№ 8(601) от 1.03.18 «Аргументы Недели », Денис ТЕРЕНТЬЕВ 

Публикация «кремлёвского списка» Минфина США, как ни странно, вызвала в России схожую реакцию у либералов и патриотов. Мол, это просто переписанный телефонный справочник, куда без разбора включены все богатые и высокопоставленные россияне. В том числе и те, кто сделал состояние в 1990-е, а в XXI веке подвергался наездам силовиков, – то есть никак не может считаться близким Кремлю. Но Россия нужна Америке только в образе угрозы, на борьбу с которой надо выбить побольше денег. А разбираться в частностях, как там в этой России что устроено, – только отвлекаться от гольфа.

УЖЕ много лет похожим образом устроена борьба с международной преступностью. И далеко не в одной Америке, хотя Голливуд помог сделать первоклассные страшилки из якудза, коза ностра, колумбийских наркокартелей и «русской мафии». Но нынешние картели – это пародия на времена Пабло Эскобара, хотя бюджеты борцов с ней постоянно растут. Коза ностра эпохи Аль Капоне управляла Чикаго, а сегодня её боссы стучат друг на друга в полицию, если кто-то угонит автомобиль. Несчастным якудза, воспетым режиссёром Такеши Китано, в жизни могут отказать в устройстве на работу или даже обслуживании в ресторане. А они утрутся и уйдут. «Русской мафией» в Америке 1980‑х годов называли еврейских иммигрантов из СССР, разбавлявших бензин ослиной мочой. А сегодня это чуть ли не главная угроза существованию Запада.

Братва на экспорт

Недавно Интерпол подсчитал численность различных мафиозных структур: итальянская мафия насчитывает 70 тыс. человек, американская коза ностра – 40 тыс., японская якудза – 37 тыс. человек. Численность российской же мафии оценивается в 160 тыс. штыков. Получается, нашими бандитами можно укомплектовать 10–15 дивизий?

Ещё в 2011 г. президент США Барак Обама подписал Стратегию по борьбе с транснациональной организованной преступностью. Согласно этому документу, заподозренным в причастности к оргпреступности можно до суда заморозить счета, арестовать недвижимость и[end_short_text] запретить гражданам США «предоставлять помощь и услуги лицам и фирмам, связанным с подозреваемыми». К удивлению российских силовиков, наравне с картелями из Мексики и Колумбии угрозу свободному миру представляет многонациональная группировка «Братский круг», состоящая из выходцев из СССР. Как утверждается в справке Белого дома, «многие члены «Братского круга» исповедуют общую идеологию, основанную на традиции «воров в законе», которая стремится распространить свою форму преступного влияния на весь мир».

Как нетрудно догадаться, «Братский круг» – это американский перевод собирательного термина «братва». «Братский круг» возник с лёгкой руки ФБР после распада СССР, позднее его подхватил журналист Роберт Фридман, автор бестселлера «Красная мафия». Ему оппонировал профессор Нью-Йоркского университета Марк Галеотти, заявивший что не нашёл в российских правоохранительных органах хотя бы одного сотрудника, который слышал про организацию «Братский круг». Тем не менее американским силовикам находка пришлась по вкусу: по их мнению, среди руководителей «Круга» певец Григорий Лепс и чеченский депутат Госдумы Адам Делимханов. Лепс предложил США заодно выкопать и посадить певца Фрэнка Синатру, которого часто осуждали за дружбу с мафиози.

– Никто не спорит, что в Европе и Америке осели десятки представителей постсоветского криминалитета, главным образом, грузинские воры в законе, – говорит юрист Борис Александров. – Вероятно, они даже уклоняются от налогов и приторговывают наркотиками. Но их обороты не идут ни в какое сравнение с бюджетами ведомств, брошенных на борьбу с ними. А тактика раздувания из мухи слона была обкатана давно. В Испании, например, задержали и экстрадировали в Россию членов «ореховской» и «медведковской» группировок. Это действительно опасные гангстеры, за ними в России десятки убийств. Но в Европе они скрывались и носа не высовывали, а в полицейских отчётах писали, будто они хотели взять под контроль весь теневой бизнес.

Практика сложилась не вчера. Взять далёкий 1997 г.: на итальянском горном курорте Мадонна-ди-Кампильо более 200 полицейских при поддержке вертолётов и бронемашин задержали несколько десятков русских, приехавших на день рождения предпринимателя Юрия Есина. Есин имел кличку Самосвал, неоднократно сидел за кражи и разбои, но гости его были, похоже, людьми мирными. Одна из женщин была прописана в Москве на улице 26 Бакинских комиссаров. У следствия были столь компетентные переводчики, что на допросе у неё спросили, в каких отношениях с комиссарами она находится. Дама пошутила: мол, все мои любовники. Следствие с этим протоколом вышло в суд, равно как и с «чёрной кассой» группировки Есина – «кастрюлей». Оказалось, в прослушку попал разговор жены с мужем, который спрашивал, где в их московской квартире взять наличные деньги. Та отвечала: в кастрюле на кухонной полке. В ходе следствия по «русской мафии» карабинеры не нашли ни патрона, ни грамма кокаина, ни фальшивого доллара. Тем не менее задержанным русским предъявили счета за использование спецтранспорта для доставки их из тюрьмы в суд и обратно. А заодно потребовали компенсировать расходы за прослушивание их же телефонов.

