Мошенничество, растрата, злоупотребление полномочиями — какие еще есть поводы для того, чтобы отправить своего партнера по бизнесу на скамью подсудимых
Затянувшийся экономический кризис заставляет российские власти активнее искать новые способы пополнения бюджета. Не всегда дело ограничивается налоговыми и прочими новациями. Активное выявление налоговых преступлений тоже выступает неплохим подспорьем для увеличения доходной части казны.

С другой стороны, всевластие силовых структур вкупе с коррупцией и несовершенством законодательства ведет к тому, что в уголовную плоскость все чаще переходят бизнес-конфликты, которые в иных обстоятельствах могли бы не развиваться дальше обращения в арбитражи. Бывшие партнеры используют угрозу уголовного преследования для создания «уверенной переговорной позиции» в зашедших в тупик спорах, продажи актива и устранения конкурентов. Усугубляет ситуацию и ставший обычаем «понятийный» деловой оборот, когда договоренности между сторонами не закреплены должным образом, создавая почву для будущих конфликтов.

Эти обстоятельства привели к повальному привлечению предпринимателей к уголовной ответственности и их арестам, несмотря на то что еще в 2015 году президент Владимир Путин в послании федеральному собранию говорил, что «в ходе следствия по экономическим составам помещение под стражу нужно использовать как крайнюю меру, а применять залог, подписку о невыезде, домашний арест». Эти же тезисы он повторял и в 2016 году.

Тем не менее, по данным уполномоченного по защите прав предпринимателей при президенте РФ, за последние четыре года число лиц, содержащихся под стражей по экономическим преступлениям, возросло на 70% и на 1 апреля 2016 года составило 6539 человек. Эта цифра не до конца отражает реальность: органы предварительного следствия с молчаливого согласия надзорных и судебных органов обходят законодательные запреты на арест предпринимателей, относя нужное им преступление не к экономическим, а к общеуголовным составам.

Рассмотрим основные примеры того, как даже добросовестные предприниматели могут оказаться сначала под пристальным вниманием правоохранительных органов, а затем и на скамье обвиняемых. Все ситуации, использованные в качестве иллюстраций, взяты из реальной адвокатской практики.

Мошенничество

Самый распространенный состав преступления у предпринимателей — мошенничество (ст. 159 УК РФ). Привлечь бизнесмена по этому составу несложно, ведь мошенничество от гражданско-правового спора зачастую отличает только наличие или отсутствие умысла на совершение преступления, который может быть установлен с помощью признательных показаний какого-либо «раскаявшегося» лица.

Ситуация

Два акционера из трех, используя большинство голосов, принимают решение о продаже имущества компании. Третий акционер не согласен с оценкой стоимости продаваемого имущества, но понимает, что арбитраж его сторону не примет. Тогда он решает обвинить своих бизнес-партнеров в мошенничестве. Возбуждается уголовное дело, и под стражей оказываются оба акционера и юрист компании, который сопровождал сделку. Акционеры вину не признают, и следователи сосредотачиваются на юристе, попеременно воздействуя на него то угрозами, то обещаниями перевести его в статус свидетеля, если тот согласится сотрудничать. Юрист, не желая быть разменной монетой в борьбе за актив, дает показания: имущество действительно продавалось по заведомо заниженной стоимости, акционеры об этом знали, обсуждали это в его присутствии, а сделка являлась схемой прикрытия хищения имущества. Дальше дело за судебной экспертизой, которая может подкрепить доводы следствия о заниженной стоимости имущества. Таким образом рядовой гражданско-правовой спор, не имеющий каких-либо перспектив в арбитражном суде, заиграв новыми уголовными красками, обеспечил миноритарию выгодную переговорную позицию.

Присвоение вверенного имущества или растрата

Другая популярная в корпоративных войнах статья — присвоение вверенного имущества или растрата (ст. 160 УК РФ). Отличие присвоения от мошенничества заключается в том, что имущество вверяется виновному лицу на законных основаниях, но затем это лицо обращает его в свою пользу или в пользу третьих лиц. В качестве обвиняемого может быть привлечен руководитель юридического лица или иные лица, если будет установлено, что они действовали как соучастники.

Часто под эту статью подпадают действия по выводу активов из компании на аффилированные или подконтрольные обвиняемому юридические лица и при выплате премий — «золотых парашютов». В последнем случае, чтобы установить факт совершения преступления и возбудить уголовное дело, следователю требуется лишь выявить нарушение процедуры принятия решения о выплате премиальных.

Этот состав преступления используется для перекладывания материальной ответственности на топ-менеджера.

