«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о маньяках, вписавших свое имя в криминальную историю СССР и новой России. Их преступления заставили содрогнуться страну. В предыдущей статье мы рассказывали о Владимире Ионесяне по кличке Мосгаз, который потряс Москву своими убийствами зимой 1963-1964 годов. Сегодня наш рассказ — об Анатолии Сливко по кличке Заслуженный мучитель. Он создал туристический клуб для школьников в ставропольском Невинномысске — и стал настоящей звездой города. Но пока взрослые восхищались его талантами педагога, Сливко проводил с их детьми ужасающие эксперименты, которые снимал на видео. По словам оперативников, еще на следствии им страшно хотелось пристрелить Сливко — но свою пулю в 1989 году он получил от палача…

Кровь на черных сапогах

Анатолий Сливко родился 28 декабря 1938 года в молодом городе Избербаш (Дагестанская АССР). Сам город был основан в 1931 году на месте развивающегося нефтепромысла — и на момент детства Сливко не мог похвастаться большим комфортом для жизни. Анатолий жил вместе с отцом, матерью и старшим братом Андреем, при этом его родители постоянно ругались: их ссоры начались еще до рождения младшего сына.

После очередного скандала мать Сливко, еще будучи беременна им, попыталась спровоцировать выкидыш. В итоге у женщины произошли преждевременные роды, но врачам удалось спасти жизнь ребенка. Сливко-младший рос тихим, замкнутым и болезненным мальчиком. Друзей среди ровесников у него почти не было — он сторонился шумных ребяческих компаний и предпочитал сидеть дома. Там мальчик нашел занятие по душе: он стал разводить кроликов, которых потом сам же забивал и свежевал.

Одно из самых ярких детских воспоминаний Сливко пришлось на годы войны. В 1942 году, когда Анатолию было всего четыре года, фашист на его глазах убил маленького мальчика, который пытался защитить от пули своего пса. Позже Сливко признается, что сам момент казни ребенка он не помнит — зато ему в память навсегда врезался эпизод, как фашист вытер кровь со своих черных начищенных до блеска сапог о тело убитого им ребенка.

Опасные наклонности

После окончания школы Анатолий Сливко пошел в армию; местом его службы стал Дальний Восток. В это время родители Сливко переехали на Ставрополье, в город Невинномысск, куда почти сразу после демобилизации прибыл и их сын. В новом городе он освоился быстро — окончил химико-технологический техникум и устроился оператором на местный азотно-туковый завод. Правда, мечтал Сливко о совсем другой карьере: он хотел работать с детьми, при этом двигали им отнюдь не благородные мотивы.

…Еще в 1961 году, находясь на Дальнем Востоке, 23-летний Анатолий стал свидетелем страшной картины: в толпу гуляющих пионеров врезался пьяный мужчина на мотоцикле, который не справился с управлением. Несколько подростков получили ранения, а один из них погиб на месте. Вид окровавленного тела подростка в черных начищенных ботинках и с пионерским галстуком на шее внезапно вызвал у Сливко сексуальное возбуждение — и это шокировало его.

Правда, в местах, где он находился, в то время не было специалистов-психиатров, а идти к обычному врачу Сливко так и не решился. В итоге настал неизбежный момент, когда он позволил своему внутреннему зверю вырваться наружу. Все началось с того, что в 1963 году Сливко стал ходить по школам Невинномысска и устраивать там что-то вроде внеклассных кружков, где рассказывал ученикам о природе Дальнего Востока. Затем он устроился в одно из учебных заведений вожатым — и начал водить своих подопечных в двухдневные походы.

На заводе его воспитательные порывы поощряли и даже разрешали пропускать смены. В 1966 году власти выделили Сливко небольшое помещение для его турклуба «Романтик» — деревянную постройку в центре города с актовым залом и несколькими маленькими комнатами. Так у Сливко появились первые собственные воспитанники — небольшая группа подростков, которых он водил в походы, учил разжигать костры и ставить палатки. Своим ученикам молодой преподаватель много рассказывал об окружающей среде и преподавал им азы выживания в дикой природе.

Холодный жених

Связывать себя узами брака Сливко не спешил — противоположный пол его совершенно не интересовал. Он понял это еще во время службы в армии: сослуживцы часто обсуждали девушек, но сам Анатолий оставался к таким беседам абсолютно равнодушен. Однако, чтобы не выделяться на фоне своих товарищей, Сливко все же завел отношения с девушкой, жившей неподалеку от его части.

Правда, это принесло ему лишь раздражение и разочарование: избранница вскоре заявила о своей беременности и, угрожая рассказать об их связи командованию части, потребовала скорейшей женитьбы. Но Сливко шантаж не испугал — он просто прекратил общение со своей любовницей.

Одновременно с этим романом молодой солдат переписывался с одноклассницей, с которой встречался еще в школе, — та даже дождалась его демобилизации. Но сразу после встречи с девушкой Сливко решил разорвать и эти отношения: его шокировали откровения старой знакомой насчет сделанного ею аборта. После этого Анатолий начал сторониться женщин, но тут в его личную жизнь вмешалась мать, обеспокоенная одиночеством сына. И чтобы не расстраивать ее, он решил жениться.

Будущая жена Сливко, Людмила, трудилась на том же химическом заводе, что и он. К моменту начала их отношений Анатолию исполнилось 29 лет. После недолгих ухаживаний Сливко сделал Людмиле предложение, которое та с радостью приняла. Девушку ничуть не насторожило, что на свиданиях будущий муж не сделал ни одной попытки обнять или поцеловать ее. Напротив, Людмила рассудила, что такое поведение говорит об исключительной порядочности и серьезности намерений ее избранника.

Но уже в первую брачную ночь выяснилось, что у Сливко явные проблемы в сексуальном плане — как объект страсти Людмила его совершенно не интересовала. Тем не менее к жене он относился с большим уважением и никогда ее не обижал. По поводу проблем в интимной жизни Сливко обращался к врачу — но доктор лишь отмахнулся и посоветовал больше отдыхать. А когда присутствовавшая на приеме медсестра стала хихикать, пациент сильно смутился и решил не продолжать рассказ о своих проблемах.