В 2002 г. при содействии ФБР в Италии наручники надели на ещё одного советского выходца «с биографией» – Алимжана Тохтахунова (Тайванчика). Американцы заподозрили, что во время проведения Олимпиады в Солт-Лейк-Сити Тохтахунов подкупил судей с целью присуждения золота российским фигуристам. Перед соревнованиями он сказал кому-то по телефону: «Даю миллион процентов, будет золотая медаль». Тогда даже Международный олимпийский комитет не поверил, будто эта фраза означает взятку на миллион долларов, а задержанного вскоре освободили.

В 2008 г. «русская мафия» и большой спорт снова пересеклись: задержанные в Испании члены «тамбовской» группировки из Петербурга будто бы заплатили 50 млн евро за победу «Зенита» со счётом 4:0 в полуфинале Кубка УЕФА с мюнхенской «Баварией». К слову, испанские пленники оказались из «малышевской» братвы, которая в 1990-е с «тамбовцами» люто враждовала, а потом эвакуировалась за границу. Да и ссылки на очередной телефонный перехват никого не убедили. Невозможно представить себе, что легендарный голкипер «Баварии» Оливер Кан в своём последнем международном мачте согласился пропустить четыре «банки». И зачем покупать 4:0, если для выхода в финал Кубка УЕФА «Зениту» достаточно было нулевой ничьей? Если весь сыр-бор ради ставок на тотализаторе, то почему ни одна букмекерская контора не заявила о крупных потерях на результате этого матча? Если бы взятка составила 50 млн евро, то и размер выигрыша должен быть под стать. И если кто-то смелый ставил именно на счёт 4:0, то почему футболисты «Баварии» неоднократно опасно били по воротам «Зенита» и от пропущенных мячей петербуржцев спасала лишь удача? В общем история также кончилась ничем. Но осадок «русской мафии» осел в памяти.

«Крёстному» никто не пишет

Говоря о засилье бандитов в постсоветские годы, как-то забывается, что, разрешив в стране частное предпринимательство, государство не подготовило никакой базы для цивилизованного разрешения неизбежно возникающих конфликтов. Первые бизнесмены оказались в положении штрафников, выпущенных на минное поле: насквозь коррумпированная милиция, рутина в судах, отсутствие адекватных законов, разгул криминала – на этом фоне гражданам предлагалось богатеть. Когда договорённости заключаются в устной форме, а деньги даются под честное слово, нужны гарантии на том же уровне. Де-факто роль судей и инвесторов в переходный период взяли на себя бандиты. И в целом они успешно с ней справились. Да, «крыша» часто навязывалась предпринимателям силой. Да, многие коммерсанты были убиты, покалечены, пропали без вести или по сей день мучаются нервным тиком по итогам отношений со своими «защитниками». Но в Москве и Питере бизнесу бандитская «крыша» уже лет 15 не нужна. Братки сделали своё дело и исчезли – в эмиграцию, бизнес, политику или полицию.

– Нельзя утверждать, что сегодня в российских регионах предприниматели поголовно отстёгивают бандитам. Или что этого, наоборот, нигде нет. Всё очень индивидуально, но под «крышей», если она и есть, подразумеваются скорее чиновники или силовики, чем неформалы в кожанках, – говорит адвокат и писатель Андрей Воробьёв. – Быть бандитом быстро стало немодно. Даже в девяностые среди авторитетов оказалось не так и много профессиональных уголовников. А большинство – бывшие спортсмены и мужики кулацкого склада, ещё в советские времена трудившиеся на доходных должностях барменов, швейцаров, банщиков, таксистов. Однажды за что-то отсидев, они тут же добивались снятия судимостей. В этом принципиальное отличие от воров в законе, для которых авторитет напрямую зависел от тюремного стажа. Если бы не бесконечные сериалы про братву, никто сейчас бы и не вспоминал, что уголовники когда-то обладали серьёзным влиянием. И они за всю жизнь не видели столько денег, сколько изъяли у подполковника Захарченко!

В январе 2012 г. «АН» рассказали об убийстве Деда Хасана – самого авторитетного вора в законе. Про Хасана ходили небылицы, будто он контролировал поставки наркотиков, оружия, нелегальный игорный бизнес и похищения людей. А как можно контролировать похищения людей? И что такое «нелегальный игорный бизнес»? Напёрсточники на рынке? Так они уже платят постовому сержанту.

Ещё более забавны страшилки о контроле Хасана за нефтедобычей, строительным бизнесом и железнодорожными перевозками. Скорее в девяностые годы воровской общак превратился в активы, которые нуждались в управлении. Но вряд ли масштаб этих предприятий выше автосалонов, ресторанов и универсамов. Конечно, отдельные предприниматели, особенно из кавказских республик, тянутся к авторитетным землякам, а те пытаются получать деньги «за арбитраж» в случае возникновения конфликтов. Но это отношения внутри диаспор, ни о каком контроле за отраслями российской экономики речи нет.

От воров в законе осталось больше дыма, чем огня. Но раздувание этих угольков выгодно многим. Цифры и тональность отчётов МВД прыгают в зависимости от генеральских желаний: то им нужно показать объём решённых задач, то потенциальных. Поэтому воров в законе в 2008 г. насчитывалось более 1 тыс. человек, а в 2009-м – 150. Сколько их на самом деле, вряд ли скажут и сами воры.