Ситуация

Генеральный директор выполнял указания собственника или бенефициара бизнеса. Аудиторы при проведении проверки выявили плохое финансовое состояние компании — убытки и задолженность перед кредиторами. У собственника возникает соблазн объяснить их неправомерными действиями генерального директора.

Установить обстоятельства совершения преступления и доказать причастность к нему директора можно с помощью показаний осведомленных лиц – заинтересованных акционеров и лояльного им менеджмента среднего звена. Уголовные риски могут нести вполне рутинные действия генерального директора компании по распоряжению имуществом организации, например, это продажа оборудования и транспортных средств. Если акционеры отрицают, что согласовали такую сделку, а доказательств обратного у топ-менеджера нет, то против него возбудят уголовное дело.

Следует отметить, что подобные уголовные дела могут быть возбуждены только в случае поступления в правоохранительные органы заявления потерпевшей стороны, если ущерб не был причинен иным лицам. В отсутствие заявления уголовное дело возбуждено быть не может, даже если такие факты имели место.

Злоупотребление полномочиями

Еще один часто используемый состав преступления — злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК РФ). Он не входит в перечень статей УК РФ, по которым предпринимателя нельзя заключать под стражу.

Ситуация

Генеральный директор по указанию одного из собственников бизнеса осуществляет платеж по кредитным обязательствам другого юридическое лицо, фактически принадлежащего этому же собственнику. Никаких соглашений не оформляется, то есть крупная денежная сумма просто уходит со счета компании безо всяких договоренностей о ее возврате с сомнительным обоснованием для перевода.

Второй владелец бизнеса в ходе бизнес-конфликта узнает об этом и инициирует возбуждение уголовного дела. Действия генерального директора могут быть квалифицированы по статье 201 УК РФ, так как он действовал вопреки интересам организации, а если действия руководителя компании привели к банкротству предприятия или иным тяжким последствиям, то наказание за преступление может достигать 10 лет лишения свободы.

Сюда же можно отнести и распространенную ситуацию, когда генеральный директор компании выплачивает заработную плату, премии и прочие выплаты сотрудникам, которые формально в компании числятся, но фактически не работают, например, членам семьи директора либо акционеров. При возникновении корпоративного конфликта эта информация (несмотря на то, что о такой ситуации было всем известно) передается в правоохранительные органы для привлечения директора к ответственности, а в случае, если он является одним из собственников бизнеса, то и для постановки вопроса о перераспределении долей.

«Понятийные» соглашения

Конфликт, который приводит к уголовным делам, может родиться из неправильно оформленных бизнес-отношений. Сюда входят и построение отношений между бизнес-партнерами на устных договоренностях, и техническое оформление бизнеса на подконтрольное акционерам лицо, которое в какой-то момент вдруг начинает действовать в интересах только одного конкретного акционера, и подписание актов выполненных работ по государственному контракту до момента их фактического выполнения, потому как нужно успеть «освоить транш» в отчетный период, и выполнение работ по государственному контракту одной организацией, в то время как денежные средства перечисляются другой.

Ситуация

При структурировании холдинга акционеры достигли понятийного соглашения о разделении долей в будущей компании. На момент принятия решения бизнес состоит из группы формально разрозненных юридических лиц. Оформление холдинга поручается одному из партнеров, который при завершении структурирования должен передать акции всем партнерам согласно достигнутым договоренностям. Пока отношения между партнерами носят доверительный характер, все получают дивиденды и ни у кого не возникает мысли о том, что может быть как-то иначе.

Однако стоило случиться конфликту, как партнер, на которого юридически были оформлены все акции, решил не выполнять взятых на себя обязательств, отрицая первоначальные договоренности. Безусловно, чтобы доказать обратное, потерпевшему нужно вовремя осознать, к чему может привести подобная ситуация и постараться зафиксировать исполнение и наличие таких договоренностей еще на стадии, когда конфликт только начинается. Если все сделать правильно, в дальнейшем недобросовестного бизнес-партнера можно привлечь к уголовной ответственности по ст. 165 УК РФ (причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребление доверием без признаков хищения).