Впрочем, они не помешали Сливко и его жене завести двоих сыновей. После рождения младшего он переехал жить в соседнюю комнату, окончательно поставив крест на своих сексуальных отношениях с Людмилой. Сам Сливко статусом женатого мужчины был доволен — штамп в паспорте прибавлял ему веса в обществе и вызывал доверие.

Время «Чергида»

В 1968 году в здании, где базировался турклуб «Романтик», произошел пожар — оно сгорело дотла. Тогда члены турклуба переехали на новое место — во Дворец химиков. Там возник уже новый турклуб «Чергид» — аббревиатура означала «через реки, горы и долины». Он быстро стал известным в Невинномысске из-за своей военно-патриотической работы. Сам Сливко изучил все места сражений в окрестностях, под его руководством в горы, на знаменитый Марухский перевал, поднимали ветеранов, которые рассказывали там о своем боевом прошлом.

Кроме того, Сливко значительно пополнил коллекцию экспонатов музея военной славы, который существовал во Дворце химиков еще до возникновения «Чергида». Руководитель клуба ездил в Болгарию и Японию, где делился опытом с местными туристами. За свою активную деятельность Сливко, у которого не было никакого высшего образования, получил звание заслуженного учителя РСФСР — постаралась боготворившая земляка секретарь городской партийной организации. Вскоре «Чергид» стал получать хорошее финансирование от местных властей.

И Сливко придумал систему поощрения юных «чергидовцев», число которых к тому моменту превысило 200 человек. Кроме вручения участникам клуба значков «Юный турист», руководитель ввел систему баллов: их школьники получали за выполняемую во время походов работу — добычу дров и воды, правильный и быстрый розжиг костра, чистку картошки для похлебки и так далее. Позже баллы переводились в деньги, которые Сливко выдавал своим подопечным. Нередко они получали от своего руководителя еще и конфеты, что поднимало его авторитет в их глазах все выше.

А еще Сливко очень увлекался съемками: кинокамеру «Кварц» ему подарили в армии — за успешную службу. Сначала Анатолий фиксировал на нее все подряд и учил детей обращению с ней. А потом Сливко решил поставить камеру на службу своим порокам — и снимать на нее подобие так взволновавшего его инцидента со смертью пионера. Причем «актерами» в его страшных постановках должны были стать участники турклуба «Чергид».

Игра в повешение

«Сюжет» был прост — подросток перед съемками облачался в пионерскую форму и обязательно надевал черные ботинки. После этого он взбирался на импровизированную виселицу, совал голову в петлю и висел так некоторое время. При другом сценарии школьник надевал на голову целлофан или противогаз с эфиром, после чего несколько минут находился без сознания. Объяснение своему желанию вешать Сливко нашел уже на следствии — он вспомнил, что его самого в детстве во время игры в партизан подвесили на дереве друзья. Будущий маньяк выжил лишь чудом и, казалось, забыл об инциденте. Однако он прочно засел в его подсознании.

Изначально Сливко не планировал убивать детей: в медицинских пособиях он тщательно изучил действия по реанимации при удушении. Чтобы усыпить бдительность школьников, маньяк всякий раз придумывал для них убедительную «легенду». Например, Сливко рассказывал им о проведении медицинских опытов для разработки эффективных реанимационных мероприятий.

Тех, кто согласился полезть в петлю на «эксперименте», маньяк ко всему прочему убеждал, что это испытание даст им важный опыт, который может пригодиться в будущем при спасении близких. Но были и те, кто отказывался от сомнительных авантюр Сливко, на что тот реагировал спокойно и оставлял отказавшихся в покое.

С каждого согласившегося на «эксперимент» пионера его хитрый руководитель брал расписку о том, что участие в постановке является добровольным. Школьники писали под диктовку Сливко:

«Находясь в трезвом здравии и без всякого принуждения согласился на проведение медицинского эксперимента с вызыванием потери сознания. Клянусь факт участия в эксперименте, а также его результаты держать в полной тайне и никогда никому ни при каких обстоятельствах не рассказывать».

Многие из жертв маньяка в результате асфиксии на «экспериментах» кратковременно теряли память — как и он сам в свое время. Чтобы школьники не болтали лишнего, в дополнение к расписке Сливко задабривал их деньгами: он мог дать подростку за «эксперимент» 25-30 рублей — по тем временам месячную зарплату воспитателя в детском саду.

Под маской Толика

Сам Сливко говорил своим жертвам, что их участие в извращенных «экспериментах» — это «подвиг». Натягивая на голову очередному подростку целлофановый пакет, маньяк пояснял: он хочет убедиться, сможет ли выжить школьник при дефиците кислорода, если где-нибудь в горах его накроет лавиной. Другой жертве — мальчику, который комплексовал по поводу своего низкого роста, — Сливко заявил: пока тот будет висеть подвешенным, его позвонки растянутся и он вырастет. Благодаря такой постоянной психологической обработке у потерпевших от рук извращенца даже не возникало мысли, что они участвуют в чем-то незаконном.

Другим детям Сливко рассказывал, что пишет книгу про Великую Отечественную войну и ему для иллюстрации нужен снимок момента, когда фашисты вешают помогавшего партизанам пионера. Еще одной легендой маньяка были якобы съемки художественного фильма с тем же сюжетом. Эта выдумка имела особый успех — доверчивые школьники загорались желанием стать звездами экрана до такой степени, что на «кинопробах» их ничуть не пугала перспектива по-настоящему оказаться на виселице.

Родители юных участников «Чергида» даже не подозревали о тех ужасах, которые тайно творит с их детьми Сливко. Напротив, они активно поощряли увлечение мальчиков турклубом: в то время Невинномысск не мог похвастаться обилием разнообразных секций. На этом фоне «Чергид» был чем-то невероятным — сборы, экскурсии с ночевкой в палатках, преодоление горных препятствий, переправы через реки по канатам, поиски в темное время друг друга по мигающим фонарикам, посиделки у костра с поеданием дефицитной сгущенки…

Укрепляли доверие взрослых к руководителю «Чергида» и прекрасные отзывы самих школьников. Они были в восторге и от походов, и от своего руководителя — бывалый турист Толик, как подростков просил называть себя сам Сливко, знал много интересного. Между тем для Толика настал момент, когда он окончательно перешел грань добра и зла — и начал убивать своих воспитанников одного за другим.

