В России будут раскрывать преступления с помощью искусственного интеллекта

Игорь Королёв

Федеральный проект «Искусственный интеллект» предполагает внедрение ИИ в нескольких десятках российских органов власти. Например, МВД будет автоматически выявлять признаки серийных преступлений, Росмолодежь сможет помогать саморазвитию подрастающего поколения, Росморречфлот обзаведется судами без экипажей, а Росстат автоматизирует работу контрольно-кассовой техники.

Искусственный интеллект для российских органов федеральной власти

CNews продолжает серию публикаций на основе федерального проекта «Искусственный интеллект», являющегося частью национальной программы «Цифровая экономика». Документ был утвержден президиумом правительственной комиссии по цифровому развитию, использованию ИТ для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности.

Среди прочего, документ содержит конкретные планы по цифровой трансформации отдельных федеральных органов федеральной власти (ФОИВ) с помощью технологий искусственного интеллекта (ИИ). Для каждого ведомства также обозначен отраслевой набор дата-сетов, который предстоит сформировать и сделать открытым.

В данной публикации речь пойдет о том, как с помощью ИИ будут трансформироваться 13 ведомств: Минюст, Минстрой, Росмолодежь, Росздравнадзор, ФМБА, Росаккредитация, Роснедра, МВД, Росреестр, Росморречфлот, Минвостокразвития, Росстат и Роспотребнадзор.

Минюст и Минстрой получат новые сервисы и системы

В деятельность Минюста будут внедрены следующие ИИ-решения: интеллектуальный правовой помощник, интеллектуальная система экспертизы нормативно-правовых актов, специализированный банк данных материалов, признанных судами экстремистскими, интеллектуальная система мониторинга правоприменения.

В Минстрое на базе искусственного интеллекта появятся сервисы управления документами, дистанционной аттестации на право подготовки заключений экспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий, государственной экспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий с применением предиктивной аналитики.

Должны быть обеспечены разметка и индексирование предоставляемых заявителями проектной документации, результатов инженерных изысканий, а также сформированы метаданные для государственной экспертизы.

ИИ поддержит российскую молодежь

В деятельность Росмолодежи будет внедрена информационная система, оказывающее содействие самореализации молодых граждан посредством разработки персональных планов развития, информирования о возможностях и мерах государственной поддержки, аккумулирования информации о возможностях самореализации молодых людей посредством автоматического сбора данных, а также алгоритмов ИИ.

Будет обеспечен доступ организации к обезличенному набору данных на основе цифрового следа пользователей из информационных систем ведомства и статистической информации, собираемой Росмолодежью.

Росздравнадзору будет проще общаться с россиянами

В рамках цифровой трансформации Росздравнадзора будет создана новая цифровая платформа взаимодействия граждан, построенная на искусственном интеллекте. Она поможет вести естественный диалог в текстовых (сайты, мессенджеры, мобильные приложения) и голосовых (открытый вопрос в IVR) каналах обслуживания. Будет предусмотрена возможность формирования автоматических ответов на сформированные в свободной форме вопросы россиян, связанные с соблюдением их прав в сфере охраны здоровья.

Также должна появиться новая цифровая интеллектуальная платформа поддержки деятельности экспертов при проведении экспертизы качества, эффективности и безопасности медицинского изделия. В стек используемых технологий войдут логический искусственный интеллект, оптическое распознавание текстов и роботизация рабочих процессов. Запланировано формирование базы экспертных знаний по направлениям деятельности с изменяемой структурой на основе адаптивного информационного унифицированного представления данных и правил.

Еще одно запланированное мероприятие — это обработка предоставляемой заявителями документации на новые медицинские изделия и результатов экспертиз, проведенных в 2010-2020 гг. Также должен быть сформирован массив данных для развития технологии ИИ в части экспертизы качества, эффективности и безопасности медицинских изделий.

В ФМБА появятся российские ИИ-решения

В деятельность Федерального медико-биологического агентства (ФМБА) планируется внедрить отечественные продукты ИИ и отечественную медицинскую технику с ИИ для исследований, а также для проведения клинических испытаний. Должна появиться единая оболочка, позволяющая использовать системы и продукты ИИ в информационных системах сферы здравоохранения, в том числе при осуществлении государственных функций и оказании государственных услуг федеральными органами исполнительной власти.

Должны быть обеспечены сбор, обработка, хранение и предоставление доступа к наборам медицинским данным. В том числе на основе единой цифровой платформы должны быть размечены (аттрибутированы) изображения, что поспособствует развитию единой базы медицинских данных для создания отечественных продуктов ИИ и необходимой для их реализации медицинской техники.