По зонам и тюрьмам регулярно запускают «прогоны»: от лица нескольких авторитетов заявляется, что такой-то не является вором в законе и его следует всячески унижать. За ним тут же следует «прогон» с обратным смыслом: унижать надо авторов первого «прогона», а упомянутый человек – кристальной чистоты вор. Простые осуждённые путаются в этих письмах, подписанных «Радик Нахичеваньский» или «Рафик Кутаисский», которых они никогда не видели и не слышали. Из-за этих разборок падает авторитет блатных как противовеса «ментам». Поэтому большинство колоний в России полностью подконтрольны администрации.

Или вот такой разрез: в конце 1990-х милиция украинского Харькова увлеклась погоней за чинами и наградами и пересажала чуть ли не всех авторитетов. Но спрос на «крыши» исчезнуть не мог, а потому место бандитов заняли милиционеры. Все брали по чину: постовые – с лотков, начальники отделов – с магазинов и кафе попроще, бонзы – с дорогих заведений и крупного бизнеса. Но решать вопросы, как авторитеты, милиционеры не могли: сержант всегда был неправ перед майором независимо от сути обсуждаемой проблемы. Но самое главное – без пацанского фона на виду оказались преступления самих блюстителей. Позиции некогда героического главка зашатались, и ему срочно потребовались уркаганы, которых можно время от времени ставить перед суровым лицом закона. И в этом смысле украинская бюрократия ничем не отличается от российской, европейской или американской.

СПРАВКА «АН»

По статистике, самым опасным городом России является Кызыл – столица Тувы. Там совершается рекордное количество убийств, изнасилований и разбоев, но никогда не было мафии.

Спрут почти не виден

Аэропорт в Палермо носит имя Фальконе и Борселлино – двух друзей-судей, взорванных мафией с интервалом в два месяца в 1992 году. Заказчиком обоих убийств был мафиозный босс Тото Риина, арестованный в 1993 г. и скончавшийся в тюрьме в ноябре 2017-го. Риина и Фальконе давно стали частью поп-культуры, их прототипы фигурируют в десятках фильмов и книг. А что в реальности? В 1980-е Фальконе убедил влиятельного мафиозо Томмазо Бушетта, потерявшего в разборках семью, нарушить закон молчания. Это привело к невиданному процессу над мафией, когда 360 человек были осуждены на 2, 6 тыс. лет заключения. После убийства Фальконе Италия мобилизовала на борьбу с преступностью огромные силы и ресурсы. А Тото Риина, ответивший волной насилия, стал раздражителем для всей страны, на поимку которого не жалели денег.

Но вот Риина получил три пожизненных. Что дальше? Распускать бесчисленные отделы карабинеров, прокуроров, судей, правительственных агентов, созданных под борьбу с мафией? Но ведь они уже пригрелись, вошли в раж и назовут любого, кто урежет им финансирование, «мафиозным кротом». Уж лучше поставить блюстителям новую цель: «босса боссов» Бернардо Провензано.

Провензано разыскивали с 1959 года. Прокуратура Италии обвиняла его в 52 убийствах, 22 покушениях на убийство и 55 случаях «лупара бьянка» – когда есть основания полагать, что люди убиты, но их тела не найдены. И это только то, где он участвовал лично, пока шёл к власти. Провензано ни разу не сидел в тюрьме, его не брали пули, полиция располагала единственной его куцей фотографией, сделанной полвека назад. Он остался на хозяйстве во время упадка классической коза ностра, когда закон молчания превращался в пустой звук, а уличная шпана в городке Кальтаниссетта объявила о своём неповиновении боссам. Как повёл бы себя гибкий и дальновидный политик? Стал бы приспосабливаться к новым условиям, договариваться, искать друзей. А что сделал Провензано? Он организовал Варфоломеевскую ночь длиною в год, в течение которого в Кальтаниссетте и её окрестностях грохотали выстрелы, пока не был убит последний из 300 (!) участников «шакальего бунта».

Бесчисленные карабинеры поймали 73-летнего Провензано только в 2006 году. К тому времени над ними в Италии посмеивались: мол, не очень-то они стремятся ловить «папу Биину». Можно подумать, он каждый день ночует в новом месте. Ага! Как выяснилось, Провензано жил на одной из сицилийских вилл в течение 7 лет. Под носом у полиции и вовсе не в подвале. А долгожданное задержание состоялось, как только силовиков собрались проредить за низкую эффективность.

Убери мне, кольщик, купола

Сегодня уровень коза ностра иллюстрирует случай в палермской тюрьме «Уччардоне»: заключённые пробили пол и с помощью примитивной ручной помпы откачивали бензин из бензопровода, проходившего под зданием тюрьмы. Подкупленные надзиратели переправляли канистры с топливом на волю, где братва организовала сбыт. Тем не менее коза ностра наравне с нашим «Братским кругом» оказалась среди транснациональных группировок, которым президент США Барак Обама в 2008 г. объявил санкции. Список дополняла японская якудза.

Вероятно, Обама не знал, что в Японии якудза вполне легальна: у неё есть офисы, а о важных изменениях в руководстве сообщают на пресс-конференциях. В визитках гангстеров написаны названия группировок и «должность». Власти считают, что так легальных бандитов проще контролировать и даже получать от этого выгоду. Когда случилась катастрофа на «Фукусиме», банда Сумиёси-кай быстрее всяких МЧС закупила гуманитарку на миллион долларов и раздала пострадавшим. А Инагава-кай уже на следующий день отправила 25 фур с едой и одеялами.