Проклятый путь

По данным следствия, первая кровь появилась на руках маньяка в 1964 году, когда в Невинномысске пропал 15-летний Коля Добрышев. Тогда турклубов у Сливко еще не было — подросток приглянулся ему во время лекций в школах. Маньяк пригласил Добрышева для участия в первом «эксперименте», который закончился смертью школьника. Сливко пытался реанимировать Колю, но было поздно — тот слишком долго провисел в петле. Тогда маньяк расчленил свою жертву и сбросил останки в воды реки Кубань.

Погибший юноша был из неблагополучной семьи — его мать даже не сразу заметила исчезновение сына. Разыскные мероприятия также ни к чему не привели. Между тем до следующего убийства Сливко прошло почти десять лет: все эти годы маньяк продолжал душить и реанимировать своих жертв. А в 1973 году в Невинномысске внезапно пропал 15-летний Саша Несмеянов — воспитанник «Чергида»: это убийство, как и последующие, Сливко совершил уже намеренно. Незадолго до исчезновения подросток стал отращивать волосы, что не осталось незамеченным учительницей в школе.

Она обратилась к матери Саши и потребовала от нее постричь сына. Женщина поговорила с подростком в тот же вечер; он доверился матери и рассказал, что готовится к съемкам фильма — но попросил держать это в тайне. Впрочем, мать все же передала учительнице рассказ сына — как оказалось, зря. Педагог при всем классе стала насмехаться над школьником: мол, смотрите, какой у нас артист нашелся. Саша затаил страшную обиду на мать и ушел из дома. Больше живым его никто не видел.

Поиски подростка в рамках возбужденного следователями уголовного дела так и не увенчались успехом. Мать Саши на протяжении нескольких лет сама предпринимала попытки разыскать сына, объездила несколько городов — от Минска до Архангельска, обращалась во всевозможные инстанции, но тщетно — ребенок будто в воду канул. Не помогли даже фотографии Саши, показанные по центральному телевидению. Правда, один из зэков вдруг признался в убийстве подростка и даже указал место, где похоронил мальчика, — один из островов на реке Кубань. Но вскоре выяснилось, что осужденный лжет: он просто хотел немного развеяться и поехать на следственный эксперимент в Невинномысск.

Между тем фотографию Несмеянова следствию предоставил сам Анатолий Сливко, который пытался изобразить самое непосредственное участие и озабоченность судьбой воспитанника «Чергида». Когда к Сливко за информацией о сыне обратилась мать Несмеянова, Анатолий убедил женщину, что не знает, где Саша. Руководитель «Чергида» сказал, что очень удивлен, почему стражи порядка сразу к нему не пришли. О том, что он собственноручно повесил Несмеянова, а затем расчленил и закопал тело, Сливко умолчал.

Тайны на дне

Следующий ребенок пропал в Невинномысске два года спустя — в 1975 году: тогда домой не вернулся 11-летний «чергидовец» Андрей Погосян. Родители школьника знали, что в тот день мальчик собирался в Донской лес на съемки какого-то фильма — он сам сообщил им об этом и попросил купить новые плавки. Но отец и мать Погосяна почему-то не только не потрудились узнать имя «режиссера», но и спокойно отпустили ребенка одного. А милиционеры, которые приняли заявление и приступили к поискам мальчика, даже не подумали связать исчезновение Погосяна с пропажей Саши Несмеянова.

На следующий день портфель и личные вещи Андрея нашли на городской набережной — туда их подкинул Сливко в надежде, что смерть ребенка признают несчастным случаем. Вышло почти так, как и рассчитывал маньяк, — водолазы тщательно прочесали дно реки Кубань, но тело Погосяна не нашли. В итоге дело закрыли. А в 1980 году Сливко убил свою очередную жертву — 13-летнего Сережу Фатнева.

На этот раз маньяк для отвода глаз сам принимал активное участие в поисках пропавшего школьника — он обходил окрестности и опрашивал местных жителей. Сливко даже беседовал с родителями Фатнева: те обратились к руководителю турклуба сразу после исчезновения сына. Маньяк спокойно заявил отцу и матери мальчика — он не в курсе, куда отправился школьник; при этом Сливко прекрасно знал, что живым Сережу его родители больше не увидят никогда.

После этой истории маньяк продолжил убивать: в последующие годы от его рук погибло еще как минимум два мальчика, чьи смерти Сливко привычно зафиксировал при помощи видеокамеры. Он перерезал жертвам горло, измазывал трупы кровью — и продолжал жуткую съемку.

По следу зверя

В июле 1985 года в милицию обратились мать и сестра последней, седьмой жертвы Сливко — 13-летнего Сережи Павлова, жившего в одном из домов на бульваре Мира. Близкие мальчика рассказали, что он отправился рыбачить на реку Кубань и не вернулся. Правда, свои удочки Павлов в тот день почему-то не взял.

Следствие рассматривало несколько версий исчезновения школьника. Подозревали даже мать Сережи: та почему-то не проявила особых эмоций после пропажи сына и оставалась сдержана. Не исключали сыщики и того, что Павлов мог случайно утонуть. Но правда в итоге шокировала всех — ее рассказала соседка Сережи. Перед исчезновением мальчик сообщил ей радостную для него новость: руководитель турклуба Анатолий Сливко будет фотографировать его для журнала.

…Когда сыщики пришли в турклуб «Чергид» для беседы с его главой, было уже поздно: Сливко вместе с воспитанниками уехал на море. Как позже расскажет сам маньяк, во время этой поездки он безуспешно пытался покончить с собой — его заела совесть. А пока Сливко отсутствовал в городе, следователь, ведущий дело Сережи Павлова, ушел в отпуск и передал его помощнице прокурора Тамаре Лангуевой.

Именно благодаря этой женщине расследование наконец сдвинулось с мертвой точки. Пользуясь отсутствием Сливко, Лангуева начала скрупулезно опрашивать всех участников турклуба. Те откровенничали неохотно, но все же рассказали Лангуевой некоторые подробности о съемках кино своим наставником.

Страшные откровения

Как выяснилось, Анатолий Сливко замахнулся чуть ли не на художественные фильмы: он снимал какие-то сказки про Бабу-ягу, фашистов, индейцев… Но главное — по сценарию персонажи часто отправлялись на виселицу. И вдруг во время очередной беседы один из мальчиков признался Тамаре Лангуевой — он с подачи Анатолия действительно провисел в петле шесть минут, а как выжил — не знает.

