальных групп под знаменем Халифата.

Русскоязычная пропагандистская машина ИГ

Для вербовки онлайн ИГ создало высокопрофессиональную разветвленную пропагандистскую машину, состоящую из двух основных видов медийных организаций: «центральные» СМИ, такие как «аль-Фуркан медиа» и «аль-Хаят медиа» и «региональные». Кроме того, информационное агентство AMAQ News освещает военные операции и жизнь Халифата, не являясь при этом его «официальным» СМИ.

Пропагандисты в ИГИЛ находятся на особом положении. По данным исследователя пропаганды ИГ Чарльза Уинтера, в период расцвета организации (2014—2015) пропагандистам платили в семь раз больше, чем бойцам.
С момента своего фактического появления ИГ выпустило более 41 тысячи медиа-релизов. По данным «Нью-Йорк таймс», сторонники ДАИШ создали 2,3 миллиарда аккаунтов в соцсетях, распространявших медиапродукцию Халифата.

Популярные социальные сети и спецслужбы всех стран научились эффективно удалять и блокировать этот контент. ИГИЛ адаптировалось, эволюционировало и продолжает постоянно экспериментировать с разными площадками, блогами, мессенджерами и соцсетями. Начав с закрытых форумов, в 2013 году джихадисты активно перешли на твиттер. В тот период по ключевым словам («халифат», «хиджра») можно было в несколько кликов добраться до вербовщика, находившегося где-нибудь в Сирии. Твиттер справился с проблемой, и сейчас игиловские аккаунты закрывают в считанные минуты. В 2014 году пропагандисты мигрировали в телеграмм. Они попытались вернуться в твиттер, но безуспешно. Каналов распространения пропаганды становится меньше и меньше, и это не способствует набору новых рекрутов, хотя влечет за собой и другое последствие: загоняет террористов в dark net — скрытую часть сети, где возможность отслеживать их действия весьма затруднена.

Летом 2015 года пропагандисты ИГ объявили о создании русскоязычного СМИ «Фурат медиа». Еще до провозглашения Халифата первыми проводниками новой идеологии стали чеченские боевики, приехавшие воевать в Сирию. Они создали сайт FiSyria, который сообщал новости с поля боя, вел прямые включения и призывал «братьев» присоединяться к борьбе. В первые годы эти боевики были в основном последователями Имарата Кавказ, но в дальнейшем ресурс перешел под контроль Умара Шишани, который в мае 2013 года примкнул с ИГИЛ и стал самым высокопоставленным чеченцем в его иерархии — военным амиром. Летом 2015 года ресурс FiSyria был переименован в «Фурат медиа», и его возглавил правая рука Умара Шишани — Абу Джихад (Ислам Атабиев из села Усть-Джегута в Карачаево-Черкесии).

Летом 2015 года Абу Джихад провел переговоры с группами джихадистов, остававшимися на Северном Кавказе, и убедил их присягнуть аль-Багдади и объявить о создании «вилаята Кавказ» — провинции ИГ на Северном Кавказе. Под его руководством русскоязычная пропаганда была поставлена на конвейер.

О профессионализме пропагандистской машины ИГ написано много: первоклассные съемки, режиссура, монтаж, спецэффекты, манипуляционные техники, включая «статистику» и инфографику. Последнее время в ней стали использовать съемки с беспилотников, особенно во время боев.

Еще одна новация последнего времени — пропаганда, направленная на детей, в том числе игры и мобильные приложения.
ИГ удалось задействовать в своей агитации множество очень важных религиозных символов и аргументов. Одним из сильнейших мобилизационных приемов был сам бренд Халифата. Халифат — единственный тип исламского государственного устройства, имеющий правовые последствия для всей мировой мусульманской общины. Если Халифат провозглашен в соответствии с процедурами шариата, все мусульмане обязаны признать его правителя и присягнуть на верность. ДАИШ старался убедить свою аудиторию в том, что эмиграция в Халифат или участие в боевых действиях на его стороне — индивидуальная обязанность (фард айн) каждого мусульманина наравне с молитвой, постом и паломничеством. Воздержавшиеся же не выполняют свой долг перед Аллахом. Но Халифат — это не только обязанность. Это также мечта, братство, справедливое управление, по закону, ниспосланному Аллахом. Поэтому продвижение концепции Халифата стало для медиаимперии аль-Багдади одной из важнейших задач.