В качестве обеспечивающих мер запланированы разработка единых машиночитаемых словарей и классификация для электронных медицинских карт и электронных медицинских документов на основе единой модели данных для применения в информационных системах в сфере здравоохранения. Также будет сформирована единая база медицинских данных, в которую войдут и патоморфологические изображения. Планируется создание базы эталонных продуктов ИИ в сфере здравоохранения, которые будут использоваться в процессах испытания, развития и регистрации ИИ, а также испытания и апробации материально-технической и электронно-компонентной базы медицинского оборудования с применением ИИ.

Искусственный интеллект для Росаккредитации и Роснедр

В рамках цифровой трансформации Росаккредитации будет создана система ИИ для проверки соответствия доказательственных материалов, послуживших основанием для выдачи сертификата соответствия (регистрации декларации о соответствии) требованиям законодательства о техническом регулировании.

Запланированы обеспечение сбора, обработки, хранения и предоставления доступа к следующим наборам данных: дата-сет информации по протоколам испытаний, дата-сет сертификатов соответствия, дата-сет деклараций о соответствии, дата-сет областей аккредитации, дата-сет нормативно-справочной информации, дата-сет реестров ФГИС (Федеральной государственной информационной системы Росаккредитации).

В рамках цифровизации Роснедр создадут цифрового помощника недропользователя в составе сайта Роснедр и личного кабинета недропользователя. Он будет обеспечивать устное и письменное взаимодействие с заявителями при обращении за оказанием государственных услуг и реализации государственных функций Роснедр. Также в производственный цикл приемки и проверки поступающей информации федерального и территориальных фондов будет встроен инструментарий проверки государственной и геологической отчетности недропользователей на основе технологий ИИ.

Также с использованием технологий поддержки принятия решений на основе искусственного интеллекта и нейросетевого анализа должны быть обеспечены сбор, обработка, хранение и предоставление доступа к машиночитаемым дата-сетам геологической информации, необходимым для принятия управленческих решений.

Дата-сеты от МВД

В рамках цифровой трансформации деятельности министерства внутренних дел (МВД) планируется реализовать пилотные проекты по выявлению признаков серийных (взаимосвязанных) преступлений и по определению индивидуальных анатомических признаков человека, полученных из биологического материала с мест совершения преступления. Запланировано формирование дата-сетов преступлений и правонарушений, а также иных обращений граждан и дата-сетов биологического материала с мест совершения преступления.

ИИ проверит бизнес-процессы в Росреестре

В рамках цифровой трансформации Росреестра запланировано внедрение ИИ-решений для анализа качества выполнения бизнес-процессов Росреестра и предсказания рисков, для предикативной аналитики цен на недвижимость, для поиска и индикации предположительно ошибочных/неполных реквизитов. Также запланировано формирование дата-сета, содержащего архивные документы.

Управление безкипажными морскими и речными судами

В рамках цифровой трансформации Росморречфлота запланировано применение модели искусственного интеллекта и машинного обучения при организации управления движением судов в районах действия Системы управления движением судов (СУДС). Также должна быть разработана система дистанционного контроля и управления морскими и речными безэкипажными (автономными) судами, которая с берега будет осуществлять контроль, мониторинг и управление такого рода судами

Запланированы обеспечение сбора, обработка, хранение и предоставление доступа к отраслевым наборам данных, в том числе о прохождении судов в районах действия СУДС с учетом их типов, погодных и навигационных условий и иных параметров, необходимых для обеспечения безопасного судоходства.

На основании этих данных, а также используя информацию о судоходстве в данном регионе, система будет осуществлять собственное самообучение, и в последующем сможет организовывать предоставление интеллектуальной поддержки операторам СУДС (лоцманам) для выработки рекомендаций судоводителям с целью обеспечения безопасного судоходства. Дата-сеты будут доступны и могут быть предоставлены разработчикам с учетом ограничений, установленных законодательством России.

ИИ проанализирует развитие Дальнего Востока

В рамках цифровой трансформации в деятельность Минвостокразвития будут внедрены следующие ИИ-решения: система анализа состояния демографического и социально-экономического развития Дальнего Востока и Арктики; информационная система определения потребности в профессиональных кадрах для обеспечения социально-экономического развития субъектов федерации, входящих в состав Дальневосточного федерального округа (АНО «Агентство по развитию человеческого капитала на Дальнем Востоке и в Арктике»); информационная система по управлению лесным комплексом Дальнего Востока.

Должны быть обеспечены сбор, обработка, хранение и предоставление доступа к отраслевым наборам данных, в число которых включены показатели инвестиционной деятельности (проекты), развитие промышленности, торговли, сферы услуг, здравоохранения, науки и образования, рынок труда, социально-демографическая ситуация, показатели развития сельского хозяйства и природопользования, показатели обеспечения общественной безопасности и комплексной безопасности субъектов федерации, кадровая потребность, кадровая обеспеченность, лесные участки, набор данных о состоянии лесных участков, противопожарные работы, таксации, набор данных по электронным аукционам.