По словам школьника, после подвешивания он потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что у него затруднено дыхание, сильно опух язык и он не может идти самостоятельно. Сливко довел школьника до дома и исчез, а сам мальчик объяснил встревоженным родителям, что его в язык укусила гусеница.

Явных следов удушения на шее школьника видно не было — для этого маньяк обматывал вокруг петли из резинового шланга мягкое полотенце, и лишь потом надевал ее на детей. Впрочем, позже чудом выживший мальчик все же поделился волнующими его воспоминаниями со своей подругой — и та сообщила о странном рассказе своим родителям. Но ей не поверили, а саму историю сочли плодом детской фантазии.

Помощница прокурора Лангуева в итоге докопалась до страшной правды: когда глава «Чергида» лично звал одного, конкретного ребенка на «киносъемку», то для юного актера это обычно означало верную смерть — ведь он висел в петле 10-15 минут. Уже на следствии выяснится, что тела маньяк расчленял и закапывал, а окровавленную одежду сжигал. Кроме того, перед тем, как избавиться от очередного трупа, Сливко любил обливать бензином и поджигать ботинки, надетые на ноги мертвых мальчиков — вид горящей обуви доставлял ему извращенное сексуальное наслаждение.

За 20 лет такая страшная смерть постигла семерых школьников. Еще 43 подростка прошли через удушение, но выжили: Сливко прекращал пытку не позже, чем через девять минут после ее начала, и реанимировал очередную жертву своими руками.

«Вы пожалеете об этом»

Серийного убийцу задержали 28 декабря 1985 года в турклубе «Чергид», который к тому времени переехал в новое здание на Северной улице. Арест пришелся на день рождения Сливко, которому исполнилось 47 лет. Когда оперативники надели на задержанного наручники, он был страшно возмущен и напомнил им, что они схватили депутата Невинномысского горсовета, ударника труда и мастера спорта по горному туризму. Сливко грозил оперативникам своими связями в Горкоме и бросил им фразу: «Вы пожалеете об этом».

Правда, на обыске Сливко быстро сник, когда увидел, как один из оперативников направился к комнатке с надписью «Щитовая»: подозреваемый попытался было заявить, что заходить туда опасно, да и ключей от подсобки у него нет. Но милиционер все равно попал туда — и увидел странную картину: на полу в хаотичном порядке лежали каски немецких и советских солдат, оружие, гранаты, пионерские галстуки, форма и значки — вещдоков в итоге набралось на целый грузовик.

Среди них нашлась и обувь некоторых из погибших школьников — по непонятным причинам Сливко отпиливал у ботинок мыски (порой прямо на телах погибших) и хранил обе части. Находились в щитовой и пеньки, на которых в лесу маньяк расчленял подростков, порой еще живых. Все эти страшные предметы напоминали Сливко про совершенные им убийства — и эти воспоминания доставляли ему наслаждение.

Последнее письмо

Однако самый большой шок оперативники испытали при просмотре фотографий и одной из видеокассет, которые Сливко бережно хранил в «Щитовой», — на кадрах был запечатлен висящий в петле мальчик в пионерской форме. По воспоминаниям одного из сотрудников угрозыска, в тот момент у него даже возникла мысль воспользоваться служебным оружием и застрелить находившегося рядом Сливко — он с большим трудом сдержал этот порыв.

Нашли сыщики и дневник маньяка, в котором тот среди прочего писал, что порой пытался побороть свою жажду убийств и использовать кукол вместо детей. Но раз за разом желание утолить свои извращенные страсти у Сливко оказывалось сильнее. Его жена после первого допроса мужа покинула город: милиционеры, опасаясь расправы со стороны местных жителей, под покровом ночи посадили женщину с сыновьями на поезд.

Сам маньяк, уже находясь в СИЗО, написал супруге прощальное письмо — в нем, помимо извинений, он утверждал, что его психическая патология является врожденной, указывал ряд ее симптомов и просил внимательно наблюдать за сыновьями по мере их взросления. Находясь под арестом, Сливко дважды пытался покончить с собой — но безуспешно. А секретарь городской партийной организации, с подачи которой маньяк и получил звание «Заслуженного учителя», не смогла пережить страшные вести о своем протеже и совершила самоубийство.

«Только со смертью уходит»

На первых допросах Сливко по большей части молчал. Потом немного разговорился — но указал своей первой жертвой Сашу Несмеянова, умолчав о расправе над Колей Добрышевым. А затем, на вопрос Тамары Лангуевой о количестве жертв, внезапно сознался — мол, да, у меня их много. И просил перед показом видео на суде:

«Я следствию высказывал пожелания, чтобы как можно более узкий круг был. То, что будет представлено сейчас, даже человеческий род позорит. Я раз увидел это, и это нельзя ни смыть, ни забыть. Только со смертью уходит. Мне страшно, что это будут люди смотреть».

На этапе следствия родителям убитых школьников пришлось пройти все круги ада: опознать пролежавшие в земле останки смогли не все — и тогда следователи решили показать родственникам записи с камеры Сливко. Отцам и матерям приходилось смотреть страшные кадры, на которых маньяк расправляется с их детьми. Около здания, где шел процесс над Сливко, дежурили кареты скорых — на них увозили в больницы родственников жертв, которые теряли сознание от жутких подробностей преступлений маньяка. За ним в Невинномысске закрепились прозвища Вожатый-потрошитель и Заслуженный мучитель.

К июню 1986 года, когда начался судебный процесс, Анатолий Сливко был мало похож на того бравого и самоуверенного руководителя турклуба, которого боготворили в городе и брали в пример школьники-подопечные. Исхудавший и осунувшийся маньяк с трясущимися руками и головой молча выслушивал доводы обвинения, прекрасно понимая, какой ему светит приговор. Психиатрическая экспертиза признала Сливко вменяемым, но с целым «букетом» отклонений — от педофилии, некрофилии и садизма до фетишизма и пиромании.

После приговора осужденный маньяк прожил еще три года. За это время для создания портрета психопата с ним успели поработать врачи. Сливко даже консультировал следователя по делу свирепствовавшего в те годы маньяка Андрея Чикатило. Впрочем, несмотря на их общую склонность к садизму, Сливко так и не смог правильно предугадать ни одного шага главного маньяка СССР.

