Актуальные материалы членов Союза

Комягин Роман Александрович

секретарь Саратовского филиала Союза криминалистов и криминологов

Дискуссионные аспекты нормативистского подхода к пониманию состава преступления

Первоначально возникнув во первой половине 20-го столетия, нормативистский подход к пониманию со­става преступления получил свое развитие в работах ученых как советского, так и российского уголовного права. Его разделяют, например: А.А. Пионтковский, В.Н. Кудрявцев, А.И. Марцев, С.А. Тарарухин, И.Я. Гонтарь, А.Э. Жалинский, Л.Д. Гаухман, В.П. Коняхин, А.Н. Наумов, В.Д. Филимонов, Н.А. Лопашенко, Е.В. Благов, А.В. Иванчин, С.А. Маркунцов и многие другие исследователи. Однако, по результатам изучения тру­дов перечисленных авторов, можно сделать вывод о том, что он не лишен противоречий.

Так, единство мнений отсутствует при определении понятия состава преступления, а также по вопросу о наличии или отсутствии общего понятия рассматри­ваемой категории. А.А. Пионтковский выделял не закрепленное в уго­ловном законе общее понятие состава преступления, представляющее собой результат обобщения кон­кретных составов преступлений. Под ним он понимал совокупность признаков, характеризующих деяние как преступное в соответствии с уголовным законом [Пи­онтковский, 1970: 102].

О конкретном составе преступления, используемом наряду с общим понятием, говорил Л.Д. Гаухман. Если общее понятие состава преступления является теоре­тической абстракцией, то на нормативном и право­применительном уровне каждый состав преступления конкретен. Конкретный состав преступления — это со­вокупность элементов и признаков, которые характе­ризуют совершенное деяние как преступление опре­деленного вида [Гаухман, 2001: 36-38].

В. Н. Кудрявцев предлагал более развернутое поня­тие исследуемой категории. По его мнению, состав преступления — это совокупность сгруппированных оп­ределенным образом видовых признаков деяния, ха­рактеризующих его как общественно опасное для ох­раняемых уголовным законом интересов [Кудрявцев, 1960: 41-42] или как закрепленную в уголовном законе информационную моделью преступления определен­ного вида, образованную в результате обобщения признаков, составляющих структуру всех преступле­ний данной разновидности [Кудрявцев, 1972: 73].

С. А. Тарарухин придерживался сходного с В.Н. Куд­рявцевым понимания состава преступления, и, в про­должение, отмечал, что состав преступления выступа­ет в качестве опосредующего звена между применяе­мыми уголовно -правовыми нормами и конкретным деянием, поскольку включает в себя юридически зна­чимые признаки, определяющие квалификацию соде­янного [Тарарухин, 1995: 34].

И.Я. Гонтарь занимал иную позицию и говорил о том, что состав преступления — это содержащееся в уго­­ловном законе описание признаков общественно опасного деяния. Именно своеобразие описания вы­ступает предметом общего учения о составе преступ­ления. Данное понятие не нуждается в приставке об­щее, поскольку есть реальное явление — преступле­ние, представляющее собой диалектическое единство между общественно опасным деянием и описанием признаков его структуры в уголовном законе, и есть понятие такого нормативного предусмотрения, т.е. со­става преступления [Гонтарь, 1997: 98-102].

Из современных исследователей Е.В. Благов указы­вает на то, что состав преступления — это не только совокупность определенных структурообразующих признаков преступления, но и их описание. Местом регламентации состава преступления выступает гипо­теза уголовно-правовой нормы [Благов, 2004: 32-33].

Н.А. Лопашенко приходит к выводу о том, что состав преступления — это законодательная форма выраже­ния преступления, достаточная для привлечения лица к ответственности при установлении всех его призна­ков в действиях виновного. Состав преступления пре­дусмотрен только в одном структурном элементе уго­ловно-правовой нормы — диспозиции. При этом, каж­дой запретительной уголовно-правовой норме соответствует свой состав преступления [Лопашенко, 2008: 207].

Как законодательную модель рассматривает состав преступления А.И. Коробеев: «Состав преступления есть законодательно оформленная информационная модель, фиксирующая в нормах уголовного закона не­обходимые и достаточные для привлечения лица к уголовной ответственности признаки криминализируе­мого деяния» [Коробеев, 2016: 382].

В другую группу исследователей можно включить А.В. Иванчина и С.А. Маркунцова. По мнению первого из названных авторов, состав преступления одного вида описан в неделимой статье или части статьи Уго­ловного кодекса РФ, поскольку именно они содержат самостоятельную санкцию. Согласно предлагаемому им определению, состав преступления представляет собой систему признаков, характеризующих деяние как предусмотренное в качестве преступления опре­деленного вида частью статьи или неделимой статьей Особенной части УК РФ. Он строится на основе юри­дической (уголовно-правовой) конструкции преступле­ния, в которой посредством моделирования отображе­ны различные стороны реальной действительности, входящие в структуру преступления [Иванчин, 2014: 123, 142-143].