Русскоязычная пропаганда ИГИЛ неустанно рекламировала эту утопию. Значительная часть ее продукции была связана с «мирной жизнью» в Халифате, демонстрировала красоты природы, школы, больницы, детские парки, супермаркеты с полками, забитыми продуктами, сбор урожая.
Внедрение полного шариатского правления— еще один конек пропагандистов, активно освещавших внутренние чистки, казни и шариатские наказания: сторонникам объясняли, что ИГ — единственное место на земле, где шариат исполняется в полном объеме, и что его руководство постоянно очищает государство от скверны и совершенствует правовую систему.

И, наконец, успех принесло использование апокалиптических хадисов о Сирии, которые призывают мусульман принять участие в последней эпической битве перед концом света, где сойдутся силы добра и зла, мусульман и неверных.

СПРАВКА

Хадисы — сообщения о высказываниях и эпизодах жизни Пророка Мухаммеда, переданные устным или письменным путем его сподвижниками. Значение хадисов в исламе очень велико, так как они указывают на то, каким должен быть жизненный путь мусульманина.
Эта битва, согласно хадисам, должна состояться близ города Дабик на севере Сирии. Дабик как апокалиптический символ широко эксплуатировался пропагандой ИГ. В честь Дабика был назван основной пропагандистский онлайн-журнал. В 2014 году британец по прозвищу Джихади Джон обезглавил в Дабике американского сотрудника гуманитарной организации Питера Кассинга, призвав «армии крестоносцев» стянуться в Дабик для последней битвы. Многие новобранцы действительно верили, что едут на исторический бой, упоминаемый в хадисах VII века.
Джихади Джон. Фото: Reuters
Халифат аль-Багдади сумел сделать то, о чем другие джихадистские проекты могли только мечтать, — создать реальную «альтернативу» существующим государствам, живое сообщество людей, находящихся на территории, где работают институты и система управления.
Эти мифологические призывы, апокалиптические ожидания и реальные достижения мобилизовали тысячи, казалось бы, вполне адекватных наших сограждан. «Они были очень убедительны», — говорит Джоанна Паращук, автор академического блога Chechens in Syria, отслеживающего русскоязычных джихадистов в Сирии и Ираке.

Для продвижения идеологии в русскоязычной среде ДАИШ завербовал плеяду влиятельных проповедников, ранее не призывавших к джихаду, а занимавшихся даваатом (призывом к исламу), — в основном выходцев из Дагестана (Абу Зейд, Ахмад Мединский, Абу Мухаммад, Али Абу Халид Дербентский, Абу Аниса). Считается, что их убедил и рекрутировал тот самый Абу Джихад, соратник Умара Шишани, ставший главным русскоязычным пропагандистом ИГИЛ.

Часть из этих харизматичных молодых лидеров в 2010—2013 годах стояла на вполне умеренных исламистских позициях. Так, например, имам из Новокаякента Камиль Султанахмедов (Камиль абу Султан) активно участвовал в общественной жизни, выступал за нормализацию отношений между салафитской общиной и властью, за образование для женщин. Он хорошо владел арабским (несколько лет прожил в Египте и учился в ОАЭ) и имел множество последователей в Южном Дагестане. Он был молод, амбициозен, из небедной семьи со связями и жаждал самореализации.

Перед Олимпиадой в Сочи в Дагестане силовики подвергли мощному давлению салафитские общины, организации и бизнес. У Камиля начались проблемы, и в результате он, как и многие в этот период, уехал в Турцию. В Турции Камиль какое-то время пытался найти себе применение, бывал наездами дома, сперва смеялся над «игишами», а потом подпал под влияние и увидел в их проекте возможность оставаться на гребне событий. Как говорят его прежние знакомые, Камиль решил съездить в ДАИШ «посмотреть чего и как», но обратная дорога ему была уже закрыта. Вскоре появился на видео, снятом в Мосуле, — объявил, что присягнул аль-Багдади и призвал дагестанцев в ряды ИГИЛ. По имеющейся информации, Камиль Султанахмедов был убит в Мосуле во второй половине 2017 года.

Среди уехавших в ИГ проповедников выделяется более радикальная группа человек из десяти, известная как «мединские студенты». Они учились в Медине (как правило, недолго, не до получения диплома), брали уроки у опальных шейхов, а летом приезжали на родину проповедовать.
«Мединские» активно записывали аудиолекции, давали уроки в мечетях, а затем попали под влияние ультрарадикальных идей, после чего главная в то время салафитская мечеть Махачкалы на улице Котрова запретила им проводить занятия на своей территории. Через некоторое время «мединские» переселились в ИГИЛ.