Анатолий Сливко был расстрелян в сентябре 1989 года. Клуб «Чергид» после задержания его руководителя фактически прекратил свое существование. Но помещение, которое он занимал, не пустует. Сейчас там находится Центр детско-юношеского туризма и экскурсий.

https://lenta.ru/articles/2019/09/22/maniac/

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о маньяках, вписавших свое имя в криминальную историю СССР и новой России. Их преступления заставили содрогнуться страну. В предыдущей статье мы рассказывали об Александре Берлизове по прозвищу Ночной демон, первом официально признанном сексуальном маньяке Советского Союза. Сегодня наш рассказ — о Геннадии Михасевиче по прозвищу Витебский душитель. За 14 лет его жертвами стали 36 девушек, которых он изнасиловал и убил. За эти преступления осудили 14 человек, которые оговорили себя под пытками. Сам Михасевич, чтобы запутать следствие, пытался свалить свои злодеяния на выдуманную организацию «Патриоты Витебска», чем сильно озадачил КГБ. Но все закончилось, когда за дело взялся молодой и талантливый следователь.

Сбежавшая невеста

Геннадий Михасевич родился 7 апреля 1947 года в небольшой белорусской деревне Ист. Семья мальчика была неблагополучной: его отец Модест страдал алкоголизмом и во время запоев становился крайне агрессивным. Больше всего от этого страдала его жена, которой приходилось убегать из дома, чтобы не пострадать. Модест бегал за женой по улицам Иста, а свидетелями этих сцен становился маленький Гена и соседские ребята, которые потом дразнили мальчика и обзывали «сыном алкаша».

Он переживал эти насмешки крайне болезненно — и потому рос замкнутым и нелюдимым. В подростковом возрасте у Геннадия проснулся интерес к противоположному полу, но из-за дефицита общения он очень стеснялся и робел перед девушками. Те, видя это, раз за разом поднимали Михасевича на смех, отчего юноша затаил на них злобу.

Но, несмотря на эти сложности, у него все же завязался роман с односельчанкой по имени Елена. Их отношения развивались вполне благополучно, но Михасевичу пришлось пойти в армию и на время расстаться с возлюбленной. Правда, служил юноша недолго: спустя год его комиссовали, обнаружив гепатит. Михасевич не сильно расстроился — ведь в родной деревне его ждала любимая…

Но когда он вернулся в Ист, оказалось, что Елена вышла замуж за другого. Для Михасевича это стало настоящим ударом. Он был не в силах оставаться в родной деревне и наблюдать за семейной жизнью Елены, поэтому воспользовался направлением местного совхоза и в 1970 году отправился учиться в Городокский техникум сельского хозяйства, находившийся в 55 километрах от Витебска. Жил студент в деревне Городок, где находился его техникум, и временами наведывался в родной Ист.

«После убийства становилось легче»

Свое первое преступление молодой человек совершил год спустя после переезда. 14 мая 1971 года Михасевич в очередной раз отправился навещать родителей — но сумел добраться лишь до Полоцка: он ехал в ночь и опоздал на последний рейсовый автобус до Иста. Тогда Михасевич пошел до родной деревни пешком.

Размышляя в долгой дороге о своей жизни, в какой-то момент решил свести с ней счеты: позже он будет объяснять этот порыв переживаниями из-за разрыва с Еленой. Раздобыв где-то бельевую веревку, Михасевич направился в сторону деревни Экимань. Но его планы внезапно изменились: когда молодой человек шел мимо фруктового сада, ему повстречалась 19-летняя Людмила Андаралова. Девушка возвращалась домой из турпоездки по Краснодарскому краю и привлекла внимание Михасевича своим красивым загаром. Мысли о суициде его больше не тревожили.

Вместо этого Михасевич решил убить девушку. Он набросился на Людмилу, изнасиловал ее и задушил голыми руками. После он связал руки погибшей бельевой веревкой и оттащил ее тело вглубь сада. Захватив сумки своей жертвы (он затем выбросит их в реку), Михасевич сбежал с места преступления. Позже он будет объяснять, что после убийства от его былой печали не осталось и следа:

«Когда душил, то через свои руки от женщин силу почерпывал. Был сам себе врач. После убийства становилось легче. Особое удовольствие получал, когда жертва трепещется. Оно усиливалось, если женщина сопротивлялась, царапалась, боролась».

Найдя для себя столь страшный способ борьбы с депрессией, Геннадий Михасевич продолжил убивать.

Спасенная песней

Следующее нападение маньяк совершил полгода спустя — в конце октября 1971 года. Вечером он оказался на окраине Витебска и в районе местного керамзитового завода заметил молодую девушку. Михасевич вначале обогнал ее, а потом развернулся — и пошел навстречу своей жертве. Чтобы отвлечь ее внимание, он попросил подсказать время — но когда девушка взглянула на часы, на ее шее затянулась удавка.

Но в последний момент девушка успела просунуть руку в петлю и принялась изо всех сил растягивать ее. Михасевич попытался лишить девушку воздуха, зажав ей рот и нос — но она прокусила ему ладонь. Они боролись несколько минут, пока на крики жертвы не среагировали проходящие мимо школьники. Шокированные происходящим, подростки стали громко петь и светить в темноту фонариками, чтобы спугнуть преступника. И это сработало — Михасевич бросил жертву и сбежал.

Михасевич никак не ожидал, что девушка сумеет дать ему столь яростный отпор. Он хотел мести — а потому отправился не домой, а на поиски новой жертвы. Маньяк приметил ее в городском автобусе, вышел вслед за девушкой, улучил момент и напал. Тело несчастной с кляпом во рту на следующее утро нашли в лесу.

Проклятый путь

После расправы над пассажиркой автобуса маньяк вновь затаился на полгода: свои следующие нападения он совершил в апреле и июле 1972 года. При этом Михасевич не терял надежды наладить нормальные отношения и создать семью — и даже пытался знакомиться с девушками. Одно из его знакомств состоялось на танцевальной площадке, при этом избранница маньяка к его удивлению в тот же вечер согласилась с ним уединиться. Но в какой-то момент девушка поняла, что Михасевич застенчив и неопытен — и это развеселило ее. В адрес молодого человека полетели обидные шутки, он рассвирепел и сомкнул руки на шее очередной жертвы. Шансов выжить у нее не было.