Еще один используемый в практике способ для перевода конфликта в уголовно-правовую плоскость — обвинение бывшего бизнес-партнера в вымогательстве спорного имущества, либо денежных средств (ст. 163 УК РФ). В качестве доказательства могут быть представлены записанные на диктофон фразы, произнесенные сгоряча. В ходе любых переговоров может тайно вестись аудиозапись, которая впоследствии станет доказательством при установлении вины. Согласно позиции Верховного суда РФ, аудиозаписи, даже если кто-то из собеседников не знает о том, что его записывают, все равно могут быть использованы в качестве доказательства в уголовном процессе. Безусловно, для обвинения в вымогательстве одних только слов может оказаться мало, и на практике приходится сталкиваться с ситуациями, когда недобросовестные бизнес-партнеры подключают к делу так называемого «профессионального свидетеля» или «профессионального обвиняемого». То есть совершенно постороннее лицо за денежное вознаграждение участвует в инсценировке вымогательства, а затем добровольно отправляется под стражу, признает свою вину, а заодно «изобличает» оппонентов заказчика. В таком случае формальных доказательств для обвинения в вымогательстве, совершенном группой лиц, может быть более чем достаточно.

Впрочем, подобного рода хитрости с жонглированием доказательствами нередко дают и совершенно обратный эффект. Так, в июне 2017 года юридическое сообщество облетела новость о том, что под стражу были заключены предприниматель Константин Пономарев и его адвокат. Ранее Пономарев засудил IKEA, получив от шведской компании 25 млрд рублей. На этот раз Пономарев судился с компанией «Кубаньэнерго», которой передал 71 дизельный генератор для обеспечения Крыма электричеством, а потом потребовал выплатить штраф за то, что «Кубаньэнерго» якобы передала генераторы в субаренду без согласования с Пономаревым. Следствие сочло, что документы об субаренде были фиктивными, что Пономарев изготовил их сам, а также подкупил свидетелей.

Если же оснований для привлечения бизнесмена к уголовной ответственности сходу найти не удается – не беда. Нередко уголовные дела, не имеющие судебных перспектив, возбуждаются лишь для «входа». Правоохранительные органы проводят обыски, в ходе которых обнаруживаются доказательства других преступлений, которые в дальнейшем и вменяются в вину предпринимателю.

В отличие от иных методов конкурентной борьбы привлечение оппонента к уголовной ответственности дает весьма быстрый и осязаемый результат. В рамках возбужденного и хорошо контролируемого уголовного дела убедить лицо вернуть долг или сойтись на более выгодной цене может быть намного эффективнее. Да и собрать доказательственную базу так называемых недобросовестных действий оппонента проще, чем в рамках гражданского процесса.

Таких примеров, с которыми можно столкнуться при ведении бизнеса в России, бесчисленное множество. Рекомендация может быть только одна: всегда помнить, что любой бизнес-конфликт в России может развиваться в уголовно-правовом поле, а заблаговременные действия по анализу и минимизации возможных уголовных рисков значительно эффективнее любой последующей защиты от уголовного преследования.