Автоматизация работы рассчетно-кассовой техники

В рамках цифровой трансформации Росстата будут внедрены ИИ-решения для работы с контрольно-кассовой техникой, включая автоматическое распознавание чеков на товары контрольно-кассовой техники, с последующей корреляцией с данными Росстата, а также мониторинг потребительской корзины в режиме реального времени, в разрезах от муниципалитета до всей страны.

Также будет внедрено решение, обеспечивающее автоматическое распознавание и классификацию обращений граждан, поступающих в систему электронного документооборота Росстата. Должны быть обеспечены сбор, обработка, хранение и предоставление доступа к наборам данных, включая регион, вид, оплату, товар, средняя стоимость.

Искусственный интеллект для прогнозирования эпидемий

В рамках цифровой трансформации Роспотребнадзора будет осуществлено совершенствование сервиса ведомства по работе с обращениями граждан путем внедрения технологий ИИ для автоматизации предварительных консультаций («онлайн-чатбот»), процесса обработки обращений (онлайн и офлайн) и подготовки ответов.

Также будет осуществлено совершенствование работы единой горячей линии Роспотребнадзора путем внедрения технологий ИИ (распознавание речи, семантический анализ, машинное обучение) для распознавания запросов и формирования ответов (автоматически путем анализа и подбора соответствующих скриптов). Кроме того, запланирована разработка программной платформы для проектирования эпидемиологических моделей и прогнозов распространения инфекций, включая создание, помимо агентных, также стохастических и детерминированных прогнозных моделей развития эпидемий (SIR, SIRE и др.).

https://www.cnews.ru/articles/2021-02-15_v_rossii_budut_raskryvat_prestupleniya

Комягин Роман Александрович

секретарь Саратовского филиала Союза криминалистов и криминологов

Дискуссионные аспекты нормативистского подхода к пониманию состава преступления

Первоначально возникнув во первой половине 20-го столетия, нормативистский подход к пониманию со­става преступления получил свое развитие в работах ученых как советского, так и российского уголовного права. Его разделяют, например: А.А. Пионтковский, В.Н. Кудрявцев, А.И. Марцев, С.А. Тарарухин, И.Я. Гонтарь, А.Э. Жалинский, Л.Д. Гаухман, В.П. Коняхин, А.Н. Наумов, В.Д. Филимонов, Н.А. Лопашенко, Е.В. Благов, А.В. Иванчин, С.А. Маркунцов и многие другие исследователи. Однако, по результатам изучения тру­дов перечисленных авторов, можно сделать вывод о том, что он не лишен противоречий.

Так, единство мнений отсутствует при определении понятия состава преступления, а также по вопросу о наличии или отсутствии общего понятия рассматри­ваемой категории. А.А. Пионтковский выделял не закрепленное в уго­ловном законе общее понятие состава преступления, представляющее собой результат обобщения кон­кретных составов преступлений. Под ним он понимал совокупность признаков, характеризующих деяние как преступное в соответствии с уголовным законом [Пи­онтковский, 1970: 102].

О конкретном составе преступления, используемом наряду с общим понятием, говорил Л.Д. Гаухман. Если общее понятие состава преступления является теоре­тической абстракцией, то на нормативном и право­применительном уровне каждый состав преступления конкретен. Конкретный состав преступления — это со­вокупность элементов и признаков, которые характе­ризуют совершенное деяние как преступление опре­деленного вида [Гаухман, 2001: 36-38].

В. Н. Кудрявцев предлагал более развернутое поня­тие исследуемой категории. По его мнению, состав преступления — это совокупность сгруппированных оп­ределенным образом видовых признаков деяния, ха­рактеризующих его как общественно опасное для ох­раняемых уголовным законом интересов [Кудрявцев, 1960: 41-42] или как закрепленную в уголовном законе информационную моделью преступления определен­ного вида, образованную в результате обобщения признаков, составляющих структуру всех преступле­ний данной разновидности [Кудрявцев, 1972: 73].

С. А. Тарарухин придерживался сходного с В.Н. Куд­рявцевым понимания состава преступления, и, в про­должение, отмечал, что состав преступления выступа­ет в качестве опосредующего звена между применяе­мыми уголовно -правовыми нормами и конкретным деянием, поскольку включает в себя юридически зна­чимые признаки, определяющие квалификацию соде­янного [Тарарухин, 1995: 34].

И.Я. Гонтарь занимал иную позицию и говорил о том, что состав преступления — это содержащееся в уго­­ловном законе описание признаков общественно опасного деяния. Именно своеобразие описания вы­ступает предметом общего учения о составе преступ­ления. Данное понятие не нуждается в приставке об­щее, поскольку есть реальное явление — преступле­ние, представляющее собой диалектическое единство между общественно опасным деянием и описанием признаков его структуры в уголовном законе, и есть понятие такого нормативного предусмотрения, т.е. со­става преступления [Гонтарь, 1997: 98-102].