В июне 1973 года Михасевич, окончив техникум, вернулся в родную деревню Ист и устроился на работу в Дисненский совхоз. Двумя месяцами ранее он совершил новое преступление — в районе станции «Лучеса» изнасиловал и задушил девушку. Однако возвращение в родные края заставило Михасевича на время оставить свои темные дела. Вернулся к ним он в мае 1975 года, выследив, изнасиловав и убив рядом с деревней Зуи девушку, едва достигшую совершеннолетия.

В сентябре такая же участь постигла случайную прохожую, которая шла в деревню Нача. На этот раз маньяк решил не прятать жертву после преступления, а бросил ее прямо на обочине. Но как только Михасевич сделал несколько шагов, за его спиной раздался шум: девушка пришла в себя и попыталась подняться. «Она шальная какая-то попалась. Раньше таких не было», — заявит позже на допросах насильник.

Он бросился к очнувшейся девушке, чтобы добить, — но тут неожиданно для себя понял, что не может дважды душить одну и ту же жертву. Взгляд Михасевича упал на лежавшие на земле ножницы, которые во время борьбы выпали из сумочки потерпевшей. Он схватил их — и стал наносить удары до тех пор, пока жертва не перестала дышать. После этого случая Михасевич стал оставлять на шеях всех девушек удавки, затянутые максимально сильно.

Примерный семьянин

Весной 1976 года в жизни Витебского душителя — так в народе окрестили Михасевича — произошли перемены: он сменил работу, став слесарем-наладчиком в совхозе «Двина», женился и переехал в деревню Солоники. Вместе с переездом маньяк поменял и район своих убийств. Теперь он караулил своих жертв на автобусных остановках между Полоцком и рядом других населенных пунктов.

За 1976 год от рук Михасевича погибли четыре девушки, которых он задушил тем, что попалось под руку: ремнем, шарфом, косынкой… Своим жертвам маньяк затыкал рот кляпами из их нижнего белья или перчаток. По непонятным причинам со всех погибших Михасевич обязательно снимал обувь и старался засыпать их тела травой, землей, мхом или ветками.

Вскоре по окрестностям деревни Солоники поползли страшные слухи, и местные жительницы стали бояться выходить из своих домов с наступлением темноты. В самих Солониках тоже хватало разговоров про загадочного маньяка — но в деревне никто не мог предположить, что преступник живет среди них. И уж тем более никто не подозревал Геннадия Михасевича — спокойного работягу и примерного семьянина, на счету которого к середине 1981 года было уже 15 убийств.

Больше того: жительницы Солоников ставили Михасевича в пример своим мужьям: мол, какой мужчина! Не пьет, не дебоширит, секретарь партийного комитета, депутат краевой партийной конференции и дружинник с фотографией на доске почета. Даже машина — «Запорожец» красного цвета — в семье Михасевича была. По некоторым данным, он получил автомобиль в 1978 году, вступив в ряды КПСС.

Рефлекс убийцы

Между тем в браке у примерного семьянина Михасевича родилось двое детей — мальчик и девочка. Спокойно насилуя и убивая чужих дочерей, свою дочь маньяк очень любил. Девочку он назвал Еленой — в честь первой возлюбленной, сам водил ее в садик, завязывал ей бантики и баловал всяческими подарками.

Жена Михасевича не могла нарадоваться на супруга. Конечно, до нее доходили слухи, что в Полоцке у мужа появилась любовница, но женщина лишь отмахивалась и списывала все на происки сплетниц. Правда, однажды произошел случай, который не на шутку напугал женщину: как-то ночью Михасевич во сне схватил ее за горло и начал душить. Жена закричала, маньяк проснулся — и сразу же взял себя в руки. А его супруга, рассудив, что Михасевич просто перетрудился, быстро успокоилась.

Вообще, она очень гордилась мужем — а тот, как мог, старался ей угодить: к примеру, устроил золотую коронку на один из зубов. Правда, Михасевич умолчал, что на коронку пошло обручальное кольцо, которое он снял с пальца одной из жертв. Маньяк вообще не брезговал забирать вещи и деньги убитых. У одной из погибших девушек он забрал даже пассатижи и кусачки, заявив жене, что это — подарки с работы.

Поворот не туда

С сентября 1981 года Михасевич оставил практику «охоты» на остановках: теперь он предлагал своим потенциальным жертвам подвезти их до нужного места. Для этого маньяк использовал не только свой «Запорожец», но и служебный транспорт: у него был доступ к двум машинам, принадлежащим совхозу. Желающих стать пассажирами Михасевича находилось немало — одни девушки не хотели ждать автобус, курсирующий с большими перерывами, других очаровывал симпатичный и улыбчивый водитель.

С первой попутчицей маньяк расправился 12 сентября: припарковав «Запорожец» в безлюдном месте, он изнасиловал и задушил пассажирку. С другой девушкой Михасевич расправился после того, как она попросила остановить машину, чтобы нарвать букет полевых цветов… Число жертв Витебского душителя стремительно росло, а промежутки между убийствами сокращались: если в 1971 году Михасевич убил двух девушек, то в 1984 — уже 12.

Такое количество убийств не могло остаться без внимания правоохранительных органов, но то, что все преступления — дело рук одного человека, в милиции поняли отнюдь не сразу. А некоторые стражи порядка и вовсе не хотели вникать в ситуацию: куда важнее для них было как можно скорее отчитаться об успешном раскрытии преступления. Из-за такого непрофессионализма за преступления, совершенные Михасевичем на протяжении 14 лет, были осуждены 14 невиновных человек. Среди них оказалась даже одна девушка — она якобы помогала своему подельнику убивать.

Жертвы милицейской охоты

Первым из череды невинно осужденных стал житель деревни Якимань, которого задержали после первого нападения Витебского душителя в мае 1971 года. Мужчина не был законопослушным гражданином: незадолго до задержания он сбежал из мест лишения свободы и пытался спрятаться у родственников. Но 19-летнюю Людмилу Андаралову беглец не убивал. Впрочем, как ни пытался он доказать свою невиновность, его все равно приговорили к 15 годам за решеткой.

