Автор этих строк участвовал в Ежегодной встрече полицейских экспертов ОБСЕ, которая проходила в Вене 23 – 24 сентября т.г. Впервые обсуждалась тема «Искусственный интеллект и правоохранительные органы: союзники или противники?».

На форуме выступило немало специалистов, но, на наш взгляд, наиболее содержательными и полезными для всех правоохранительных органов стран ОБСЕ были выступления директора Инновационного центра Интерпола (расположен в Сингапуре) Аниты Хазенберг и руководителя Центра искусственного интеллекта и робототехники Межрегионального НИИ ООН по вопросам преступности и правосудия (ЮНИКРИ) Ираклия Беридзе.

Они подчеркнули, что достижения в области ИИ создают новые беспрецедентные возможности для правоохранительной и правоприменительной деятельности, прежде всего, по направлению идентификации фигурантов или транспортных средств, связанных с уголовными делами и другими нарушениями. ИИ способствует повышению качества аналитики и прогнозирования криминальной деятельности, созданию эффективных комплексов противодействия поведенческой агрессии в виде манипулирования контентными потоками, загрязнением информационного пространства фейками и т.п. При всех возможностях ИИ и робототехники правоохранительным органам надо помнить, что они – не панацея, а всего лишь инструмент. Соответственно ими, как любыми инструментами, надо уметь эффективно пользоваться.

Правоохранительные и правоприменительные органы втянуты в тяжелое и изматывающее соревнование по эффективности использования ИИ и робототехники с криминалом. При этом следует помнить, что использование ИИ и робототехники правоохранительными и правоприменительными органами затрагивает широкий диапазон проблем экономического, юридического, этического, политического и даже демографического характера.

Обсуждение позволило четко сформулировать два, в значительной степени не пересекающихся направления развития ИИ и робототехники.

Первое носит поисковый, исследовательский характер и на сегодняшний момент не может похвастаться сколько-нибудь значимыми практическими результатами. Речь идёт о так называемом сильном (универсальном) ИИ, в полном объеме способном заменить человека.

Другое направление развивается ошеломительными темпами. Это – так называемый, слабый ИИ, и базирующиеся на нем полностью автоматизированные робототехнические системы. В рамках этого направления ИИ не стремится заменить человека по всей гамме его способностей и возможностей. Он решает конкретные задачи, связанные либо с распознаванием, либо с установлением взаимосвязей на основе матричных и статистических методов.

Грубо говоря, слабый ИИ может быть уподоблен механическим вычислительным машинам, типа арифмометра, в том же смысле, в котором реактивный самолет может быть уподоблен воздушным шарам. ИИ и робототехника такого рода не стремятся полностью заменить человека. Их задача научиться выполнять конкретные операции на порядки лучше, чем человек. Принципиально нового в этом ничего нет. Строго говоря, впервые подобную задачу человечество решало, когда сконструировало обычный бензиновый автомобиль. Он передвигался по дороге на порядок быстрее, чем мог бежать самый быстрый и выносливый спортсмен или карета, запряженная лошадьми. ИИ подобен автомобилю, за тем исключением, что решает он не физические, а информационные задачи.

Преступники охотно берут на вооружение ИИ и робототехнику. В основном на сегодняшний день это происходит по трем направлениям:

— во-первых, ИИ используется высокотехнологичным криминалом при совершении сложных киберпреступлений, связанных либо с атакой на крупные торговые порталы, либо с попытками взять на себя управление объектами интернета вещей – от дома до системы управления водохранилищами;

— во-вторых, на сегодняшний день, особенно в Северной Америке, Южной Азии повседневностью стало использование управляемых с участием ИИ дронов и других робототехнических систем для перевозки преступных товаров, прежде всего, наркотиков, человеческих донорских органов и т.п., а также для доставки запрещенных товаров на территорию тюрем и исправительных учреждений;

— в-третьих, и это представляет наибольшую угрозу для глобальной экономики, продвинутые преступники используют ИИ и боты для атак на финансовую инфраструктуру банков, инвестиционных компаний, финансовых институтов. В настоящее время уже более 80% объёма транзакций на рынках капитала осуществляется в рамках полностью автоматической торговли на базе электронных платформ. Преступники стремятся нарушить целостность этих платформ и либо украсть деньги, либо осуществлять манипуляцию рынками путем внесения изменений в программы.

Основной акцент в выступлениях сделан на том, что ИИ и робототехника могут сделать для правоохранителей. Здесь выделено четыре главных направления: сбор информации, хранение и обработка информации; аналитические и прогнозные модели; осуществление цифровых расследований; обеспечение коммуникаций и взаимодействия.

Все выступающие подчеркивали, что ИИ и робототехника – это в значительной степени обоюдоострый меч. Его могут использовать как полицейские, так и преступники, и тем более террористические группы. Также вполне вероятно, что ИИ породит новые типы преступности, о которых мы пока не догадываемся. Как показывают экспертные опросы, подавляющее большинство исследователей и практиков в области ИИ уверены, что любое решение, работающее на правоохранителей может быть использовано в своих целях и криминалом.

С точки зрения использования ИИ в преступных действиях выделяются три главных направления:

Первое — цифровые нападения. Они включают в себя как элементарный автоматизированный фишинг, так и разработку и применение многофункциональных платформенных вредоносных программ. Такие программы нацелены не только на проникновение в защищенные сети и изъятие из корпоративных сетей информации, но и на разрушение или перехват управления физическими структурами, управляемыми корпоративным или федеральным ИИ.