http://www.forbes.ru/kompanii/

Гийом Бернар — французский консервативный мыслитель, специалист по политической философии и истории права, преподающий в Католическом институте высшего образования (ICES) на западе Франции. В 2016 году вышла книга Бернара «Движение правовращения» (фр. «La guerre à droite aura bien lieu: Le mouvement dextrogyre») — исследование о причинах роста популярности правых политических сил во Франции и попытка вернуть в философский мейнстрим классическую консервативную мысль. Арнольд Хачатуров познакомился с Бернаром во время поездки русских молодых журналистов во Францию прямо перед президентскими выборами в мае. Поездка была организована в рамках проекта Европейского союза «Общественная дипломатия. ЕС и Россия». Напоминаем, что раздел на Кольте «Мосты» — его медийное зеркало.
— В своей книге «Движение правовращения» вы пишете о том, как по ходу истории эволюционировал раскол между левыми и правыми политическими силами. По какой линии сегодня проходит это расщепление? Как мы к нему подошли?
— Мы привыкли описывать политический спектр через оппозицию «правые/левые», хотя критерий действительно не раз менялся. В XIX веке предметом споров был преимущественно политический режим. Если вкратце, то правые, роялисты и бонапартисты, поддерживали сильную исполнительную власть, а левые выступали за доминирование парламента. К началу XX века роялисты были окончательно разбиты, и критерий переместился — теперь главным вопросом стало место государства. Теперь правые поддерживали его минимальную роль, заявляя, что значение государства нужно сократить до традиционных регулирующих функций: правосудие, оборона и т.д. Левые, напротив, добивались большего вмешательства государства в экономику и общественную жизнь — еще и потому, что в это время социалистические силы бурно развивались: во Франции в межвоенный период они пришли к власти.
Оппозиция между сторонниками минимального и интервенционистского государства оставалась фундаментальной до 1990-х годов, когда критерий раскола опять поменялся. На этот раз во многом из-за того, что левые силы были в глубоком кризисе. Некоторые элементы их идеологии были полностью разрушены, что проявилось в падении Берлинской стены и трансформации советского режима. С этого момента во Франции главными вопросами стали не политический режим и не экономика, а социальный курс, вопросы идентичности и устройства социального тела. Мы определяем себя через семью, нацию, Европу, то есть как что-то органическое, как продукт именно естественного порядка, записанного в историческом наследии, или мы полагаем, что все социальные различия конструируются в обществе искусственно? Европа — это историческая цивилизация, культурная общность или это просто добровольный договор и юридическое образование? По этой линии и будет развиваться наша политическая жизнь в дальнейшем. Думаю, что правые силы, даже несмотря на проигрыш на президентских выборах во Франции, в ближайшие годы будут прогрессировать.
— Это же не исключительно французская история, а феномен, который мы наблюдаем более-менее по всему миру?
— В основном я исследую Францию, но, разумеется, я пытаюсь сравнивать происходящее здесь с другими странами. У каждой страны есть свои традиции, мы не можем найти полностью идентичные примеры. Но есть и сходства. В некотором смысле феномен популизма обнаруживает себя почти везде: тот же Брексит, Чайная партия, избрание Трампа в США и так далее. Это один и тот же тип феноменов, связанный с деглобализацией, реакцией на «лишение корней», которую мы видим в разных странах. Я предложил называть его движением «правовращения» (dextrogyre) — это возрождение некоторых классических идей, которые оказались потушены политически и интеллектуально. Дело в том, что долгое время новые политические силы во Франции появлялись исключительно слева: республиканцы, социалисты, коммунисты. Своим приходом они сдвинули весь остальной политический спектр вправо — силы, которые первоначально были левыми, в новой системе координат оказались заметно правее. Главный пример — это либерализм. В реальности он защищает принципы, которые ближе к левым, чем к классическим правым идеям. Эти консервативные идеи оказались надолго забыты, но сегодня они возникают вновь, поэтому правое общественное мнение все больше радикализируется. Поэтому стала возможной коалиция Макрона — союз левых и правых либералов.
— Где вы находите философские истоки этих «классических правых» идей?
— Эти идеи исходят из принципа, что социальная реальность закреплена в порядке вещей, не зависящем от воли человека. То есть существуют некоторые ценности-в-себе — исторические традиции, идентичности, наши «корни», которые должны быть переданы от текущих поколений будущим. В этой парадигме, например, существование главы семьи является проявлением естественного порядка. Сложность состоит в том, чтобы хорошо использовать эту власть, данную вам объективно. В основе этой концепции лежат довольно старые идеи, как правило, реакционные — в первую очередь, Аристотеля и Фомы Аквинского. Социальный консерватизм также может питаться от таких мыслителей, как, например, англичанин Эдмунд Берк. Наконец, это теоретики национальной идентичности, суверенизма на европейском уровне, такие, как Морис Баррес. Есть и относительно недавние авторы, которые способствовали ренессансу классических правых идей. Но фундаментом остается старая идея некоего космологического порядка вещей.
Важно понимать, что сами политики не всегда отражают эти идеи лучше всех. В случае с Трампом и Ле Пен очевидно, что они очень далеки от философских и исторических знаний. Просто в данный момент именно они представляют собой манифестацию это курса, которому противопоставлен так называемый социальный контрактуализм — позиция, согласно которой ценности создаются только в процессе добровольного взаимодействия между людьми. Во Франции это по-прежнему политическая позиция большинства, но прямо сейчас это большинство оспаривается и раскалывается.
— При этом современные правые могут занимать довольно разнообразные позиции по экономическим вопросам, например, в чем-то поддерживая программу социалистов?
— В экономике правые движения адаптируют социальную доктрину церкви, принцип так называемой субсидиарности. Они выступают против коллективизма и мощного фискального, налогово-бюджетного давления государства: государство должно вмешиваться только тогда, когда это необходимо, и только для решения тех задач, с которыми мы не можем справиться сами. Но если либеральная мысль говорит нам, например, что цена — это пересечение спроса и предложения, то правый мыслитель скажет, что существует и некая объективная сторона вещей, а не только человеческий консенсус. При этом правые, конечно, сходятся с либералами в том, что нужно оставить людям инициативу, а компаниям — экономические свободы. Но защищать свободы не то же самое, что защищать свободу как главный принцип, альфу и омегу всего общественного устройства. У консерваторов здесь есть определенный лимит.
Еще важно то, что когда вы продвигаетесь на поприще социального государства, то потом откатиться назад бывает очень трудно. Западная Европа вообще сейчас находится в достаточно парадоксальном состоянии, когда сильное вмешательство государства во многие области жизни соседствует с атомизированным и индивидуализированным состоянием индивида, который действует на основании собственного, а не всеобщего интереса.
— В чем сегодня состоит главная проблема левых — кроме падения Берлинской стены и всех связанных с этим процессов?