Самым известным, ярким и харизматичным оратором из «мединских», очень популярным среди молодежи, и был на тот момент 31-летний Надир Медетов (Абу Халид). В отличие от Султанахмедова, Медетов получил полное исламское образование в России и на Ближнем Востоке (окончил исламские университеты Каира и Медины и исламский институт при Духовном управлении мусульман КБР). Он выступал с лекциями в разных мечетях Махачкалы и Дербента, его проповеди выкладывали в интернет, и они быстро распространялись среди растущего числа поклонников далеко за пределами Северного Кавказа.

Абу Халид проповедовал театрально и проникновенно: то переходя на шепот, то срываясь на крик. На записях его выступлений порой слышно, как в аудитории начинают рыдать. Надир говорил об ответственности в религии, о совести, о грехах и о даже мелких склоках, которые человек совершает каждый день, но будет спрошен об этом в судный день, о том, как нельзя откладывать жизнь по исламу на завтра.

В YouTube его видеолекции и популярные фрагменты выступлений собирают десятки, а то и сотни тысяч просмотров, в «ВКонтакте» существует специальная группа «Лекции Абу Халида».
8 октября 2014 года Надира Медетова обвинили в хранении пистолета, который, как утверждали родственники, был ему подброшен. Суд избрал меру пресечения в виде домашнего ареста. Будучи под следствием, Абу Халиду удалось бежать (многие в Дагестане считают, что силовики дали ему возможность уехать). Проповедник молчал до весны, а в мае 2015 года появился в пропагандистском видео, принес присягу Аль-Багдади и призвал своих сторонников присоединяться к ДАИШ.

Как сложилась судьба Медетова в «Исламском государстве», доподлинно неизвестно. Ходили слухи, что он был обвинен в шпионаже и казнен, другая информация опровергает эту версию. Джоанна Паращук считает, что Надир погиб в Мосуле во время авианалета в октябре 2016-го и вместе с семьей погребен под руинами.

Первое время в ИГ «студенты» старались управлять процессами в Дагестане из ДАИШ. Они грозили расправой умеренным салафитским лидерам на всем Северном Кавказе, а во время закрытия мечети на Котрова в ноябре 2015 года другой очень активный «студент» Ахмад Мединский выпустил аудиообращение, в котором высмеивал лидеров мечети, пытавшихся договориться с властями, и призывал «братьев» в отместку совершать террористические атаки.

Ахмад Мединский погиб в июне 2016 года.

Выполнив свою задачу массовой мобилизации дагестанцев, молодые проповедники отошли в тень. Тоталитарная система ИГИЛ не поощряет подобного лидерства. Звезда в этой системе одна — глубоко законспирированный и крайне редко выходящий в эфир самопровозглашенный «халиф» аль-Багдади. Впрочем, многие из этих проповедников были убиты. 21 сентября 2016 года в Мосуле группа из шести русскоязычных джихадистов попала под удар американского беспилотника. Тогда погибло еще несколько пропагандистов, включая довольно известного дагестанского проповедника Абу Зеида (Мухамада Ахмедова). В этот период в соцсетях гулял список убитых из «мединской группы», поэтично озаглавленный «караван шахидов из числа мединских студентов».

Русскоязычный «Фурат медиа» до недавнего времени сохранял свою активность, хотя резко сократил объем оригинально произведенного контента. По данным Джоанны Паращук, 4 октября прекратил работу последний канал «Фурат медиа» в телеграмме.

Но русскоязычная пропаганда не остановилась: 18 октября ИГ впустило новую листовку с призывами совершать теракты в ходе проведения чемпионата мира по футболу в 2018 году в России.

Потеря территории, ресурсов, бегство и эвакуация боевиков, проблемы с интернетом — все это существенно сократило поток пропаганды. В ближайшее время ДАИШ будет не в состоянии поддерживать прежний уровень и качество своих материалов. Однако руководство ИГ понимает, что, потеряв идеологическую машину, проект Халифата себя окончательно исчерпает. Поэтому ИГИЛ адаптируется к новым реалиям: заменяет пафосные отсылки к высокой миссии прозаическими призывами к одиночным нападениям с ножами и топорами на безоружных людей.