Из современных исследователей Е.В. Благов указы­вает на то, что состав преступления — это не только совокупность определенных структурообразующих признаков преступления, но и их описание. Местом регламентации состава преступления выступает гипо­теза уголовно-правовой нормы [Благов, 2004: 32-33].

Н.А. Лопашенко приходит к выводу о том, что состав преступления — это законодательная форма выраже­ния преступления, достаточная для привлечения лица к ответственности при установлении всех его призна­ков в действиях виновного. Состав преступления пре­дусмотрен только в одном структурном элементе уго­ловно-правовой нормы — диспозиции. При этом, каж­дой запретительной уголовно-правовой норме соответствует свой состав преступления [Лопашенко, 2008: 207].

Как законодательную модель рассматривает состав преступления А.И. Коробеев: «Состав преступления есть законодательно оформленная информационная модель, фиксирующая в нормах уголовного закона не­обходимые и достаточные для привлечения лица к уголовной ответственности признаки криминализируе­мого деяния» [Коробеев, 2016: 382].

В другую группу исследователей можно включить А.В. Иванчина и С.А. Маркунцова. По мнению первого из названных авторов, состав преступления одного вида описан в неделимой статье или части статьи Уго­ловного кодекса РФ, поскольку именно они содержат самостоятельную санкцию. Согласно предлагаемому им определению, состав преступления представляет собой систему признаков, характеризующих деяние как предусмотренное в качестве преступления опре­деленного вида частью статьи или неделимой статьей Особенной части УК РФ. Он строится на основе юри­дической (уголовно-правовой) конструкции преступле­ния, в которой посредством моделирования отображе­ны различные стороны реальной действительности, входящие в структуру преступления [Иванчин, 2014: 123, 142-143].

С.А. Маркунцов признает состав преступления и уго­ловно-правовой запрет юридическими конструкциями. Он указывает, что уголовно-правовой запрет может содержать признаки нескольких вариантов преступно­го поведения и позволяет моделировать составы кон­кретных преступлений. Конструкция состава преступ­ления представляет собой структурированную конкре­тизацию уголовно-правового запрета, применимую к конкретному совершенному преступлению [Маркунцов, 2015: 128-133, 375].

Подводя итог, можно констатировать отсутствие единого мнения среди ученых о содержании понятия состава преступления, а также выделении его общего и конкретного видов. Для обозначения сущности со­става преступления учеными используются такие тер­мины, как предусмотренная в уголовном законе сово­купность признаков, законодательное описание, мо­дель, форма, уголовно-правовая конструкция или за­прет. Согласие достигнуто только в части того, что со­став преступления имеет нормативную природу. Не смотря на это, соотношение структуры уголовно­правовой нормы и статьи уголовного закона с соста­вом преступления остается глубоко дискуссионным.

В рамках нормативистского подхода к пониманию состава преступления остается не установленным со­отношение преступления и состава преступления. Од­ним из его критериев является определение места общественной опасности, как признака преступления, применительно к исследуемой категории.

А.А. Пионтковский отмечал, что общественная опас­ность — есть объективное свойство состава преступ­ления, а учение об общественной опасности деяния входит в учение об объективной стороне состава пре­ступления [Пионтковский, 1970: 99].

А.Э. Жалинский, напротив, говорил, что состав пре­ступления не соответствует признакам преступления, поскольку не характеризует общественной опасности. Также, в границы состава преступления не входит при­знак угрозы наказания. Факт нарушения норм уголов­ного законодательства может обосновывать лишь про­тивоправность деяния, однако вопрос о наличии или отсутствии общественной опасности остается откры­тым [Жалинский, 2015: 155-156].

Е.В. Благов также полагает, что в случае, если в со­став преступления включаются признаки обществен­ной опасности и противоправности, то указанная кате­гория отождествляется с понятием преступления оп­ределенного вида, следствием чего является двойственное обозначение одного и того же явления. Состав преступления может лишь отражать (описы­вать) общественную опасность деяния [Благов, 2004: 27-28].

В. Иванчин указывает, что материальный признак преступления — общественная опасность находится за рамками состава преступления, поскольку, как катего­рия, он представляет собой выражение запрещенно- сти деяния уголовным законом (уголовной противо­правности) [Иванчин, 2014: 109].

В науке уголовного права выделяются и другие кри­терии соотношения преступления и состава преступ­ления.

В. Н. Кудрявцев писал, что в составе преступления признаки перечислены в некоторой жесткой последо­вательности, они сгруппированы, привязаны к некото­рым элементам преступления, что не характерно для понятия преступления [Кудрявцев, 1972: 72-73]. Обще­ственная опасность, как признак преступления, может быть включена в состав преступления как общее свойство определенного круга преступлений. Исходя из того, что конкретное преступление — единичное яв­ление, а состав — это общее, совокупность видовых признаков, автор пришел к выводу о том, что в реаль­ной действительности состав не существует вне кон­кретных преступлений [Кудрявцев, 1960: 42-43].