— Падение Берлинской стены — это самый важный символ краха социализма, но, конечно, не единственный. Здесь важную роль играет ощущение угасания утопии. Нереализация левых идей к определенному моменту времени привела к тому, что они просто иссякли. Если говорить упрощенно, то сегодня идеология левых в основном представлена двумя большими направлениями: это мультикультурализм и гендерная теория. Эти идеи не находят массового отклика в народе, поэтому общественное мнение в целом сдвигается вправо. Если раньше поддержка левых шла скорее снизу, то сегодня их идеи более популярны в элитах. Здравому смыслу и традициям обычных людей они, наоборот, противоречат. Поэтому оспаривание существующего порядка сегодня идет именно со стороны правового популизма, а не левого, как раньше.
— Либерализм тоже потерял свою массовую привлекательность?
— Сегодня люди по-прежнему хотят свобод, но не хотят быть частью какой-то идеологии. Дело в том, что большие идеологии оказались истощены: не только марксизм, но и либерализм и даже социал-демократия. Публичное мнение им больше не доверяет. На этом фоне другие идеологии набирают популярность — например, исламизм. Это ведь настоящая политическая идеология, которая объясняет мир и предлагает человеку способ существования в нем. Кроме того, истощение больших идеологий ставит политические режимы в опасность. Современные политики уже не могут дать людям надежду на то, что завтра их жизнь будет лучше, чем сегодня. Французская революция, как бы мы ни оценивали ее итоги, несла людям надежду на свободу и конец старой Франции. Революция большевиков обещала всеобщее равенство. Сегодня идеологии предлагают только каждодневный менеджмент, но не новые надежды. В этом смысле меня слегка удивило то, что центрист Макрон смог выстроить свою кампанию как защитник позитивной повестки, оптимистичного будущего. Я сомневаюсь, что это хорошо закончится, но он, бесспорно, смог избежать пораженческого дискурса.
— Вы считаете, что потеря контакта между элитами и населением — это продукт либеральной демократии?
— Это хороший, но сложный вопрос. Если либеральная демократия — это идея, что политический процесс заключается в назначении представителей, которые обладают специальными знаниями, чтобы управлять государством, — то да, это результат такого режима. Но я думаю, что это более сложный феномен. Элиты сегодня сами по себе технически эффективны — у нас есть хорошие экономисты, юристы и так далее. Но они не имеют философской или исторической подготовки. Нынешние политические элиты в прошлом были бы просто исполнителями каких-то решений. Это отличные руководители офисов, технократы, пытающиеся устранить текущие неисправности в системе. Но совсем не те люди, которые принимают философские решения исходя из своего исторического видения. И это одна из причин, по которым население перестало чувствовать, что элиты его действительно представляют. Хотя у этих элит вроде бы есть для этого все необходимые компетенции и полномочия.
— Многие французские комментаторы говорили о том, что президентские выборы во Франции ознаменовали собой конец Пятой республики. Политический пейзаж действительно изменился настолько радикально?
— Мы и правда находимся в переходном периоде, когда политический пейзаж проходит через процесс пересборки, но пока что это не то же самое, что конец Пятой республики. В ближайшее время во Франции будут существовать три главные политические силы: левые социалисты, включая сторонников Меланшона, большая коалиция либералов, правых и левых под руководством Макрона и альтернативные правые силы (они расколоты и представляют собой разные силы, от Национального фронта Ле Пен до республиканцев). Это три политических, идеологических и психологических пространства. Но есть еще политические партии, которые пытаются выжить, — социалисты и республиканцы. Прогнозы — вещь очень деликатная, но вероятная логика развития событий выглядит следующим образом. Социалисты и республиканцы раскалываются надвое — одна часть переходит к Макрону, а другая присоединяется к крайним силам. И остается, наконец, сам политический режим. Хотя он и кристаллизовался на расколе «левые/правые», наследии де Голля, Миттерана и так далее, но, на мой взгляд, сейчас режим сам по себе находится вне опасности. Риск состоит в том, что крайние левые и крайние правые смогут вырасти настолько, что помешают либеральному центру управлять страной. Но пока Макрона поддерживает большинство, этот сценарий не очень вероятен. Я допускаю, что постепенно, через выборы на других уровнях власти, на местах это большинство может разрушиться. Но в ближайшие пять лет, я думаю, все будет работать как прежде.
— Пытается ли Макрон как-то затормозить движение «правовращения»? Нужно ли ему это?
— Мне кажется, что Макрон — чрезвычайно умный политик. В текущей ситуации он пытался разрушить старые партии, которые были основой Пятой республики, — партии социалистов и неоголлистов (республиканцев), чтобы забрать себе их влияние. Но если говорить о его политическом позиционировании, то я не думаю, что оно его сильно волнует. Он может быть правоцентристом, левоцентристом и даже просто левым. Он абсолютно прагматичный политик. И если левая часть политического спектра окончательно развалится, а правая усилится, то он сдвинется влево, сохраняя прежний дискурс, и вряд ли его это сколько-нибудь смутит. В конце концов, он — представитель старого французского движения орлеанистов — левоцентристов либерального толка, поддерживающих ограниченное государство, но с достаточно сильной исполнительной властью. Как сказал Макрон, он не социалист, но это не то же самое, что не левый. С тех пор как социализм оказался на грани исчезновения, либерализм вообще становится главной политической силой левого фланга.
— Могут ли альтернативные правые когда-нибудь избавиться от своего имиджа экстремистов и ксенофобов?
— Думаю, нужно просто отказаться от определенных авторов, идей, исторических периодов. Другой момент состоит в том, что практически все политические партии сейчас находятся в кризисе и нуждаются в объединении. Еще очень важно внимательно отнестись к идеологии перед тем, как браться за конкретную политическую программу. До сегодняшнего дня ошибка правых состояла в том, что они говорили: экономическая эффективность самодостаточна, она делает нашу власть легитимной. А куда именно мы идем — подумаем после. На самом деле сначала нужно прояснить свою доктрину, определить точки соприкосновения разных партий. Для правых это могут быть экономические и академические свободы, суверенитет, безопасность, идентичность и так далее. Нужно перевернуть страницу и забыть про те времена, когда все эти силы находились в конфронтации между собой.
— Что вы думаете о программе Марин Ле Пен — для альтернативных правых она скорее умеренна или радикальна?
— Программа Ле Пен просто бессвязна. С одной стороны, она предлагает чаще проводить референдумы, чтобы вернуть людям их голос через механизмы прямой демократии. А запрос на это в обществе определенно есть. Это пример вполне умеренного и республиканского предложения. С другой стороны, другие ее идеи (в частности, в области образования) носят откровенно авторитарный характер. Так что в партии Ле Пен присутствуют различные тенденции, но одно можно сказать точно: называть Национальный фронт фашистами было бы несправедливо. Их можно считать националистами, популистами, экстремистами, но точно не реинкарнацией тоталитарных режимов XX века.