Конечно, якудза – не мальчики-колокольчики. СМИ то и дело пишут о разборках со стрельбой, в которых часто гибнут случайные люди: из-за сверхжёстких законов об обороте оружия якудза неважно стреляют. По данным полиции, в 1960-е членов банд насчитывалось более 184 тыс. человек, а сегодня – всего 18 тыс. участников. У Интерпола другие цифры, но декаданс заметен и без них.

Дошло до того, что в газетах появились объявления о приёме на работу в банды якудза. Но быть уркаганом больше не престижно. Вырос спрос на сведение татуировок (ирезуми), а отрезанные за провинности мизинцы маскируют протезами. А всё потому, что бывшим гангстерам теперь трудно устроиться на нормальную работу, не говоря уже о госслужбе. В Осаке школьная учительница, чтобы напугать непослушного ученика, показала ему ирезуми – скандал привёл к тотальным проверкам госслужащих на наличие наколок. Но самое главное: власти криминализовали выплату им денег и сотрудничество с ними. Вы спросите: как так, с одной стороны, легальная организация, с другой – её босс не может легально купить себе смартфон? Но Восток не в первый раз оказывается непостижим для иноземных оценок.

В 2013 г. хозяйка ресторана в Нагое засудила одного из боссов якудза на 13 млн иен. Это в полтора раза больше суммы, которую она заплатила ему за «крышу» в течение 12 лет. Властями составлены списки якудза, на основании которых участникам банд не дают авто напрокат, отказываются обслуживать в ресторанах и могут даже не пустить в храм. Непростые времена вынуждают банды совместно арендовать офисы. Некоторые группировки, чтобы сохранить ряды, отменили дресс-код – знакомые всем по фильмам Китано чёрные костюмы и белые рубашки. Но народ всё равно старается искать работу поспокойнее. Нечто подобное Россия пережила на рубеже тысячелетий, когда многочисленная «пехота» оказалась невостребованной на рынке охранных услуг.

Ещё один российский урок: кривая криминала гуляет вверх-вниз в зависимости от уровня жизни населения.Зарплаты полицейских, качество их автотранспорта и офисов – всё это важно, лишь когда у населения есть стимул зарабатывать, а не воровать. Впрочем, статистика – вещь ненадёжная. Давно понятно, что образованный уголовник на госслужбе в неё редко попадает, хотя награбил побольше всей бригады Саши Белого.

Не думай о бандите свысока

По статистике, самыми опасными регионами мира являются Южная Африка и Латинская Америка. Но это мало связано с организованной преступностью. Как раз наоборот: полиции сложнее всего справляться, ко-гда преступность дезорганизована в мегаполисах с невысоким уровнем жизни населения.

СТОЛИЦА Венесуэлы Каракас – мировой лидер по числу убийств на душу населения. Даже в спокойные времена при Уго Чавесе в трёхмиллионном городе убивали по 4 тысячи человек в год, а при нынешнем раздрае уровень криминала и вовсе зашкаливает. В первые месяцы 2016 г. число убийств выросло на 47%, а похищений людей – сразу на 170%. Справиться с этим полицейскими методами практически невозможно: полиция опасается заходить без поддержки бронетехники в районы трущоб (здесь их именуют «баррио»), а подростковые банды по 5–10 человек не признают никаких боссов. Если они похитили человека и требуют выкуп, то не нужно торговаться: иначе труп вашего родственника просто выкинут на дорогу. Эти кодлы занимаются всем, что приносит деньги: наркотиками, грабежами, угонами автотранспорта. Известны случаи, когда они сбиваются в большую стаю, становятся у какого-нибудь отеля и не выпускают постояльцев бесплатно.

Похожая ситуация в ЮАР и в Йоханнесбурге, и в Кейптауне. Один из тысячи жителей этих городов умрёт в течение года насильственной смертью. Как и в Каракасе, здесь правят бал сотни молодёжных банд, распустившихся после отмены апартеида. Или взять Мексику: на душу населения здесь приходится в 6 раз больше грабежей и в 8 раз больше вооружённых разбоев, чем в России. Чтобы стать жертвой, необязательно ночью шляться поддатым по трущобам с деньгами, торчащими из карманов красного пальто. Вас могут окружить и раздеть под пистолетом в сотне метров от президентского дворца в Мехико.

Кто-то скажет, что это следствие разгула наркомафии в Латинской Америке. Но ситуация с уличным криминалом пошла вразнос как раз после того, как полиция и армия при поддержке американцев загнала картели в глубокое подполье. В последнее время самой распиаренной акцией стала война блюстителей США и Мексики против картеля Синалоа и её харизматичного лидера – Эль Чапо. Чапо якобы превзошёл легендарного Пабло Эскобара по размаху наркобизнеса. А что дальше? Герой дал скандальное интервью актёру Шону Пенну, про него сняли сериал. При этом Чапо уже год сидит в тюрьме и вряд ли когда-нибудь оттуда выйдет.

Показательно, что после разгрома картеля Синалоа поставок героина в США меньше не стало. Более того, американцы прекрасно знали, что именно так и будет. Они всё это уже проходили в 1970-х: если полицейскими методами задавить торговлю, цены вырастут, и любой нелегал, желающий начать новую жизнь в США, потащит через границу капитал – мешочек с коксом.