Так, Л.Д. Гаухман указывал, что признаки преступле­ния, выражая его социально-правовое значение, слу­жат основой для отграничения преступных деяний от непреступных, в то время как признаки состава пре­ступления выражают его внутреннюю структуру и не­обходимы для выделения и последующего разграни­чения преступлений разного вида. Кроме этого, поня­тие преступления и конкретные составы преступлений определены в уголовном законе, и только общее поня­тие состава преступления является теоретической аб­стракцией [Гаухман, 2001: 47].

Н.А. Лопашенко полагает, что состав преступления отражает не только общественную опасность, но и другие признаки преступления, что совершенно оче­видно, например, судя по признаку виновности. При этом, в реальной действительности существует только преступление, которое является содержанием, а со­став преступления — формой его законодательного предусмотрения [Лопашенко, 2008: 161-162, 207].

Подводя итог, можно отметить, что вопрос о соотно­шении преступления и состава преступления, а также определении критериев его установления не нашел своего разрешения. Общественная опасность, как при­знак преступления, некоторыми учеными выносится за рамки состава преступлениями, другие говорят о том, что он присущ либо всем элементам и признакам со­става преступления, либо отдельным, например, объ­ективной стороне. Некоторое распространение полу­чило мнение о том, что по природе своего происхож­дения преступление — это реальное явление, в то время как состав преступления — категория законода­тельная или нормативная.

По-разному исследователи представляют значение состава преступления в рамках основания уголовной ответственности.

А.А. Пионтковский говорил, что состав преступления — это единственное основание уголовной ответствен­ности, поскольку только в пределах состава преступ­ления могут быть установлены объективные и субъек­тивные признаки, образующие основание уголовной ответственности [Пионтковский, 1970: 89-90].

Основание уголовной ответственности неоднозначно трактовалось В.Н. Кудрявцевым. В одной из своих ра­бот он указывал, что признаки состава преступления существуют объективно и проявляют себя в каждом конкретном преступлении, как признаки конкретных явлений. Следствием этого является признание соста­ва преступления единственным основанием уголовной ответственности [Кудрявцев, 1960: 46-48]. В другом монографическом исследовании В.Н. Кудрявцев при­ходил к выводу о том, что признак состава преступле­ния — это закрепленный в рамках уголовно-правовой нормы один из компонентов структуры преступления. Установление основания уголовной ответственности происходит в процессе квалификации, посредством сопоставления признаков состава преступления и фактических признаков, образующих структуру совер­шенного деяния [Кудрявцев, 1972: 73-75, 111]. Анало­гичный вывод сделан в Энциклопедии уголовного пра­ва [Коржанский, Павлов, Рарог, 2005: 10-11].

И.Я. Гонтарь предлагал считать основанием уголов­ной ответственности соответствие признаков совер­шенного лицом общественно опасного деяния их опи­санию в Уголовном кодексе. Единичным основанием уголовной ответственности состав преступления вы­ступать не может [Гонтарь, 1997: 102-103, 128].

А.И. Марцев указывал, что совершение преступле­ния характеризует материальную основу уголовной ответственности и более полно, чем состав преступ­ления, отвечает на вопрос, за что же в конечном счете наступает уголовная ответственность [Марцев, 2000: 122-123]. С ним соглашается С.А. Маркунцов, который говорит о том, что состав преступления не может яв­ляться основанием уголовной ответственности, под которым он понимает установленный приговором суда факт виновного нарушения уголовно-правового запре­та, т.е. конкретное преступление [Маркунцов, 2015: 371-372].

В числе недостатков современной редакции ст. 8 «Основание уголовной ответственности» УК РФ, А.В. Иванчин называет отсутствие указания на признак общественной опасности совершенного деяния, что противоречит норме о малозначительности деяния, а также признает не верной фразу «состав содержится в деянии», поскольку состав преступления предусмот­рен в уголовном законе [Иванчин, 2014: 114-117].

Установление соотношения состава преступления с основанием уголовной ответственности позволит бо­лее точно определить значение исследуемой катего­рии в уголовном праве. Однако, кардинально отли­чающиеся позиции ученых не позволяют это сделать. В качестве основания уголовной ответственности на­зывают: состав преступления, конкретное преступле­ние или результат соответствия признаков, структури­рующих фактически совершенное деяние, признакам, предусмотренным в Уголовном законе.

Решение каждого из обозначенных дискуссионных аспектов необходимо для дальнейшего формирования нормативистского подхода к пониманию состава пре­ступления, который на сегодняшний день представля­ет собой концепцию противоречий. Например, А.П. Козлов справедливо отмечает, что состав преступле­ния в его нормативистском понимании не может быть внедрен в структуру уголовно-правовой нормы, по­скольку подменяет собой один из ее элементов — дис­позицию, которая представляет собой модель вида преступления и оказывается тождественной по объему составу преступления. Представление о составе пре­ступления как о теоретической модели структуры пре­ступления оказывается лишенным всякого смысла [Козлов, 2018: 135-138].

