Комягин Роман Александрович
секретарь Саратовского филиала Союза криминалистов и криминологов
Дискуссионные аспекты нормативистского подхода к пониманию состава преступления
Первоначально возникнув во первой половине 20-го столетия, нормативистский подход к пониманию состава преступления получил свое развитие в работах ученых как советского, так и российского уголовного права. Его разделяют, например: А.А. Пионтковский, В.Н. Кудрявцев, А.И. Марцев, С.А. Тарарухин, И.Я. Гонтарь, А.Э. Жалинский, Л.Д. Гаухман, В.П. Коняхин, А.Н. Наумов, В.Д. Филимонов, Н.А. Лопашенко, Е.В. Благов, А.В. Иванчин, С.А. Маркунцов и многие другие исследователи. Однако, по результатам изучения трудов перечисленных авторов, можно сделать вывод о том, что он не лишен противоречий.
Так, единство мнений отсутствует при определении понятия состава преступления, а также по вопросу о наличии или отсутствии общего понятия рассматриваемой категории. А.А. Пионтковский выделял не закрепленное в уголовном законе общее понятие состава преступления, представляющее собой результат обобщения конкретных составов преступлений. Под ним он понимал совокупность признаков, характеризующих деяние как преступное в соответствии с уголовным законом [Пионтковский, 1970: 102].
О конкретном составе преступления, используемом наряду с общим понятием, говорил Л.Д. Гаухман. Если общее понятие состава преступления является теоретической абстракцией, то на нормативном и правоприменительном уровне каждый состав преступления конкретен. Конкретный состав преступления — это совокупность элементов и признаков, которые характеризуют совершенное деяние как преступление определенного вида [Гаухман, 2001: 36-38].
В. Н. Кудрявцев предлагал более развернутое понятие исследуемой категории. По его мнению, состав преступления — это совокупность сгруппированных определенным образом видовых признаков деяния, характеризующих его как общественно опасное для охраняемых уголовным законом интересов [Кудрявцев, 1960: 41-42] или как закрепленную в уголовном законе информационную моделью преступления определенного вида, образованную в результате обобщения признаков, составляющих структуру всех преступлений данной разновидности [Кудрявцев, 1972: 73].
С. А. Тарарухин придерживался сходного с В.Н. Кудрявцевым понимания состава преступления, и, в продолжение, отмечал, что состав преступления выступает в качестве опосредующего звена между применяемыми уголовно -правовыми нормами и конкретным деянием, поскольку включает в себя юридически значимые признаки, определяющие квалификацию содеянного [Тарарухин, 1995: 34].
И.Я. Гонтарь занимал иную позицию и говорил о том, что состав преступления — это содержащееся в уголовном законе описание признаков общественно опасного деяния. Именно своеобразие описания выступает предметом общего учения о составе преступления. Данное понятие не нуждается в приставке общее, поскольку есть реальное явление — преступление, представляющее собой диалектическое единство между общественно опасным деянием и описанием признаков его структуры в уголовном законе, и есть понятие такого нормативного предусмотрения, т.е. состава преступления [Гонтарь, 1997: 98-102].
Из современных исследователей Е.В. Благов указывает на то, что состав преступления — это не только совокупность определенных структурообразующих признаков преступления, но и их описание. Местом регламентации состава преступления выступает гипотеза уголовно-правовой нормы [Благов, 2004: 32-33].
Н.А. Лопашенко приходит к выводу о том, что состав преступления — это законодательная форма выражения преступления, достаточная для привлечения лица к ответственности при установлении всех его признаков в действиях виновного. Состав преступления предусмотрен только в одном структурном элементе уголовно-правовой нормы — диспозиции. При этом, каждой запретительной уголовно-правовой норме соответствует свой состав преступления [Лопашенко, 2008: 207].
Как законодательную модель рассматривает состав преступления А.И. Коробеев: «Состав преступления есть законодательно оформленная информационная модель, фиксирующая в нормах уголовного закона необходимые и достаточные для привлечения лица к уголовной ответственности признаки криминализируемого деяния» [Коробеев, 2016: 382].
В другую группу исследователей можно включить А.В. Иванчина и С.А. Маркунцова. По мнению первого из названных авторов, состав преступления одного вида описан в неделимой статье или части статьи Уголовного кодекса РФ, поскольку именно они содержат самостоятельную санкцию. Согласно предлагаемому им определению, состав преступления представляет собой систему признаков, характеризующих деяние как предусмотренное в качестве преступления определенного вида частью статьи или неделимой статьей Особенной части УК РФ. Он строится на основе юридической (уголовно-правовой) конструкции преступления, в которой посредством моделирования отображены различные стороны реальной действительности, входящие в структуру преступления [Иванчин, 2014: 123, 142-143].