Анастасия Голубева

24 июня 1717 года в Англии начала свою работу первая официальная масонская ложа — таинственное общество вольных каменщиков, которые имеют свои секретные обряды и символы.

Через несколько десятилетий масонство пришло и в Россию. В масоны входили такие известные российские исторические личности, как Пушкин, Кутузов, Суворов, Чаадаев и другие.

Русская служба Би-би-си поговорила с современными российскими масонами и исследователями этих обществ, чтобы узнать, что представляет собой современное масонство в России.

Русское масонство — что это?

По легенде, масонство в Россию привез Петр I, который стал масоном во время своих зарубежных поездок. Первый русский император, по преданию, стал и первым Великим мастером первой российской ложи. Однако документального подтверждению этому нет.

Первым официальным Великим мастером в России — главой верховной масонский ложи — стал в 1731 году английский генерал Джон Филипс. В то время большинство масонов в России были иностранцами, которые работали или занимались бизнесом в Российской империи.

Первым же русским Великим мастером стал Иван Елагин, который организовывал культурные вечера при дворе Екатерины II. В 1770 году он создал первую Великую ложу России, в которую затем вошло 17 других масонских лож.

Нынешний Великий мастер Великой ложи России Андрей Богданов называет масонство «одной из старейших общественных организаций в мире».

Современное масонство в России возникло в 1995 году, когда Великая ложа Франции создала четыре масонские ложи в России, а на их основе возникла и Великая ложа.

«Кто-то называет масонство мужским клубом, кто-то называет просветительским клубом или клубом по интересам. Для меня это все вместе взятое», — говорит Богданов.

Три темы

Сам Богданов — известный российский политтехнолог, один из учредителей «Демократической партии России» и кандидат в президенты России на выборах 2008 года. Однако, как он рассказывает, масонам запрещено обсуждать политику — за это даже могут исключить из ложи.

«Масонство никогда не стремилось к политическому влиянию и не имело его. Политическое влияние имели отдельные члены общества, но они занимались политикой как частные лица», — рассказал Русской службе Би-би-си Богданов. По его словам, запретными в масонстве являются «три темы, которые ссорят мужчин» — политика, религия и женщины.