Переориентация началась уже с конца 2015 года, когда усилиями спецслужб разных стран приезд в Сирию очень осложнился. Сперва ИГ советовало своим сторонникам искать обходные пути, потом — направляться в другие «провинции» Халифата. В конце концов в прошлом году ИГ объявило, что те, кто не могут достичь Халифата, должны совершать нападения у себя дома.

По шариату, контроль над территориями, осуществление власти, наличие судебной системы и силы для претворения в жизнь законов и судебных решений — условия признания Халифата. А если нет Халифата — нет обязанности мусульман за него воевать. Таким образом, рушится вся цепочка аргументации. История с концом света оказалась еще более драматической: Дабик был освобожден в октябре 2016 года суннитскими отрядами оппозиции, поддерживаемыми Турцией, без каких-либо видимых следов исторической битвы.

Как ИГИЛ справляется с этими вызовами?

В первую очередь, ДАИШ пытается представить потерю территорий как часть плана, преуменьшая значимость потерь и обещая вернуть утраченное. В последнее время его СМИ начали кампанию по романтизации пустыни как символа силы веры и гонений на истинно верующих. (Некоторым из них дают коридоры в пустыню для безопасной эвакуации). Битву при Дабике пропагандисты сперва «перенесли» в Мосул, а затем заявили, что посланник конца света — Махди — еще не пришел, и битва состоится, но позже. Одновременно вместо пропагандистского журнала «Дабик», ИГ начало выпускать новый, под названием «Румийя» (древнее название Рима на арабском). Журнал выходит на десяти языках, в том числе английском, французском, немецком и русском.

«Румийя» по-русски — это глянцевый коктейль из цитат Корана, красочных фото улыбающихся джихадистов и детей в камуфляже, яркой инфографики о потерях врагов и бесконечных призывов к террору.
Пропагандисты стараются мобилизовать ослабшие силы и поддержать дух своих бойцов. В начале октября ДАИШ выпустил призыв к женщинам взяться за оружие. Сам «халиф» аль-Багдади, который хранил молчание с ноября 2016 года, так что уже даже сторонники ИГ стали сомневаться, жив ли он, в конце сентября сделал 46-минутное обращение и попросил своих воинов продолжать сражаться, а сторонников — расширить масштабы терактов.

С потерей территорий ИГИЛ все больше и больше концентрируется на джихаде, а не на мирной жизни. По данным Международного центра изучения радикализации и политического насилия (ISCR), если в 2015 году 53% пропаганды работали на создание утопии о жизни в Халифате, а 39% были нацелены на романтизацию джихада, то в 2017 году, в разгаре битвы за Мосул, 80% пропагандистских материалов были посвящены джихаду и лишь 14% — утопии. Фокус очевидно сместился.

ИГИЛ призывает совершать нападения на посольства и представителей дипломатических миссий, объекты инфраструктуры, на простых граждан враждебных им государств. Специально обученные вербовщики в удаленном режиме и «на ручном управлении» организуют теракты за тысячи километров от Сирии и Ирака.

Журнал «Румийя» публикует серию материалов о тактике «справедливого террора», объясняя, например, какие использовать ножи, какой лучше выбрать грузовик для въезда в толпу, где его добыть и т.д.
3 июля ИГИЛ распространило по каналам телеграмма 66-страничный «Справочник одинокого волка», доступный на нескольких языках, в котором изложил простые и подробные руководства по совершению теракта с наибольшим количеством жертв для создания максимального медийного эффекта.

Многочисленные акты террора в странах Запада — наглядная демонстрация новой стратегии ДАИШ.

Теракты, совершенные самоучками, — самый дешевый и легкий способ ведения боевых действий, не требующий сложной логистики и серьезного руководства. Их частота гарантирует ИГИЛ попадание во все новостные ленты планеты. Так, только в первые выходные октября сторонники ДАИШ совершили нападения в США, Канаде и Франции.

29-летний Сайпулло Саипов, 31 октября взявший в прокат грузовик и совершивший наезд на пешеходов и велосипедистов в Нью-Йорке, убив 8 и ранив 12 человек, не имел никакого предыдущего боевого опыта, но, очевидно, изучил «Справочник волка» и находился под продолжительным воздействием игиловской пропаганды. В двух его телефонах полицейские обнаружили 90 пропагандистских видео и 380 изображений с сайтов «Исламского государства». Террорист скачивал и хранил материалы со сценами отсечений голов, расстрелов и фотографии аль-Багдади. Сам теракт до мелочей совпадал с инструкциями игиловских пропагандистов.