С.А. Маркунцов признает состав преступления и уго­ловно-правовой запрет юридическими конструкциями. Он указывает, что уголовно-правовой запрет может содержать признаки нескольких вариантов преступно­го поведения и позволяет моделировать составы кон­кретных преступлений. Конструкция состава преступ­ления представляет собой структурированную конкре­тизацию уголовно-правового запрета, применимую к конкретному совершенному преступлению [Маркунцов, 2015: 128-133, 375].

Подводя итог, можно констатировать отсутствие единого мнения среди ученых о содержании понятия состава преступления, а также выделении его общего и конкретного видов. Для обозначения сущности со­става преступления учеными используются такие тер­мины, как предусмотренная в уголовном законе сово­купность признаков, законодательное описание, мо­дель, форма, уголовно-правовая конструкция или за­прет. Согласие достигнуто только в части того, что со­став преступления имеет нормативную природу. Не смотря на это, соотношение структуры уголовно­правовой нормы и статьи уголовного закона с соста­вом преступления остается глубоко дискуссионным.

В рамках нормативистского подхода к пониманию состава преступления остается не установленным со­отношение преступления и состава преступления. Од­ним из его критериев является определение места общественной опасности, как признака преступления, применительно к исследуемой категории.

А.А. Пионтковский отмечал, что общественная опас­ность — есть объективное свойство состава преступ­ления, а учение об общественной опасности деяния входит в учение об объективной стороне состава пре­ступления [Пионтковский, 1970: 99].

А.Э. Жалинский, напротив, говорил, что состав пре­ступления не соответствует признакам преступления, поскольку не характеризует общественной опасности. Также, в границы состава преступления не входит при­знак угрозы наказания. Факт нарушения норм уголов­ного законодательства может обосновывать лишь про­тивоправность деяния, однако вопрос о наличии или отсутствии общественной опасности остается откры­тым [Жалинский, 2015: 155-156].

Е.В. Благов также полагает, что в случае, если в со­став преступления включаются признаки обществен­ной опасности и противоправности, то указанная кате­гория отождествляется с понятием преступления оп­ределенного вида, следствием чего является двойственное обозначение одного и того же явления. Состав преступления может лишь отражать (описы­вать) общественную опасность деяния [Благов, 2004: 27-28].

В. Иванчин указывает, что материальный признак преступления — общественная опасность находится за рамками состава преступления, поскольку, как катего­рия, он представляет собой выражение запрещенно- сти деяния уголовным законом (уголовной противо­правности) [Иванчин, 2014: 109].

В науке уголовного права выделяются и другие кри­терии соотношения преступления и состава преступ­ления.

В. Н. Кудрявцев писал, что в составе преступления признаки перечислены в некоторой жесткой последо­вательности, они сгруппированы, привязаны к некото­рым элементам преступления, что не характерно для понятия преступления [Кудрявцев, 1972: 72-73]. Обще­ственная опасность, как признак преступления, может быть включена в состав преступления как общее свойство определенного круга преступлений. Исходя из того, что конкретное преступление — единичное яв­ление, а состав — это общее, совокупность видовых признаков, автор пришел к выводу о том, что в реаль­ной действительности состав не существует вне кон­кретных преступлений [Кудрявцев, 1960: 42-43].

Так, Л.Д. Гаухман указывал, что признаки преступле­ния, выражая его социально-правовое значение, слу­жат основой для отграничения преступных деяний от непреступных, в то время как признаки состава пре­ступления выражают его внутреннюю структуру и не­обходимы для выделения и последующего разграни­чения преступлений разного вида. Кроме этого, поня­тие преступления и конкретные составы преступлений определены в уголовном законе, и только общее поня­тие состава преступления является теоретической аб­стракцией [Гаухман, 2001: 47].

Н.А. Лопашенко полагает, что состав преступления отражает не только общественную опасность, но и другие признаки преступления, что совершенно оче­видно, например, судя по признаку виновности. При этом, в реальной действительности существует только преступление, которое является содержанием, а со­став преступления — формой его законодательного предусмотрения [Лопашенко, 2008: 161-162, 207].

Подводя итог, можно отметить, что вопрос о соотно­шении преступления и состава преступления, а также определении критериев его установления не нашел своего разрешения. Общественная опасность, как при­знак преступления, некоторыми учеными выносится за рамки состава преступлениями, другие говорят о том, что он присущ либо всем элементам и признакам со­става преступления, либо отдельным, например, объ­ективной стороне. Некоторое распространение полу­чило мнение о том, что по природе своего происхож­дения преступление — это реальное явление, в то время как состав преступления — категория законода­тельная или нормативная.

По-разному исследователи представляют значение состава преступления в рамках основания уголовной ответственности.

А.А. Пионтковский говорил, что состав преступления — это единственное основание уголовной ответствен­ности, поскольку только в пределах состава преступ­ления могут быть установлены объективные и субъек­тивные признаки, образующие основание уголовной ответственности [Пионтковский, 1970: 89-90].