Как и многие правила работы масонских лож, запрет для женщин на вступление в масонское общество обуславливается порядками жизни средневековой Англии, где в 1717 году начала свою работу первая ложа вольных каменщиков.

«В масоны принимаются верующие в единого бога мужчины свободных и добрых нравов», — говорится в уставе организации.

«Свободными» в Англии XVIII века назывались люди, которые не имели долгов и могли обеспечить себя финансово. Женщины в то время практически не имели собственного достатка, поэтому не могли считаться «свободными», а, значит, не могли вступать в масонские ложи. Так и до сих пор в «традиционное масонство» не принимают женщин.

Но есть и «нетрадиционное» — туда можно приходить и женщинам, и обсуждать политику, однако «классические» масоны такие общества не признают.

«Просто, допустим, собрались 10 человек и решили, что будут масонами, будут и женщин принимать, и политику обсуждать. Взяли запоны (специальные масонские фартуки). Масон — это тот, кто прошел обряд посвящения. Масон — только тот, кого в других масонских ложах считают масонами», — объясняет Богданов.

Правообладатель иллюстрацииERIC FEFERBERG / GETTY

Навальный не станет масоном

Современный обряд посвящения в масоны мало отличается от того, каков он был 300 лет назад. Профан (не масон) стучится (просится) в ложу. Далее с ним проводят беседы мастера этой ложи. Профан должен получить два рекомендательных письма от действующих масонов, чтобы его кандидатура была направлена на рассмотрение.

После того, как профан собрал рекомендации, ему предстоит пройти «допрос под повязкой». Человека приводят в ложу в завязанными глазами и задают вопросы о его жизни: «Что такое свобода?», «Что такое братство?», «Что вы плохого сделали в жизни, за что вам стыдно? А что хорошего?» «Обычно задают вопросы, которые человек сам себе не задает и на которые перед собой не отвечает», — говорит Богданов.

После этого члены ложи голосуют за принятие нового «брата». Минимальная численность ложи — семь человек. Если трое братьев-масонов высказались против, то профану отказывают в приеме. Если три масона против, то человек уже не станет масоном, независимо от того, семь членов в ложе или тысяча.

При этом у желающего стать масоном не должно быть проблем с законом и он должен быть не судим. «Алексея Навального мы не примем, он осужден», — отмечает Богданов.

Пройдя обряд инициации, профан становится учеником — это первый градус (уровень) масонства. Далее ему нужно стать подмастерьем, а затем мастером. Дойдя до третьего градуса, человек становится масоном.

По словам Богданова, для того, чтобы получить градус нужно написать некую зодческую работу, тему которой выбирает ложа. Работы пишутся по темам масонской ритуалистики, восприятия и понимания тайных эзотерических знаков.

Масон должен раз в месяц посещать работу своей ложи и раз в год посещать ассамблею (съезд) Великой ложи его страны. Также масон может по желанию получать дополнительные градусы, выбрав для себя так называемый устав: шотландский, йоркский, французский или многие другие.

Сейчас в России и странах СНГ функционирует 38 так называемых достопочтенных лож в 17 городах России, Белоруссии, Казахстана и Грузии. Все они объединены Великой ложей России, которую и возглавляет Богданов.

По его словам, ежегодно в масоны стучится около тысячи человек, но принимают в вольные каменщики ежегодно меньше ста новых членов: «Часто стучатся люди, которые не знают, что такое масонство. Говорят: «Мы знаем, что у вас тут пол-правительства, и мы тоже хотим».

«Мы никогда никого к себе не зовем, к нам всегда сами стучатся. При этом мы не тайная организация, мы организация с тайной. Одна из главных тайн масонства — кто же является масоном», — рассказывает Великий мастер Богданов.

Он отказался ответить на вопросы Би-би-си о том, сколько масонов занимает места в Госдуме и правительстве или кто из знаменитостей — масон: «Если бы я сам своего имени не открывал, то ни один из братьев не выдал бы меня».

Традиция скрывать свою принадлежность к обществу вольных каменщиков также идет из Англии, где были гонения не участников тайных обществ. Также масоны помнят о Второй мировой войне, в которой погибли многие вольные каменщики из-за запрета на масонство в Третьем рейхе.

Правообладатель иллюстрацииPA

Современное масонство в России

По словам Богданова, сейчас в Великой ложе России состоят около 1,2 тысячи человек. В масоны приходят люди из бизнеса, силовых и политических структур, люди искусства и образованный средний класс.