В последние полтора года по аналогичному сценарию действовали: берлинский террорист, въехавший на грузовике в рождественский рынок (погибли 12 человек); сторонники ИГ, давившие людей на Лондонском и Вестминстерском мостах в Лондоне; террорист в Стокгольме, наехавший на толпу на площади, а затем врезавшийся в универмаг; водитель грузовика в Барселоне, убивший 13 и ранивший около 100 мирных граждан. Самым кровавым терактом одиночки на грузовом транспорте стало нападение сторонника ИГИЛ тунисского происхождения, который убил 86 человек, въехав в толпу, отмечавшую день взятия Бастилии в Ницце. Следовали рекомендациям ИГИЛ и россияне, летом прошлого года совершившие нападение с пистолетами и топорами на пост ДПС в подмосковной Балашихе.

Франция вышла из чрезвычайного положения. 1 ноября — окончание режима ЧП, который сохранялся в стране почти два года
С одной стороны, атаки, совершенные доморощенными радикалами, не пересекающими границ и порой способными убить или покалечить большое количество людей самыми простыми средствами, усиливают ощущение незащищенности и страха. С другой, как пишут социологи, большое количество нападений приводит к привыканию, снижению шокового эффекта и способности сопереживать жертвам. Люди начинают воспринимать теракты как обычное явление современной жизни, вроде высокого уровня преступности или автомобильных аварий.

Однако ИГИЛ постоянно адаптируется к новым условиям. Как показывают социологические исследования религиозных групп, возникших вокруг апокалиптических ожиданий, их члены довольно легко смиряются с ситуацией, когда, вопреки предсказаниям лидеров, конец света не наступает. И если лидеры способны интерпретировать события в свою пользу, большинство членов таких сект сохраняет лояльность организации.

ДАИШ постарается направить разочарование, связанное с потерей земель, против Запада, призовет сторонников мстить, воевать за возвращение Халифата, будет искать новые театры военных действий, эксплуатировать хаос и неразрешенные конфликты.
Даже если ИГИЛ непоправимо ослабнет, многочисленные конкурирующие джихадистские группировки уже изучили методы его звездного киберджихада, сделали выводы из его ошибок и ждут своего часа.

Для успешного противостояния этим угрозам государствам и международным институтам нужно искать пути скорейшего завершения войны в Сирии и Ираке, восстановления освобожденных территорий, справедливого управления и представительства религиозных групп. А России, которая дала миру такое количество международных джихадистов, нужно начать всерьез распутывать клубок северокавказских проблем. В противном случае российские граждане будут продолжать активно пополнять ряды ультрарадикальных группировок, под старыми и новыми брендами.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2017/11/11/74515-propoved-nozha-i-topora

Пресс-выпуск № 3510

Работа полиции: доверие и оценки на максимуме! 

Доверие и оценки работы полиции за последний год существенно выросли, достигнув исторически рекордных показателей.

МОСКВА, 9 ноября 2017 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представляет данные исследования, приуроченного к Дню сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации.

Доверие к сотрудникам полиции своего региона в 2017 г. выразили две трети опрошенных россиян (67% — рекордно высокий показатель) – в 2015-2016 гг. соответствующий показатель составлял 46-47%. Уровень недоверия соответственно снизился до 27%. Наиболее высокие показатели доверия (среди представленных для оценки) у сотрудников дежурной части (71%), участковых инспекторов (70%), инспекторов по делам несовершеннолетних (68%), полиции на транспорте (67%), сотрудников патрульно-постовой службы (65%).

Индекс оценок работы полиции в 2017 г. достиг максимума за всю историю измерений (58 п. из 100 возможных – против 46 п. в 2015-2016 гг.). Доля граждан, положительно оценивших работу полиции в своем регионе, достигла 46% (почти вдвое превышен показатель 2016 г. – 24%), тогда как число респондентов, давших негативные оценки, снизилось до 7% (с 21% соответственно). Впервые доля положительных ответов превысила долю средних (43%).