Если бы чинуши заботились о стране, то думали бы, как профилактировать молодёжную наркоманию, как лечить «торчков». Проблема в том, что борьба с картелями приносит больше денег и политических очков.

http://argumenti.ru/society/2018/02/564879?typelink=openlink

Джим Шарп (Jim Sharpe)

0 февраля 1355 года, в день святой Схоластики, два студента Оксфордского университета поссорились с хозяином таверны, где они пили вино. Они сочли, что вино, которое им подали, было очень плохого качества. Хозяин не согласился с их мнением. В ответ на это студенты швырнули кувшин с вином ему в голову и жестоко избили его. Мэр Оксфорда обратился к ректору университета с требованием арестовать этих студентов, однако на их защиту встали еще 200 «ученых». За этим последовали три дня беспорядков и столкновений между горожанами и студентами, в ходе которых горожане даже обратились за помощью к жителям окрестных деревень. В результате тех вооруженных столкновений было убито 63 студента и 30 местных жителей. Кроме того, множество людей были ранены, а университетскому имуществу был нанесен серьезный ущерб. Это было настоящей битвой между городом и университетом.

Оксфорд XIV века был довольно опасным местом, даже если не брать в расчет этот конкретный эпизод. Как показал анализ списков коронеров за 1340-е годы, уровень убийств в Оксфорде составлял 120 человек на 100 тысяч населения — для сравнения сегодня этот уровень в Англии, Уэльсе и Шотландии составляет примерно 1 человек на 100 тысяч населения, то есть в современной Великобритании вероятность стать жертвой убийства в 100 раз меньше, чем в средневековом Оксфорде. В Оксфорде XIV века жертвами убийств и преступниками практически всегда были мужчины, тогда как сегодня треть жертв убийств — женщины. Некоторые жертвы убийств становились таковыми из-за банального невезения: к примеру, в 1319 году Люка де Хорнтона (Luke de Horton), который, вероятнее всего, был горожанином, по ошибке зарезали в ходе студенческой драки в тот момент, когда он вышел на улицу помочиться. Но чаще всего убийства становились следствием споров между молодыми людьми, будь то горожане, студенты или члены временного населения Оксфорда. К XIV веку в Оксфорде уже прочно закрепилось общеизвестное утверждение о том, что, если вы не хотите стать жертвой насилия, вам не стоит ходить в бары, где молодые люди пьют вино. Однако во многих других отношениях этот средневековый город демонстрировал нам совершенного иного рода насилие, которое было распространено там в гораздо большей степени, чем в современной Великобритании.

Как и почему произошли эти исторические изменения в уровне и характере насилия? Для начала мы можем обратиться к анализу документов уголовного суда: самые ранние из сохранившихся документов в Англии — хотя они сохранились не в полном объеме — относятся к XII веку. Хотя эти документы можно использовать в качестве иллюстраций к истории ряда жестоких столкновений, именно убийства привлекают наибольшее внимание историков, поскольку есть предположение (опровергаемое в некоторых новых работах), что убийства фиксировались чаще, чем другие формы агрессивного поведения. Нападения чаще всего не регистрировались, негласный запрет на заявления о сексуальном насилии тогда был гораздо сильнее, чем в современном обществе, а случаи домашнего насилия, по мнению современных ученых, вообще нигде не фиксировались: если муж избивал жену в те времена, когда развод был невозможным, попытки сообщить об этом властям могли обернуться для нее крайне плачевно, а если мужья подвергались насилию со стороны их жен, попытки сообщить об этом могли сделать их предметом всеобщих насмешек и вызвать сомнения в их мужественности.

 Множество исследований указывают на то, что начиная с периода Средневековья и до середины XX века число убийств устойчиво снижалось. Данные об уровне убийств в Средние века разнятся. Хотя Оксфорд в 1340-е годы, очевидно, был самым опасным местом в английской истории — не считая полей сражений — в среднем уровень убийств в Англии составлял примерно 20 человек на 100 тысяч населения. К 1600 году этот уровень — с некоторыми отклонениями в зависимости от района — стал примерно в два раза ниже, к 1700 году он уменьшился еще наполовину, а к 1800 году он уже составлял 2 человека на 100 тысяч населения. (Стоит отметить, что за этот период времени медицина еще не успела продвинуться настолько далеко вперед, чтобы сыграть значительную роль в снижении уровня насильственных смертей.) Тенденция снижения уровня убийств, вероятно, распространялась и на другие формы насилия. Более того, эта тенденция, характерная для Англии, наблюдалась также в скандинавских странах — в современных Нидерландах и Бельгии — а также на севере Германии, что позволяет нам предполагать, что снижение уровня убийств в Англии стало частью североевропейского феномена, об истоках которого мы можем лишь догадываться, но который, вполне вероятно, был каким-то образом связан с масштабными культурными сдвигами, сопровождавшими формирование государств.