С.А. Маркунцов признает состав преступления и уголовно-правовой запрет юридическими конструкциями. Он указывает, что уголовно-правовой запрет может содержать признаки нескольких вариантов преступного поведения и позволяет моделировать составы конкретных преступлений. Конструкция состава преступления представляет собой структурированную конкретизацию уголовно-правового запрета, применимую к конкретному совершенному преступлению [Маркунцов, 2015: 128-133, 375].
Подводя итог, можно констатировать отсутствие единого мнения среди ученых о содержании понятия состава преступления, а также выделении его общего и конкретного видов. Для обозначения сущности состава преступления учеными используются такие термины, как предусмотренная в уголовном законе совокупность признаков, законодательное описание, модель, форма, уголовно-правовая конструкция или запрет. Согласие достигнуто только в части того, что состав преступления имеет нормативную природу. Не смотря на это, соотношение структуры уголовноправовой нормы и статьи уголовного закона с составом преступления остается глубоко дискуссионным.
В рамках нормативистского подхода к пониманию состава преступления остается не установленным соотношение преступления и состава преступления. Одним из его критериев является определение места общественной опасности, как признака преступления, применительно к исследуемой категории.
А.А. Пионтковский отмечал, что общественная опасность — есть объективное свойство состава преступления, а учение об общественной опасности деяния входит в учение об объективной стороне состава преступления [Пионтковский, 1970: 99].
А.Э. Жалинский, напротив, говорил, что состав преступления не соответствует признакам преступления, поскольку не характеризует общественной опасности. Также, в границы состава преступления не входит признак угрозы наказания. Факт нарушения норм уголовного законодательства может обосновывать лишь противоправность деяния, однако вопрос о наличии или отсутствии общественной опасности остается открытым [Жалинский, 2015: 155-156].
Е.В. Благов также полагает, что в случае, если в состав преступления включаются признаки общественной опасности и противоправности, то указанная категория отождествляется с понятием преступления определенного вида, следствием чего является двойственное обозначение одного и того же явления. Состав преступления может лишь отражать (описывать) общественную опасность деяния [Благов, 2004: 27-28].
В. Иванчин указывает, что материальный признак преступления — общественная опасность находится за рамками состава преступления, поскольку, как категория, он представляет собой выражение запрещенно- сти деяния уголовным законом (уголовной противоправности) [Иванчин, 2014: 109].
В науке уголовного права выделяются и другие критерии соотношения преступления и состава преступления.
В. Н. Кудрявцев писал, что в составе преступления признаки перечислены в некоторой жесткой последовательности, они сгруппированы, привязаны к некоторым элементам преступления, что не характерно для понятия преступления [Кудрявцев, 1972: 72-73]. Общественная опасность, как признак преступления, может быть включена в состав преступления как общее свойство определенного круга преступлений. Исходя из того, что конкретное преступление — единичное явление, а состав — это общее, совокупность видовых признаков, автор пришел к выводу о том, что в реальной действительности состав не существует вне конкретных преступлений [Кудрявцев, 1960: 42-43].
Так, Л.Д. Гаухман указывал, что признаки преступления, выражая его социально-правовое значение, служат основой для отграничения преступных деяний от непреступных, в то время как признаки состава преступления выражают его внутреннюю структуру и необходимы для выделения и последующего разграничения преступлений разного вида. Кроме этого, понятие преступления и конкретные составы преступлений определены в уголовном законе, и только общее понятие состава преступления является теоретической абстракцией [Гаухман, 2001: 47].
Н.А. Лопашенко полагает, что состав преступления отражает не только общественную опасность, но и другие признаки преступления, что совершенно очевидно, например, судя по признаку виновности. При этом, в реальной действительности существует только преступление, которое является содержанием, а состав преступления — формой его законодательного предусмотрения [Лопашенко, 2008: 161-162, 207].
Подводя итог, можно отметить, что вопрос о соотношении преступления и состава преступления, а также определении критериев его установления не нашел своего разрешения. Общественная опасность, как признак преступления, некоторыми учеными выносится за рамки состава преступлениями, другие говорят о том, что он присущ либо всем элементам и признакам состава преступления, либо отдельным, например, объективной стороне. Некоторое распространение получило мнение о том, что по природе своего происхождения преступление — это реальное явление, в то время как состав преступления — категория законодательная или нормативная.
По-разному исследователи представляют значение состава преступления в рамках основания уголовной ответственности.
А.А. Пионтковский говорил, что состав преступления — это единственное основание уголовной ответственности, поскольку только в пределах состава преступления могут быть установлены объективные и субъективные признаки, образующие основание уголовной ответственности [Пионтковский, 1970: 89-90].