Впрочем, на фоне другого невинно осужденного «по делу Витебского маньяка» этот приговор оказался большей удачей. Ведь во втором случае мужчину, заподозренного в чужих преступлениях, просто расстреляли. Этому немало способствовала знакомая осужденного, над которой хорошо «поработали» нечистые на руки следователи. На суде женщина стала упорно утверждать, что была пособницей своего друга в одном из убийств. В итоге она села на десять лет, а главный обвиняемый был приговорен к высшей мере.

Другой невинно осужденный по «делу Витебского маньяка» ослеп, оказавшись в тюрьме. От оперативников, которые охотились на Витебского душителя, пострадали и трое друзей, которые пошли выгуливать собаку. На свою беду они оказались в том месте, где вскоре нашли одну из девушек, убитых Михасевичем, — и именно там троицу заметила случайная прохожая. Друзей под пытками заставили признаться в преступлении, которое они не совершали. Суд назначил им от двух до 15 лет лишения свободы. Такая же участь постигла и друга девушки, убитой Михасевичем. Он пришел на встречу с ней — и обнаружил, что его знакомая мертва. Этого хватило для обвинения в убийстве на почве ревности и сурового приговора — десяти лет лишения свободы.

Следственно-оперативный беспредел

Чтобы добиться чистосердечного признания от очередного задержанного по «делу Витебского маньяка», оперативники не гнушались ничем. Жертвой их беспредела среди прочих стал водитель, который работал около станции «Лучеса» — там в 1984 году нашли тело очередной жертвы Михасевича. Нечистые на руку следователи ради того, чтобы выслужиться перед начальством, решили подбросить шоферу улики. В восьмой раз обыскивая его жилище, они подложили мужчине фотографию убитой девушки — и сразу же нашли снимок.

Милиционеры «кололи» шофера две недели, проведя с ним за это время десять изнурительных допросов, пока мужчина наконец не признался в убийстве. После этого обвиняемый, испугавшись тех перспектив, которые ему сулила зона, попытался покончить с собой. Врачи сумели его спасти — но до конца жизни он не мог существовать без сильнодействующих успокоительных средств.

Не меньший беспредел творился и на допросах: одним подозреваемым говорили, что после бесед с оперативниками их «будут выносить», других могли приложить головой об сейф, ударить тяжелым томом уголовного кодекса или снятым с ноги сапогом, а тех, кто отличался щуплым телосложением, переворачивали вниз головой и трясли в таком положении…

Уже после поимки Геннадия Михасевича все жертвы милицейского произвола были реабилитированы, получили денежные компенсации и квартиры в одном из районов Витебска. Но не все из них смогли вернуться к нормальной жизни. А пока невиновные отбывали свои сроки на зонах, маньяк Михасевич продолжал свои темные дела.

По следу зверя

Витебский маньяк не просто продолжал убивать — он живо интересовался ходом расследования и присутствовал на нескольких процессах, где за его преступления судили невиновных. Прикидываясь обывателем, увлеченным уголовной практикой, Михасевич периодически интересовался у милиционеров, как продвигается охота на него. Как и первый сексуальный маньяк СССР Александр Берлизов по прозвищу Ночной демон, белорусский убийца примкнул к рядам дружинников и создавал видимость бурной деятельности, чтобы быть в курсе всех планов и информации, которой обладали стражи порядка.

Именно из оперативных разработок Михасевич узнал, что его красный «Запорожец» заинтересовал милицию: свидетели видели, как одна из девушек, которую позже нашли мертвой, садилась в эту машину. Тогда Витебский душитель как командир добровольцев-дружинников стал проверять владельцев всех похожих машин — таких набралось около семи тысяч человек. Для себя же Михасевич решил, что больше не станет использовать «Запорожец» для своих преступлений.

Статус дружинника помог маньяку узнать и о том, что под видом обычных девушек на дороги области вышли сотрудницы уголовного розыска с потайными микрофонами — план поимки Витебского душителя «на живца» провалился. Но в 1985 году это дело все же сдвинулось с мертвой точки: за него взялся молодой следователь Николай Игнатович. За излишнюю ретивость сыщика поначалу даже отстранили от расследования, но он сумел преодолеть сопротивление коллег и доказал — в области орудует серийный убийца.

За несколько месяцев кропотливой работы Игнатович проверил около 30 уголовных дел, что позволило ему составить приблизительный портрет Витебского душителя. Согласно ему, маньяка отличала привлекательная внешность, благодаря которой он заманивал своих жертв, русые и вьющиеся волосы (по словам одной из случайных свидетельниц, которая видела, как Михасевич знакомится с очередной жертвой), а родом убийца из Витебской области — ведь он хорошо ориентируется на местности. Кроме того, Игнатович предположил, что работа маньяка так или иначе связана с автомобилями.

И пускай следователь ошибся в некоторых вещах (согласно портрету, Витебский душитель был холостым и беспартийным), кое-что он угадал с потрясающей прозорливостью. В частности, Игнатович догадался, что маньяк, скорее всего, является внештатным сотрудником милиции и именно благодаря этому раз за разом уходит от ответственности. Между тем в Витебскую область из других регионов СССР стали стягиваться дополнительные силы милиции.

Загадка для КГБ

Михасевич не на шутку разволновался, узнав, что сыщики решились на смелый ход. Не побоявшись дискредитировать свою работу в глазах обычных граждан, они обратились к ним за помощью в поимке маньяка по радио и ТВ. В отделениях милиции тут же раздался шквал звонков — жители белорусских городов, сел и деревень сообщали обо всем, что казалось им подозрительным. Сам Витебский душитель между тем продолжал проверять водителей «Запорожцев» под видом дружинника — и понял, что район его поисков медленно, но верно смещается в сторону деревни Солоники, где он жил.

По другим данным, в отношении самого Михасевича начали проверку — он не мог скрыть факт владения красным «Запорожцем». Маньяк сумел уйти из-под подозрений, но решился на уловку, чтобы обезопасить себя в будущем. План, придуманный им, казался Михасевичу очень хитроумным. Он взял тетрадный лист и написал на нем от руки послание, адресованное редакции одной из местных газет.