 Вероятно, самым важным аспектом этих культурных изменений стало то, какое отражение они нашли в изменении поведения мужчин. Если не принимать во внимание случаи детоубийства, женщины редко становились убийцами, а, если они и убивали кого-то, то это как правило были члены их семей. Таким образом, причинение смерти в результате насильственных действий, а также более легкие формы агрессивного поведения были (и остаются) преимущественно мужским уделом. Почему? Некоторые объясняют это действием принципов, описанных в эволюционной психологии: самцы всех видов запрограммированы на то, чтобы соперничать друг с другом посредством насилия за право обладать самками, и, когда в результате такого соперничества остаются только самые сильные самцы, это гарантирует, что следующее поколение тоже будет сильным и сумеет выжить. Насколько этот принцип применим к людям, остается спорным вопросом, однако вполне очевидно, что на протяжении всей истории человечества готовность вступить в борьбу в случае возникновения такой необходимости («постоять за себя», как мне внушали в детстве) считалась центральным компонентом мужественности.

 Ключевым элементом в данном случае является мужская честь. Начиная со средневековых рыцарей и дуэлянтов XVIII века и заканчивая хулиганами, устраивавшими драки во время футбольных матчей в XX веке, мы наблюдаем мужчин, убежденных, что насилие — это вполне подходящий способ разобраться с малейшими посягательствами на их честь. Однако готовность драться — в том числе при необходимости защитить мужскую честь — должна была с течением времени адаптироваться к растущей культурной дифференциации между различными социальными классами. Коротко говоря, в 1600 году обвинения в нападении и убийстве могли предъявить мужчинам из любого класса, включая джентри и зажиточных фермеров. Но к 1800 году мужчины, которым предъявлялись подобные обвинения, гораздо чаще были представителями низших слоев общества, в первую очередь рабочими. В то время считалось, что насилие как часть повседневной жизни является ненужным и неприемлемым среди тех, кто стоит выше них на социальной лестнице.

 Формой насилия, которая была теснее всего связана с понятием мужской чести, была дуэль. Как современные историки, так и ряд писателей начала XVII века считали дуэль более ранней формой средневекового поединка. В действительности, дуэль в той форме, в которой мы привыкли ее воспринимать, появилась в Италии в конце XVI века и была неразрывно связана с кодексом чести джентльмена эпохи Возрождения. С того момента и вплоть до начала XIX века представители высших слоев английского общества постоянно устраивали дуэли, которые зачастую оборачивались гибелью или увечьями, из-за предполагаемых оскорблений, которые современному человеку кажутся совершенно незначительными и которые казались таковыми большинству наблюдателей того времени. И на протяжении всего этого периода власти и представители церкви выступали против этой практики.

 Если вернуться к теме снижения уровня насилия, перед нами встает вопрос о том, почему практика дуэлей в Англии постепенно сошла на нет примерно к середине XIX века (последняя дуэль в Англии, которая была зафиксирована в документах, состоялась в 1852 году), тогда как в других странах, таких как Германия, она сохранялась вплоть до начала XX века. Вероятнее всего, это объясняется формированием нового облика современности, развитием капитализма и формированием ценностей среднего класса, которые к тому времени стали характеризовать общественную жизнь в Англии. Помимо этого, общественность постепенно пришла к выводу о том, что практика дуэлей по сути своей нелепа, особенно когда дуэли устраивали высокопоставленные политики, которые, как полагала общественность, должны посвящать свое внимание и энергию решению гораздо более серьезных вопросов (в 1829 году состоялась дуэль, в которой принял участие тогдашний премьер-министр, герцог Веллингтонский). Общественным насмешкам над дуэлями также способствовали случаи, когда в конце XVIII века секунданты дуэлянтов заряжали их оружие кусками картофеля, а не пулями.

 К сожалению, у нас мало данных о том, каким образом до 1800 года насилие проявлялось в повседневной жизни тех групп населения, которые на социальной лестнице находились ниже джентри. Одним из источников, который может помочь в этом смысле, являются «Хроники Джона Кэннона». Кэннон, который родился в семье фермера в Сомерсете в 1684 году, был самоучкой, библиофилом, не мыслившим свою жизнь без чтения, и глубоко верующим человеком. Сначала он работал помощником на ферме, потом акцизным чиновником, а затем школьным учителем и секретарем прихода в обеих церквях Гластонбери, выполняя функции нотариуса и бухгалтера. Подобно большинству людей, Кэннон питал глубокий интерес к закону и вопросам поддержания порядка в своем районе, особенно к убийствам, а также следил за новостями о преступлениях, совершенных в других районах, о которых он узнавал из газет. Учитывая его образование и социальный статус, удивляет то, что Кэннон, хотя он был совсем не агрессивным человеком, был вполне способен вздуть кого-нибудь, если возникала такая необходимость. В 1737 году, когда он пытался увеличить свои доходы за счет торговли элем прямо у себя дома, один из его клиентов оскорбил его дочь, после чего Кэннон нанес ему «мощный удар в лицо кулаком, и у того кровь хлынула, как у убитой свиньи». Когда в эту драку вмешался брат пострадавшего, Кэннон разобрался и с ним тоже, написав, что «остальные гости одобрили этот мой шаг». Как ни прискорбно, но Кэннон в своих хрониках упомянул о двух случаях, когда он избил свою жену, настаивая на том, что в каждом из обоих случаев у него были веские причины сделать это, и при этом выражая глубокое сожаление в связи со случившимся.