Великая ложа России существует 22 года, а средний возраст ее членов — 35 лет. Средний же возраст в западных ложах, по словам Богданова, — 65 лет. В Москве сейчас действует 12 масонских лож, а в Санкт-Петербурге и других крупных российских городах — по 2-3 ложи.

«Масонство — познание себя в этом мире. Мы не обсуждаем религию, но обсуждаем духовную жизнь и философию», — отвечает Богданов на вопрос, чем же все-таки занимаются вольные каменщики. Помощник Великого мастера Вячеслав Смирнов (также принимавший участие в становлении Демократической партии России) говорит, что масонство помогает наладить бизнес-связи и найти новых друзей.

Современные масоны в России и других странах уделяют большое внимание благотворительности. Чаще всего масоны опекают детские дома или больницы. Пожертвования выплачиваются из «кружки вдовы» (мешка, в который каждый может положить любую сумму денег после окончания работы ложи).

При этом, по словам Богданова, российское масонство совсем не богатое — у вольных каменщиков в России до сих пор нет своего здания в Москве. Для проведения работы лож масоны арендуют залы в отелях.

Каждый масон выплачивает два взноса: первый — ежегодный, а второй — вступительный, который выплачивает профан, постучавшись в ложу, или масон, переходящий в новый градус. Размер взносов колеблется от 6 до 18 тысяч рублей. В России и странах СНГ масонские ложи зарегистрированы как НКО.

Правообладатель иллюстрацииGRAND LODGE OF RUSSIA/FACEBOOK

Великая ложа России также занимается привнесением света (открытием новых лож) в другие страны и города. В 2015 году была создана Великая ложа Грузии, а в 2016-м — Великая ложа Казахстана. В этом году масоны хотят открыть Великую ложу Белоруссии на базе уже существующих трех лож.

Из масонов могут и исключить. Чаще всего исключают за обман, невыплату взносов и недобросовестное поведение, например, когда масон бросает свою семью. Некоторые вольные каменщики сами разочаровываются в масонстве и уходят из лож.

В России из пяти вступивших в масоны в ложах через пять лет остаются 2-3 человека, говорит Вячеслав Смирнов.

Тайный масонский заговор

Мифы вокруг масонства, по словам Богданова, связаны с особенностями «советского образования, когда молодым людям рассказывали о мировом господстве жидомасонов».

«Я раньше думал, что масоны — это не очень вменяемые люди. Их нигде не было видно, и было такое впечатление. К масонству относятся предосудительно, потому что его мало знают», — рассказывает Смирнов.

Многие до сих пор становятся членами масонских лож для того, чтобы присоединиться к «всемирному заговору». «Кто-то приходит и говорит: «А где у вас министры на заседании? Но туда ли ты пришел? Может быть, эта ложа не для министров, потому что сам ты тоже не министр», — говорит Смирнов.

Исследователь русского масонства Сергей Аржанухин считает, что слухи о заговоре масонов в XVIII-XIX веках распускало само государство из-за противодействия тайным обществам.

«Русское масонство возникло в процессе формирования светской культуры, это один из первых институтов гражданского общества в России. Понятно, что обвинения в заговоре шли от государства. Потому что у государства и гражданского общества всегда есть конфликт. Но нет никакого документа, который подтверждал бы заговорщический характер этой организации», — говорит он.

Указом императора Александра I в 1821 году масонство было запрещено в России как тайное общество. Андрей Богданов рассказывает, что тогда полководец Кутузов, который возглавлял одну из лож, принес в императорский двор документы об организации и отказался принадлежности к вольным каменщикам.

По словам Богданова, масоны — законопослушные граждане, и не могут организовывать свою деятельность там, где им это запрещено властями. Даже среди декабристов, по его словам, масонов почти не было — вольные каменщики поддерживали царя.

По словам Аржанухина, ни в царские времена, ни в современной России масоны не имеют политического влияния. Об этом говорит и другой исследователь вольных каменщиков Андрей Серков. По его словам, в масонах состоят некоторые бывшие члены Госдумы, но во властной верхушке России масонов нет.

При этом Серков обращает внимание на личность Великого мастера Андрея Богданова, который активно занимался политикой в нулевые годы.

«Строить «Демократическую партию», возобновлять КПСС и возглавлять масонство… Это его очередной проект», — говорит историк.

По его словам, Богданова избрали на пост Верховного мастера в тот момент, когда он баллотировался в президенты в 2008 году.

«Это было престижно. Но масонство в современной России никакого влияния не имело», — считает он.

http://www.bbc.com/russian/features-40372727

Союз КК

Так ли безобидны масоны, как они пытаются это представить?