Основание уголовной ответственности неоднозначно трактовалось В.Н. Кудрявцевым. В одной из своих ра­бот он указывал, что признаки состава преступления существуют объективно и проявляют себя в каждом конкретном преступлении, как признаки конкретных явлений. Следствием этого является признание соста­ва преступления единственным основанием уголовной ответственности [Кудрявцев, 1960: 46-48]. В другом монографическом исследовании В.Н. Кудрявцев при­ходил к выводу о том, что признак состава преступле­ния — это закрепленный в рамках уголовно-правовой нормы один из компонентов структуры преступления. Установление основания уголовной ответственности происходит в процессе квалификации, посредством сопоставления признаков состава преступления и фактических признаков, образующих структуру совер­шенного деяния [Кудрявцев, 1972: 73-75, 111]. Анало­гичный вывод сделан в Энциклопедии уголовного пра­ва [Коржанский, Павлов, Рарог, 2005: 10-11].

И.Я. Гонтарь предлагал считать основанием уголов­ной ответственности соответствие признаков совер­шенного лицом общественно опасного деяния их опи­санию в Уголовном кодексе. Единичным основанием уголовной ответственности состав преступления вы­ступать не может [Гонтарь, 1997: 102-103, 128].

А.И. Марцев указывал, что совершение преступле­ния характеризует материальную основу уголовной ответственности и более полно, чем состав преступ­ления, отвечает на вопрос, за что же в конечном счете наступает уголовная ответственность [Марцев, 2000: 122-123]. С ним соглашается С.А. Маркунцов, который говорит о том, что состав преступления не может яв­ляться основанием уголовной ответственности, под которым он понимает установленный приговором суда факт виновного нарушения уголовно-правового запре­та, т.е. конкретное преступление [Маркунцов, 2015: 371-372].

В числе недостатков современной редакции ст. 8 «Основание уголовной ответственности» УК РФ, А.В. Иванчин называет отсутствие указания на признак общественной опасности совершенного деяния, что противоречит норме о малозначительности деяния, а также признает не верной фразу «состав содержится в деянии», поскольку состав преступления предусмот­рен в уголовном законе [Иванчин, 2014: 114-117].

Установление соотношения состава преступления с основанием уголовной ответственности позволит бо­лее точно определить значение исследуемой катего­рии в уголовном праве. Однако, кардинально отли­чающиеся позиции ученых не позволяют это сделать. В качестве основания уголовной ответственности на­зывают: состав преступления, конкретное преступле­ние или результат соответствия признаков, структури­рующих фактически совершенное деяние, признакам, предусмотренным в Уголовном законе.

Решение каждого из обозначенных дискуссионных аспектов необходимо для дальнейшего формирования нормативистского подхода к пониманию состава пре­ступления, который на сегодняшний день представля­ет собой концепцию противоречий. Например, А.П. Козлов справедливо отмечает, что состав преступле­ния в его нормативистском понимании не может быть внедрен в структуру уголовно-правовой нормы, по­скольку подменяет собой один из ее элементов — дис­позицию, которая представляет собой модель вида преступления и оказывается тождественной по объему составу преступления. Представление о составе пре­ступления как о теоретической модели структуры пре­ступления оказывается лишенным всякого смысла [Козлов, 2018: 135-138].

Список литературы:

Благов Е.В. Применение уголовного права (теория и практика). — СПб.: Издательство Р. Асланова «Юри­дический центр Пресс», 2004.

Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: АО «Центр ЮрИнфор», 2001.

Гонтарь И.Я. Преступление и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве: Вопросы теории и правотворчества. Владивосток: Изд-во Даль- невост. ун-та, 1 997.

Жалинский А.Э. Избранные труды. Уголовное пра­во: Издательский дом Высшей школы экономики; Мо­сква; 2015.

Иванчин А.В. Концептуальные основы конструиро­вания состава преступления. Дисс. … д.ю.н. Яро­славль, 2014.

Козлов А.П. Авторский курс уголовного права. Часть Общая. Кн. 1. — М.: Юрлитинформ, 2018.

Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации пре­ступлений. М., «Юридическая литература», 1972.

Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступле­ния. Государственное издательство юридической ли­тературы. — М., 1960.

Маркунцов С.А. Теория уголовно-правового запре­та. Дисс. … докт. юрид. наук. М., 2015.

Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступ­лении: Монография. — Омск: Юридический институт МВД России, 2000.

Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права: в шести томах. Часть Общая. Том 2. Преступ­ление. М: «Наука». 1970.

Тарарухин С.А. Квалификация преступлений в следственной и судебной практике. — Киев: «Юрин- ком». 1995.

Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс. В 10 т. Т. 5. Понятие преступле­ния. Состав преступления / под. ред. д.ю.н., проф. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2016.

Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. Т. 2. / под ред. Б.Т. Рагильдиева. — Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2008.

Энциклопедия уголовного права. Т. 4. Состав преступления. — Издание профессора Малинина, СПб., 2005.