 Тот факт, что Кэннон бил жену указывает еще на одно существенное различие между нашими представлениями о насилии в прошлом и настоящем: в прошлом было много таких действий, которые мы могли бы охарактеризовать как «разрешенное насилие». Многие из этих действий затрагивали семью и домашнее хозяйство. Вплоть до XIX века во многих домах — не только в домах богатых людей — постоянно жили слуги и ученики, которые зачастую были довольно юными. Их хозяева и хозяйки пользовались в отношении своих слуг правом, как сказали бы юристы, «умеренного наказания», то есть правом применять телесные наказания. Таким же правом «умеренного наказания» пользовались родители в отношении своих детей, школьные учителя — в отношении своих подопечных, а также мужья — в отношении своих жен. В современном мире такие действия считаются недопустимыми. Однако есть некоторые свидетельства того, что подобная практика и в прошлом не всегда считалась допустимой. Порой люди и целые сообщества — хотя зачастую они старались не вмешиваться в дела отдельных семей — выражали свою озабоченность тем, что физические наказания в некоторых случаях выходили за рамки допустимого «умеренного наказания».

В качестве иллюстрации можно привести отношение общества к избиению жен. Бытовало широко распространенное мнение, что мужчины должны «контролировать» своих жен и что физическое воздействие — это вполне законный способ добиться этого: даже знаменитый государственный чиновник Сэмюэл Пипс (Samuel Pepys) однажды поставил своей супруге синяк под глазом, хотя он, несомненно, испытывал стыд в связи с этим и волновался, что внешний вид его супруги может стать темой для сплетен. Тем не менее, открытое осуждение практики избиения жен можно найти уже в записях, датированных началом 17 века, когда пуританские писатели начали критиковать эту практику, а на рубеже 18 и 19 веков она уже вызывала решительное осуждение. 2 февраля 1799 года влиятельная региональная газета Newcastle Courant опубликовала, по всей видимости, вымышленную историю о женщине, которая связала своего мужа, регулярно поднимавшего на нее руку, при помощи постельного белья и била его до тех пор, пока он не пообещал лучше к ней относиться. В той статье говорилось, что, «если сердце мужчины настолько очерствело, что позволяет ему бить женщину, его необходимо лечить тем же способом».

Примерно в то же время начинают появляться первые свидетельства негативного отношения общества к избиению женщин. Во время одного инцидента в 1840-х годах жители деревни решили публично посрамить своего соседа, регулярно избивавшего жену, устроив ему «какофонический концерт», в котором слились свист, звон коровьих колокольчиков, звуки рожков, грохот посуды, по которой били палками, после чего представитель общины заявил, что нахождение такого человека, как он, среди них — это «позор» для всей деревни. К сожалению, мужья до сих пор порой бьют своих жен, однако подобные действия начали становиться недопустимыми — по крайней мере в некоторых слоях общества — уже с начала XIX века.

 Хотя мы далеко не всегда можем проследить изменения статистических данных, касающихся насилия, мы все же можем — о чем свидетельствуют изменения реакции на избиение жен — проследить перемены в восприятии общества. Более пристальное внимание к проблеме насилия может со временем привести к росту объемов количественных данных, касающихся насилия — современная статистика домашнего насилия и постепенное увеличение числа случаев привлечения к ответственности за сексуальное насилие на протяжении XX века являются наглядным тому примером. Между тем многие формы насилия, которые считались привычными в прошлом, в настоящее время являются неприемлемыми.

Телесные наказания в государственных средних школах Соединенного Королевства были запрещены в 1986 году, а в частных школах Англии и Уэльса — в 1998 году. Издевательства и травля со стороны сверстников, которые раньше считались нормальным элементом взросления и даже необходимым фактором формирования личности, теперь повсеместно осуждаются — как в школах, так и на рабочем месте. И хотя четкая взаимосвязь так и не была доказана, снижение уровня межличностного насилия с середины XVIII до середины XIX века совпало с отказом от публичных казней, публичных порок и других публичных мер наказания преступников. Изменения в отношении официальных властей проявились также и в том, что полиция и суды сегодня стали гораздо внимательнее относиться к проблеме домашнего насилия и к жертвам изнасилований. Регулярное обращение к физическому насилию, которое еще два столетия назад было распространено повсеместно, сегодня считается прерогативой отдельных групп, зачастую принадлежащих к низшим слоям общества: мальчики в бедных микрорайонах, подростковые банды, футбольные фанаты, профессиональные преступники, «работяги».

 Это не стоит рассматривать как повод для излишней самонадеянности: как показали события в Германии 1930-х годов, события в некоторых частях Африки и Ближнего Востока, а также сюжеты бесчисленных постапокалиптических фильмов, относительно безопасное и избавленное от насилия гражданское общество, которое большинство из нас, жителей Запада, принимает как должное, является гораздо более хрупким, чем мы полагаем. И, как демонстрирует нам статистика домашнего насилия, нам предстоит проделать еще очень большую работу. Однако знания о том, от какого насилия нам уже удалось избавиться, — это важный элемент этого процесса, являющийся центральным в общем восприятии истории общественностью и в понимании «себя во времени». Поэтому многие вопросы, с которыми мы сталкиваемся, рассматривая проблему насилия в современном обществе — искажения и преувеличения СМИ, проблема точного определения, проблемы культурного восприятия насилия, связь между агрессивностью и мужественностью — имеют историческое измерение, и, если нам удастся осознать это измерение, это поможет нам понять ту ситуацию, в которой мы находимся сейчас. Даже терроризм, который сегодня так часто называют новой проблемой, был с нами в его более или менее современной форме начиная с 1880-х годов.