В письме загадочная организация «Патриоты Витебска» брала на себя ответственность за все расследуемые преступления, совершенные Михасевичем. Членами этой организации якобы были мужчины, пострадавшие от измен своих жен и решившиеся на месть всему женскому полу. Ну а заодно «Патриоты Витебска» боролись с ненавистным советским режимом. Первыми, кто заинтересовался столь грозным посланием, вполне предсказуемо стали не милиционеры, а сотрудники КГБ: чекисты увидели в письме угрозу государственному строю.

А довольный собой Михасевич отправился на последнюю в своей жизни «охоту» — он задушил 36-ю (по другим данным, 38-ю) жертву неподалеку от деревни Павловичи. Маньяк засунул своей жертве в рот записку с коротким посланием: «За измену — смерть. Борьба с легавыми и коммунистами». Только после этого случая чекисты сообщили о происходящем сотрудникам МВД. А эксперты, изучившие два послания «Патриотов Витебска», установили: их написал один и тот же человек. Благодаря образцам слюны, оставленной на почтовом конверте, сыщики узнали, что у подозреваемого первая группа крови.

Одновременно началась графологическая экспертиза, в ходе которой проверили почерк почти у всего мужского населения Витебска. Для этого следователи подняли заявления в отделах кадров, письма на почте и прочие рукописные документы, просмотрев в итоге около 560 тысяч образцов. К слову, труд следователей за все годы, что искали Витебского маньяка, не был напрасным — попутно они раскрыли 220 преступлений, включая 27 убийств. Но развязка была впереди.

Предательский почерк

В какой-то момент сыщики решили пойти другим путем — и проверить почерк всех владельцев автотранспорта в области. В декабре 1985 года в руки талантливого криминалиста угодила объяснительная записка Михасевича. По одним данным — та самая, которую он писал в ходе проверки в отношении него, как владельца красного «Запорожца». По другим, Михасевича на его «Запорожце» однажды остановил инспектор полоцкого РОВД. Под предлогом поиска похожей машины, которая участвовала в аварии, он попросил водителя написать объяснительную — она-то и помогла экспертам.

Сам Витебский душитель догадывался, что почерк может стать уликой против него — и, подписывая послания от «Патриотов Витебска», старался как можно сильнее его менять. Но обмануть экспертов маньяку не удалось: сопоставив почерк из объяснительной записки Михасевича и посланий «Патриотов», они однозначно установили, что их писал один человек. Домой к Михасевичу сразу же выехали три оперативные группы, но 38-летнего подозреваемого дома не оказалось.

В итоге мужчину нашли у родственников в деревне Горяни: оперативники застали Михасевича сидящим на кровати в одном нижнем белье. Среди его личных вещей нашли железнодорожный билет — подозреваемый взял отпуск и в скором времени планировал отправиться в Одессу. Михасевич даже после визита милиционеров не оставлял надежд отправиться в теплые края: когда на его запястьях защелкнулись наручники, он сказал шокированной жене, что скоро вернется.

Но волнение Михасевича было видно невооруженным взглядом: пока его везли в Новополоцкий РОВД, подозреваемый несколько раз просил остановить машину и под конвоем выходил справлять малую нужду. Он прекрасно знал, что при обыске у него дома найдут многочисленные вещи, принадлежавшие жертвам.

Тем не менее Михасевич не терял надежды, что ему удастся выкрутиться. Как только его доставили в кабинет следователя Игнатовича, тот сразу спросил подозреваемого: «Так вы и есть тот самый «патриот Витебска»?» На лице Михасевича проступили багровые пятна, но сдаваться он был не намерен и тут же изложил свою версию событий. Мол, однажды его «Запорожец» остановили двое неизвестных, пересадили в свою машину, увезли в безлюдное место и там под страхом смерти заставили написать письмо от имени «Патриотов Витебска».

«Мы не удалили опухоль — и получили метастазы»

«Противостояние» между задержанным маньяком и следователями длилось несколько дней, пока Михасевич не сообразил, что обречен — но может попытаться уйти от ответственности, если прикинется душевнобольным. После этого Витебский душитель начал давать показания, впрочем, без тени раскаяния.

На допросах и следственных экспериментах Михасевич воспроизводил свои преступления с пугающей точностью, вел себя довольно нагло и рассказывал об убийствах с широкой улыбкой на лице. На одном из следственных экспериментов Михасевич попросил не использовать манекен — мол, он его раздражает. А потом пошутил, обратившись к следователю: «На ком показывать? Я что же, буду вас душить?» Единственное, что маньяк признавал крайне неохотно — это факты изнасилований своих жертв.

Между тем план Михасевича прикинуться душевнобольным провалился: психиатры установили, что он вполне вменяем. При этом, по мнению специалистов, маньяк совершал преступления, ведомый сексуальными отклонениями. Однако не изнасилования были главной целью Михасевича — маньяку было важно душить. Сам обвиняемый предвкушал всесоюзную славу от будущего судебного процесса и радовался, что его снимают на камеру в ходе следственных мероприятий. «Пойдет [запись] по всему Союзу — смотреть надо, что это за человек был», — самодовольно заявлял маньяк следователю Игнатовичу.

На процессе, который начался весной 1987 года, Витебский душитель вел себя очень спокойно. Он не раскаялся и заплакал лишь один раз — когда рассказывал о своей первой любви к Елене. К слову, на следствии и суде Михасевич находился под охраной сотрудников КГБ, причем боялись чекисты отнюдь не мести от родственников жертв. Ликвидировать маньяка могли попытаться милиционеры, которые в свое время нарушали закон, пытаясь раскрыть его убийства, — Михасевич был живым доказательством их вины. Витебский душитель был приговорен к высшей мере — расстрелу — и получил пулю от палача осенью того же 1987 года.

…Когда процесс над Михасевичем завершился, в МВД «полетели головы с плеч». Но тюремный срок в четыре года получил лишь один из сотрудников ведомства: остальные милиционеры, преступившие закон, отделались условными сроками, выговорами, увольнениями и исключениями из рядов партии. Но сложно спорить с тем, что все они вольно или невольно стали соучастниками Витебского душителя. Именно про них следователь Игнатович в свое время сказал:

«Нужно не только осудить явление, нужно переделать правоохранительную систему. Мы же не переделали. Не удалили опухоль. И она дала вот такие метастазы».

https://lenta.ru/articles/2019/10/05/mihasevich/