Список литературы:

Благов Е.В. Применение уголовного права (теория и практика). — СПб.: Издательство Р. Асланова «Юри­дический центр Пресс», 2004.

Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: АО «Центр ЮрИнфор», 2001.

Гонтарь И.Я. Преступление и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве: Вопросы теории и правотворчества. Владивосток: Изд-во Даль- невост. ун-та, 1 997.

Жалинский А.Э. Избранные труды. Уголовное пра­во: Издательский дом Высшей школы экономики; Мо­сква; 2015.

Иванчин А.В. Концептуальные основы конструиро­вания состава преступления. Дисс. … д.ю.н. Яро­славль, 2014.

Козлов А.П. Авторский курс уголовного права. Часть Общая. Кн. 1. — М.: Юрлитинформ, 2018.

Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации пре­ступлений. М., «Юридическая литература», 1972.

Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступле­ния. Государственное издательство юридической ли­тературы. — М., 1960.

Маркунцов С.А. Теория уголовно-правового запре­та. Дисс. … докт. юрид. наук. М., 2015.

Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступ­лении: Монография. — Омск: Юридический институт МВД России, 2000.

Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права: в шести томах. Часть Общая. Том 2. Преступ­ление. М: «Наука». 1970.

Тарарухин С.А. Квалификация преступлений в следственной и судебной практике. — Киев: «Юрин- ком». 1995.

Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс. В 10 т. Т. 5. Понятие преступле­ния. Состав преступления / под. ред. д.ю.н., проф. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2016.

Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. Т. 2. / под ред. Б.Т. Рагильдиева. — Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2008.

Энциклопедия уголовного права. Т. 4. Состав преступления. — Издание профессора Малинина, СПб., 2005.

Милич Д. И.

член Союза криминалистов и криминологов (Сербия)

ассистент – доктор юридических наук

Юридический факультет Новосадского университета 

О некоторых вопросах уголовно-правового и административно-правового регулирования прекращения распространения инфекционного заболевания COVID-19 в Республике Сербия

В целях прекращения распространения инфекционного заболевания административно-уголовное право также регулируется таким образом, что определённые поведения, которыми прекращается распространение и передача инфекционного заболевания, класифицируются как уголовные преступления или административные правонарушения. Административно-уголовное право используется как крайная мера, только тогда, когда другими мерами, предусмотренными «положениями неуголовных нормативных правовых актов» не достигается определённая цель. Речь идёт о правонарушениях, которые, как правило, становятся актуальными только тогда, когда в стране объявляется эпидемия инфекционного заболевания, например, сейчас актуальная эпидемия инфекционного заболевания COVID-19.

В связи с прекращением распространения инфекционного заболевания в Уголовном кодексе РС[1] (далее УК) предусмотрено, прежде всего, уголовное дело ,,Нарушение санитарных норм во время эпидемии“ (ст. 248): лицо, которое во время эпидемии любого инфекционного заболевания, не действует согласно постановлениям, решениям и приказам, определяющим меры по пресечению или прекращению эпидемии, подвергается штрафу или наказанию лишением свободы на срок до трёх лет. Это преступление может быть инкриминировано только во время эпидемии. В связи с этим 19 марта 2020 года в Республике Сербия была объявлена ​​эпидемия инфекционного заболевания COVID-19. С этого дня существует возможность инкриминирования этого преступления. В связи с распространением инфекционного заболевания УК предусмотрено уголовное преступление ,,Передача инфкеционного заболевания“ (ст. 249), которая гласит следующее: лицо, не действующее согласно постановлениям, решениям или приказам о пресечении или прекращении инфекционных заболеваний, наказывается лишением свободы на срок до трех лет. Для идентификации этого преступления не нужно объявлять эпидемию.

В связи с COVID-19, в РС стало актуальным уголовное дело ,,Несоблюдение санитарных норм во время эпидемии“, которое совершается в случае, когда не соблюдаются ,,санитарные нормы“. Это могут быть те нормы, которые уже существуют, или, нормы которые приняты именно для прекращения конкретного инфекционного заболевания. Во время эпидемии инфекционного заболевания COVID-19 в РС комптентными органами были приняты многочисленные акты с целью прекращения распространения заболевания COVID-19.

В РС были приняты постановления, которые применяются (или применялись — те, которые больше не действуют) ко всем лицам в РС, но были также и те, которые применялись только к определенным группам лиц. Эти постановления менялись и дополнялись практически ежедневно, в зависимости от оцениваемой эпидемиологической ситуации. Например, только во время чрезвычайного положения (чрезвычайное положение в РС было объявлено 15 марта 2020 г. и продлилось до 6 мая 2020 г.) правительство РС с подписью президента РС приняло 44 постановления. Следует особо отметить, что местные штабы по чрезвычайным ситуациям приняли свои решения, действующие на территории муниципалитета.