 Итак, чем закончился погром в День святой Схоластики в 1355 году? Его итоги внушают нам осторожный оптимизм. Правящий монарх Эдуард III вынес решение в пользу университета, который в конечном итоге служил главным источником сотрудников для королевской администрации. С тех пор каждый год 10 февраля, в день начала погрома, мэр Оксфорда и другие влиятельные жители города — столько же, сколько было убитых студентов — должны были присутствовать на службе в церкви университета и приносить покаяние за то, что горожане сделали в 1355 году. Эта традиция пережила Реформацию и была отменена только в 1825 году, когда мэр Оксфорда просто отказался участвовать в этом. Однако формальное примирение города и университета — запоздалое по всем меркам — произошло только в 600-ю годовщину тех событий, в 1955 году, когда Оксфордский университет присудил почетную степень мэру города, а власти Оксфорда сделали ректора университета почетным гражданином города. И сейчас кажется довольно логичным то, что эта точка в эпизоде средневекового хаоса была поставлена в 1950-х годах, которые теперь считаются самым стабильным и самым ненасильственным периодом в новейшей истории Великобритании.

https://crimescience.ru/wp-admin/post-new.php

Абдулла Мурадоглу (Abdullah Muradoğlu)

14 февраля 19-летний белый американец Николас Круз (Nikolas Cruz) в школе в штате Флорида убил 17 человек. Преступления, совершаемые лицами, которые были в детском возрасте привезены в США их семьями, правые СМИ, близкие к Республиканской партии, прежде всего «Брейтбарт Ньюс» (Breitbart News), преподносят с критикой в отношении всех мигрантов. Атаку относят к разряду «терактов» и сообщают о ней своим читателям, особенно подчеркивая, что преступник — «мигрант». Если убийца — «белый американец», то его представляют как психически нездоровую асоциальную личность, которая переживает семейные проблемы. В отношении Круза тоже был продемонстрирован похожий подход. Вместе с тем отметим, что враждебные чувства, когда-то направленные на «черных», теперь обращены к «латиноамериканцам» и мигрантам-мусульманам.

Трамп обещал возвести стену на границе с Мексикой и депортировать мигрантов, пользующихся программой, известной под названием «DACA». Миграционную политику Трампа проводит его советник Стивен Миллер (Stephen Miller). Миллер — выходец из еврейской семьи, которая во времена Второй мировой войны бежала от нацистов и мигрировала в США. Миллер, в прошлом автор «Брейтбарт Ньюс», выступает в качестве главного переговорщика Трампа в рамках работ, которые ведутся в отношении мигрантов при участии обеих партий. Но республиканцы и демократы основного потока обеспокоены резкой позицией Миллера по поводу мигрантов. Они отмечают, что, пока Миллер не сбавит обороты, эта работа не даст положительного результата.

В период, когда экономика в США ухудшается и американцы теряют работу, «козлами отпущения» становятся латиноамериканцы и мусульмане. Нагнетаемая расистами пропаганда, согласно которой к 2040-м годам «белые» окажутся в меньшинстве, и культурные ценности, создавшие «белую Америку», исчезнут, оказывает воздействие и на политиков-республиканцев.

 5 февраля на сайте Южного центра правовой защиты бедноты (SPLC) я прочитал статью под заголовком «Альт-правые убивают людей». Под «альт-правыми» («альтернативными правыми») подразумеваются белые расистские группы. В статье приводилось 13 случаев массовых убийств, совершенных белыми расистами с 2014 по 2018 годы, в результате которых 43 человека погибли, более 60-ти — пострадали. Девять из этих случаев произошли в 2017 году, а один — в 2018-м. Самым старшим преступникам нет и 30 лет, самым младшим — 17 лет. В то время как у некоторых из них были обнаружены психические заболевания, все они без исключения были связаны с ультраправыми группами или жили в одной культурной среде с этими группами. В статье также подчеркивалось, что убийцы разделяли ненависть и гнев в отношении мигрантов.

В сообщении «Ассошиэйтед Пресс» («Associated Press») от 15 февраля высказывалось предположение, что Николас Круз состоял в группе «белых националистов». Это военизированная группа, которая, в частности, проводит подготовку своих членов по стрельбе. Также выяснилось, что Круз принадлежал к неблагополучной семье, отличался в своем окружении негативным поведением и шовинистическими взглядами, был отчислен из школы, в которой он и устроил массовое убийство. При этом органы безопасности настаивают на том, что Круз — единственный, кто несет ответственность за это нападение. Главный вопрос здесь заключается в том, что проблемные молодые люди попадают в расистские группы и легко становятся способны совершить массовое убийство.

Прочитав это сообщение, я вспомнил статью «Альт-правые убивают людей». Она была важным предупреждением, но, как и в других подобных случаях, власти продолжают изображать «трех обезьян». Очевидно, антимигрантская риторика политиков тоже придает смелости расистским группам. Мы не успели затронуть такое измерение атаки во Флориде, как разгоревшиеся в США споры о контроле над оружием. По этому вопросу между «республиканцами» и «демократами» тоже ведутся ожесточенные дебаты. Более того, среди крупных жертвователей Республиканской партии были те, кто выступил против политики партии и Трампа, поощряющей «личное вооружение». Эти доноры также пригрозили прекратить пожертвования партии, если не будет введен контроль над продажей оружия.

https://inosmi.ru/politic/20180221/241530265.html