В общественном сознании сложился более чем положительный образ полицейского: ему в первую очередь приписываются такие качества, как опрятность (77% россиян считают, что это качество присуще ему в большей степени, чем неряшливость), вежливость (66%), дружелюбие (66%), порядочность (65%), храбрость (65%), компетентность (64%), готовность оказать помощь (64%). В сравнении с 2012 г. оценки серьезно улучшились. Представление о работе органов внутренних дел во многом складывается на основе опыта общения с сотрудниками ГИБДД (за последний год подобного рода опыт был у 33% граждан – с 20% в 2012 г.) и участковыми инспекторами (22% — с 15%).

Согласно данным последнего опроса, 22% наших сограждан знакомы с участковым инспектором лично, еще 27% знают, кто занимает эту должность (опрос проведен среди совершеннолетних). Суммарная доля этих ответов за год выросла до 49% (с 36% в 2016 г.). Фактор знакомства с участковым инспектором связан с доверием и оценками деятельности полиции: у лично знающих своего участкового они выше, чем у остальных.

Уровень декларируемой готовности в той или иной ситуации оказать содействие сотрудникам полиции высок: так, 90% опрошенных сказали, что прояснили бы подробности инцидента, свидетелем которого стали, 74% — согласились бы стать понятыми и т.д.

Случаи непозволительных действий со стороны сотрудников полиции сегодня отмечаются существенно реже, чем в последние несколько лет: чаще всего вспоминают о грубости (6%). Не были свидетелями каких-либо нарушений 81% опрошенных (против 62% в 2009 г.).

Данные исследования комментирует генеральный директор Фонда ВЦИОМ, кандидат психологических наук Константин Абрамов: «Этот год стал знаковым в изменении общественного мнения по отношению к деятельности МВД. Резкий двадцатипроцентный рост доверия в 17-м году на фоне постепенного улучшения имиджа в последние годы говорит о том, что произошли качественные изменения в деятельности полиции, и граждане это заметили. Полиция стала ближе к народу – уровень знания и взаимодействия с участковыми инспекторами превысил данные позднего советского периода (данные исследования 1990 года). Взаимодействовать и помогать полиции в разных обстоятельствах выражают готовность от 59 до 90% наших граждан. Это происходит на фоне фиксации в последние годы роста положительных оценок деятельности министра внутренних дел В.А. Колокольцева – он стал входить в пятерку наиболее одобряемых министров правительства. Но необходимо продолжать совершенствовать работу таких подразделений полиции как ГИБДД (уровень недоверия самый высокий среди структур МВД), управления по контролю за оборотом наркотиков и миграции».

Индекс оценок работы полиции показывает, как россияне оценивают работу полиции в своем регионе. Чем выше значение индекса, тем выше оценки работы полиции. Индекс строится на основе вопроса: «Как Вы в целом оцениваете работу полиции в Вашем регионе?» путем суммирования ответов. При этом ответу «очень хорошо» присваивается коэффициент 1, ответу «хорошо» коэффициент 0,75, ответу «средне» коэффициент 0,5, ответу «плохо» коэффициент 0,25, ответу «очень плохо» коэффициент 0. Индекс измеряется в пунктах и может принимать значение от 0 до 100.

Инициативный всероссийский опрос «ВЦИОМ-Спутник» 3-5 ноября 2017 г. В опросе принимают участие россияне в возрасте от 18 лет. Метод опроса – телефонное интервью по стратифицированной двухосновной случайной выборке стационарных и мобильных номеров объемом 1800 респондентов. Выборка построена на основе полного списка телефонных номеров, задействованных на территории РФ. Данные взвешены на вероятность отбора и по социально-демографическим параметрам. Для данной выборки максимальный размер ошибки с вероятностью 95% не превышает 2,5%.  Помимо ошибки выборки смещение в данные опросов могут вносить формулировки вопросов и различные обстоятельства, возникающие в ходе полевых работ.

В 2005-2016 гг. были проведены квартирные опросы.

*в 2005, 2009, 2010 гг. вопрос задавался о милиции

*в 2005, 2009 гг. вопрос задавался о милиции

*В 1990 г. массовый опрос проходил по репрезентативной всероссийской выборке городского и сельского населения от 16 лет, объем выборки – 1962 человек

** в 1990 г. вопрос задавался об инспекторе милиции

*в 2009 г. вопрос задавался о милиции 

Обращаем Ваше внимание:

При использовании материалов сайта http://www.wciom.ru или рассылки ВЦИОМ, ссылка на источник (или гиперссылка для электронных изданий) обязательна.