Например, в Сербии был введен комендантский час, государственная граница была закрыта, общественный транспорт был отменен, гостиничные объекты и рынки были закрыты, рабочее время магазинов было ограничено, посещения лиц, лишенных свободы, были запрещены и т.п.. Учитывая эпидемиологическую ситуацию в стране, можно сказать, что большая часть введенных мер была введена вполне оправдано. Однако, одной из основных проблем в РС было определение того, что именно должно быть включено в санитарные нормы, по причинам того, что во время эпидемии, особенно во время комендантского часа, было принято большое количество постановлений различной юридической силы. Были также приняты постановления, противоречащие Конституции РС[2] и законам РС, регулирующим жизнь населения РС ,,чрезвычайным образом“. Большой проблемой является тот факт, что определённые решения, особенно те, которые были приняты штабом по чрезвычайным ситуациям, не публиковались в Официальном вестнике, но эти решения обычно размещались на веб-сайтах местных органов власти без подписей и печатей, или о них узнавали в СМИ. Тот, кто нарушает такие постановления, может совершить уголовное преступление или правонарушение (проступок), но наказание лица за несоблюдение постановления, противоречащего Конституции и законам, принятого неуполномоченным органом, неоправдано с юридической точки зрения. Итак, если правительство принимает постановления, противоречащего Конституции и законам, тогда вызывают сомнения наказания граждан на основании таких постановлений. С другой стороны, на практике было много случаев, когда граждане несли на себе последствия таких принятых постановлений, что заслуживает критики.

По большому количеству введенных мер предусмотрена административная ответственность (теперь в РС актуален проступок, когда гражданин не надевает в общественном месте маску). Проступки — это разновидность правонарушений в РС, за которые могут быть наложены строгие административные санкции. В некоторых случаях административная ответственность для правонарушителя может быть строже, чем уголовная ответственность[3]. В соответствии с Законом о проступках[4], максимальный тюремный срок, который может быть назначен  за совершенный проступок – это тюремное заключение на срок 60 дней. Кроме того, наказание в виде штрафа может быть достаточно большим (например, физическое лицо может быть оштрафовано на сумму до 150 000 динаров). Также, каждый осужденный за проступок вносится в реестр санкций (проступков), в котором он находится, как правило, в течение 4 лет.

Для каждого оштрафованного лица, не уплатившего штраф в установленный срок, штраф заменяется, прежде всего, тюремным заключением, причём один день лишения свободы назначается за каждые 1000 динаров неуплаченного штрафа. Однако, срок заключения не может превышать 60 дней. Если вся сумма штрафа не может быть заменена лишением свободы (если наложен штраф более 60 тысяч), то взыскивается оставшаяся часть штрафа. Наказание за проступок в некоторых случаях может быть препятствием для осуществления определенных прав (например, трудоустройства, получения лицензии на оружие и т.д.

Хотя каждая мера, направленная на прекращение распространения инфекционного заболевания, затрагивала более менее всех или только определенную группу людей, для целей настоящего доклада кажется оправданным, что можно выделить две меры, поскольку они являются одними из первых, введенных по причине прекращения распространения COVID-19. Также это меры, введение которых было юридически спорным, поскольку при их введении не нарушались конституционные права граждан.

А) Комендантский час. Одной из мер, введенной с целью прекращения распространения инфекционного заболевания, является так называемый комендантский час. Хотя он был введен не в соответетствии с Конституцией (это позже было сделано), оказалось, что комендантский час был самой строгой мерой, от которой пострадали все жители РС. Правила, запрещающие гражданам находиться в общественных местах, менялись почти ежедневно. Непонятно, действовали бы граждане в соответствии с запретом на передвижение и в какой степени, если бы за этот запрет не была предусмотрена уголовная ответственность. В связи с уголовно-административной ответственностью правила изменились, потому что в начале введения комендантского часа  его нарушение квалифицировалось как уголовное преступление, а через несколько дней после его введения – также как проступок. За нарушение был назначен штраф от 50 до 150 тысяч динаров. Однако в самом акте, в котором был установлен комендантский час, предполагалось, что лицо, нарушившее комендантский час, также может быть привлечено к уголовной ответственности за уголовное дело — несоблюдение санитарных правил во время эпидемии. Такое решение, предусмотренное чрезвычайными постановлениями, не соответствовало Конституции РС и законам, а также международным документам, поскольку был забыт принцип ne bis in idem. Немалое количество лиц было серьёзно оштрафовано за проступки.