Основание уголовной ответственности неоднозначно трактовалось В.Н. Кудрявцевым. В одной из своих работ он указывал, что признаки состава преступления существуют объективно и проявляют себя в каждом конкретном преступлении, как признаки конкретных явлений. Следствием этого является признание состава преступления единственным основанием уголовной ответственности [Кудрявцев, 1960: 46-48]. В другом монографическом исследовании В.Н. Кудрявцев приходил к выводу о том, что признак состава преступления — это закрепленный в рамках уголовно-правовой нормы один из компонентов структуры преступления. Установление основания уголовной ответственности происходит в процессе квалификации, посредством сопоставления признаков состава преступления и фактических признаков, образующих структуру совершенного деяния [Кудрявцев, 1972: 73-75, 111]. Аналогичный вывод сделан в Энциклопедии уголовного права [Коржанский, Павлов, Рарог, 2005: 10-11].
И.Я. Гонтарь предлагал считать основанием уголовной ответственности соответствие признаков совершенного лицом общественно опасного деяния их описанию в Уголовном кодексе. Единичным основанием уголовной ответственности состав преступления выступать не может [Гонтарь, 1997: 102-103, 128].
А.И. Марцев указывал, что совершение преступления характеризует материальную основу уголовной ответственности и более полно, чем состав преступления, отвечает на вопрос, за что же в конечном счете наступает уголовная ответственность [Марцев, 2000: 122-123]. С ним соглашается С.А. Маркунцов, который говорит о том, что состав преступления не может являться основанием уголовной ответственности, под которым он понимает установленный приговором суда факт виновного нарушения уголовно-правового запрета, т.е. конкретное преступление [Маркунцов, 2015: 371-372].
В числе недостатков современной редакции ст. 8 «Основание уголовной ответственности» УК РФ, А.В. Иванчин называет отсутствие указания на признак общественной опасности совершенного деяния, что противоречит норме о малозначительности деяния, а также признает не верной фразу «состав содержится в деянии», поскольку состав преступления предусмотрен в уголовном законе [Иванчин, 2014: 114-117].
Установление соотношения состава преступления с основанием уголовной ответственности позволит более точно определить значение исследуемой категории в уголовном праве. Однако, кардинально отличающиеся позиции ученых не позволяют это сделать. В качестве основания уголовной ответственности называют: состав преступления, конкретное преступление или результат соответствия признаков, структурирующих фактически совершенное деяние, признакам, предусмотренным в Уголовном законе.
Решение каждого из обозначенных дискуссионных аспектов необходимо для дальнейшего формирования нормативистского подхода к пониманию состава преступления, который на сегодняшний день представляет собой концепцию противоречий. Например, А.П. Козлов справедливо отмечает, что состав преступления в его нормативистском понимании не может быть внедрен в структуру уголовно-правовой нормы, поскольку подменяет собой один из ее элементов — диспозицию, которая представляет собой модель вида преступления и оказывается тождественной по объему составу преступления. Представление о составе преступления как о теоретической модели структуры преступления оказывается лишенным всякого смысла [Козлов, 2018: 135-138].
Список литературы:
Благов Е.В. Применение уголовного права (теория и практика). — СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004.
Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. — М.: АО «Центр ЮрИнфор», 2001.
Гонтарь И.Я. Преступление и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве: Вопросы теории и правотворчества. Владивосток: Изд-во Даль- невост. ун-та, 1 997.
Жалинский А.Э. Избранные труды. Уголовное право: Издательский дом Высшей школы экономики; Москва; 2015.
Иванчин А.В. Концептуальные основы конструирования состава преступления. Дисс. … д.ю.н. Ярославль, 2014.
Козлов А.П. Авторский курс уголовного права. Часть Общая. Кн. 1. — М.: Юрлитинформ, 2018.
Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. М., «Юридическая литература», 1972.
Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. Государственное издательство юридической литературы. — М., 1960.
Маркунцов С.А. Теория уголовно-правового запрета. Дисс. … докт. юрид. наук. М., 2015.
Марцев А.И. Общие вопросы учения о преступлении: Монография. — Омск: Юридический институт МВД России, 2000.
Пионтковский А.А. Курс советского уголовного права: в шести томах. Часть Общая. Том 2. Преступление. М: «Наука». 1970.
Тарарухин С.А. Квалификация преступлений в следственной и судебной практике. — Киев: «Юрин- ком». 1995.
Уголовное право. Общая часть. Преступление. Академический курс. В 10 т. Т. 5. Понятие преступления. Состав преступления / под. ред. д.ю.н., проф. Н.А. Лопашенко. М.: Юрлитинформ, 2016.
Уголовное право России: курс лекций: в 6 т. Т. 2. / под ред. Б.Т. Рагильдиева. — Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права», 2008.
Энциклопедия уголовного права. Т. 4. Состав преступления. — Издание профессора Малинина, СПб., 2005.
Post Views: 331