Б) Обязательный карантин. Немалое количество людей в Сербии было на карантине на определенный период времени. Лица, въехавшие в РС (в определенный период времени), должны были находиться на карантине (самоизоляции в своей квартире) определенное количество дней. На практике возникла проблема, заключающаяся в том, что этим лицам не было вручено устное или письменное решение о том, что они помещены в карантин — что заслуживает критики органов, которые действовали таким образом. В связи с этим, определённое количетво лиц нарушило карантин, не подозревая, что к ним применена эта мера. Нарушение меры самоизоляции является уголовным преступлением ,,Несоблюдение санитарных норм во время эпидемии“. Как правило, каждого лица, нарушившего самоизоляцию, суд приказал задержать. Для этих лиц были сформированы три отдельных спецприемника, в которых проводилась мера задержания.

Кроме того, во время чрезвычайного положения существовала вероятность того, что обвиняемый, который находится под стражей (за любое уголовное преступление) в суде первой инстанции, не будет физически присутствовать на основном судебном заседании, а будет участвовать с помощью технических средств для передачи звука и изображения. Такое решение также не соответствовало Конституции и законам.

Разумеется, что определенные типы поведения, которые приводят к распространению инфекционного заболевания, следует назначать в качестве уголовных преступлений. Однако, проблема возникает в связи с тем, какое поведение следует квалифицировать как уголовное преступление, а какое – как административное правонарушение. Это должно зависеть от того, насколько общественно опасным является конкретное поведение, поэтому общественно опасные действия квалифицируются как уголовные преступления, а менее общественно опасные – как административные правонарушения. Однако законодатели это не учитывали, когда речь идёт об уголовных преступлениях, связанных с COVID-19. Также, проблема заключается в том, что правовая безопасность в уголовно-административном праве РС в отношении этих правонарушений находится на низком уровне. Административный процесс за нарушение комендантского часа прекращался, как правило, без установления каких-либо обстоятельств, связанных с личностью преступника[5].

Может возникнуть вопрос об ответственности тех, кто принимал решения, не соответствующие Kонституции и закону. Все те, кому был причинен определенный ущерб в результате незаконного наказания, имеют право требовать возмещения ущерба. Итак, несмотря на то, что объявлена ​​эпидемия инфекционного заболевания, необходимо стараться, чтобы постановления принимались в соответствии с Конституцией и законом, чтобы не возникало необходимости государству компенсировать причинённый гражданам ущерб.

С полным текстом можно ознакомиться в: Сборник материалов Второй заочной международной научно-практической конференции «Актуальные вопросы борьбы с преступностью» // Кафедра криминалистики юридического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Москва, 2020. С. 69-73.

Олег Барабанов, Антон Беспалов, Ксения Ибрагимова, Василий Колташов, Дмитрий Полетаев, Екатерина Саворская

Социальное измерение глобального всеобщего достояния

Термин «глобальное всеобщее достояние», или Global Commons, едва появившись, сразу получил многозначное толкование. В узком смысле слова под ним понимается окружающая среда. Согласно другой версии, он включает в себя и социальное общее достояние человеческого общества: доступ к здравоохранению, пищевой корзине, комфортной городской и общественной среде и так далее. А в самой радикальной и глобальной трактовке одним из его компонентов является и планетарное единство человеческого рода. Авторы доклада раскрывают социальное измерение Global Commons.Мир находится в режиме новой трансформации. В последнее десятилетие глобальное всеобщее достояние обсуждается как в формате ООН в контексте Целей устойчивого развития, так и на различных международных площадках. На XIV Ежегодном заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» в октябре 2017 года была проведена целая серия сессий на эти темы («Конфликт человека и природы», «Конфликт богатых и бедных», «Конфликт прогресса и гуманизма»).

Деконструкция мирового политического порядка сопровождается серьёзной деформацией социальных систем глобализации. Новые противоречивые, а то и провокационные установки общественного восприятия глобального всеобщего достояния становятся вызовом не только старому порядку отношений элит и общества в смысле l’ancien régime, но и традиционному восприятию суверенитета и институту государства в целом.

Экономическая поляризация мира между старыми и новыми центрами приводит к тому, что разделяемого всеми консенсуса, который именно и является действительно «глобальным всеобщим достоянием», так и не наблюдается, и в результате мы всё чаще видим противоречащие друг другу стратегии мирового развития.

Подходы к восприятию социального глобального всеобщего достояния человечества сложны и противоречивы. Более того, эти несоответствия уже стали причиной серьёзных конфликтов. В их основе по-прежнему лежит проблема мирового неравенства во всех её измерениях. Без её эффективного решения любые разговоры о глобальном всеобщем достоянии останутся лишь утопией или невыполнимыми благими пожеланиями.

Приведёт ли всё это к всплеску новых разноуровневых глобальных конфликтов (общества против элит, бедных против богатых, Юга против Севера и иных)? Этот риторический вопрос может серьёзно дополнить картину «типичных» геополитических конфликтов в мире будущего после слома старого порядка.

https://ru.valdaiclub.com/a/reports/sotsialnoe-izmerenie-globalnogo-dostoyaniya/

Полный текст Доклада ищите в Библиотеке Союза криминалистов и криминологов (раздел сайта)