Второе – политические нападения. В современном мире это отнюдь не покушения или убийства политических деятелей. Это – манипулирование коллективным поведением на основе создания эхо-интернет камер, потоков фейковых новостей, запуска фальсифицированных видеороликов и фотографий, и в целом дискредитация любой информации в сети, особенно той, которая могла быть использована в качестве доказательств, предъявляемых в суде.

Третье – физические нападения. Если раньше преступники нападали на человека, используя кулаки, ножи или пистолеты и винтовки, то сегодня уже зарегистрированы нападения с использованием интернета вещей. В Соединенных Штатах зафиксировано несколько случаев взятия под контроль при помощи вредоносного софта имплантатов — физических устройств, вживленных в человеческое тело. Также для физических нападений, особенно террористами, используются дроны и беспилотные автомобили.

Всерьез обсуждение использования ИИ и робототехники в правоохранительной и правоприменительной практике началось с конца нулевых годов. Практическое использование – с середины десятых. По этой причине между странами мира уже сложились и с каждым годом все четче проявляются различия в использовании правоприменительными и правоохранительными органами, в первую очередь полицейскими «на земле», достижений ИИ и робототехники. Ряд стран, прежде всего Соединенные Штаты, Великобритания, Китай, Япония, Южная Корея, Израиль не только создали в структуре правоохранительных органов Центры адаптации ИИ и робототехники к повседневной работе правоохранителей, но и широко осуществляют контакты с университетами и бизнесом как для создания полицейского софта с элементами ИИ, так и для обучения сотрудников правоохранительных органов ИИ и робототехнике.

Если подытожить практику работы подобных центров, то она демонстрирует, что в подавляющем большинстве случаев правоохранительные органы не используют какой-то уникальный, специально разработанный полицейский софт на базе ИИ, а адаптируют уже имеющиеся военные, разведывательные и бизнесовые разработки под нужды полиции.

Среди технологий, которые уже вошли в повседневную жизнь сотрудников полиции, можно выделить в первую очередь:

— алгоритмы ИИ, нацеленные на распознавание подозрительных или украденных транспортных средств;

— программы машинного распознавания образов, способные, в том числе, в толпе выделять и распознавать в толпе лиц, находящихся в розыске, либо подозреваемых полицией в совершении преступлений (не только по полному, но и частичному изображению);

— программы распознавания голосов на основе сравнительного анализа с образцами, действующую в режиме реального времени . Предположим, полиции удалось записать голос преступника. Программа, подключенная к оборудованию компании мобильной связи позволяет прослушивать все разговоры. Если имеет место совпадение образца с аудиофайлом разговора, программа автоматически дает команду поставить телефон на прослушку и одновременно определяет его локацию;

— программы контент- и латентно-семантического анализа, позволяющие на основе содержательного анализа письменных или аудио текстов определять психологическое состояние их автора, а также скрытые смыслы, заложенные в сообщения;

— платформенное решение на основе ИИ, позволяющее собирать, хранить и проводить интеллектуальный анализ информации с целью превентивного выявления слабых сигналов, указывающих на всплеск уличной преступности, неконтролируемые волнения, беспорядки, выступления и акты вандализма;

— биометрические методы, позволяющие проводить идентификацию граждан, распознавать преступников и обнаруживать подозрительное поведение по микромоторике мускулов лица и движения тела и т.п.;

— патрульные роботы периметра;

— функционирующий на основе ИИ полностью автоматизированный комплекс поиска и анализа контента детской порнографии в сети;

— масштабируемая, открытая цифровая система судебной экспертизы;

— комплексные решения на основе ИИ, обеспечивающие переход от бумажного к электронному полицейскому офису;

— интеллектуальные программы на базе ИИ, позволяющие распознавать аномалии при проведении финансовых транзакций, при заключении хозяйственных договоров и т.п., способствующие раскрытию финансовых преступлений;

— специализированные программы распознавания необычных колебаний цен на активы, указывающие на инсайдерскую торговлю или криминальное поведение на финансовых рынках;

— автономные роботы, которые могут производить осмотр особо опасных объектов, включая объекты с наличием взрывчатых, отравляющих веществ и т.п.;

— боты, используемые правоохранительными органами для первичных информационных контактов с гражданами и организациями.

Выступившие на форуме ученые из университетов США и Европы отметили, что общественность высказывает значительные опасения в связи с использованием ИИ правоохранительными органами.

Важнейшей задачей правоохранителей становится поиск реально реализуемых гарантий, которые обеспечивают для общества уверенность в этичном использовании полицией ИИ и роботов.

Проблема в том, что сам по себе термин «этичный» является многогранным, сложным и в значительной степени зависит от культурного контекста. Более того, он зависит не только от культурных традиций, но и от повседневности, от контекста конкретной ситуации. То, что может быть этичным в одной организации, вполне может оказаться неэтичным – в другой. Пожалуй, центральный вопрос, который каждое общество должно разрешить сообразно собственным культурным традициям, стереотипам поведения и нормам жизни, является вопрос о полноте цифрового досье и масштабах наблюдения через видеокамеры и данные интернета вещей.

Вполне вероятно, что в одних обществах будут установлены критерии, которые окажутся неприемлемы в других. Например, в настоящее время на основе наиболее продвинутых моделей ИИ в Китае внедряется система социального кредита. Эта система, по сути, предполагает всеобщую цифровую идентификацию населения, создание всеобъемлющих цифровых досье на граждан, и в первую очередь на горожан, и систему сплошного мониторинга использующего не только видеокамеры, но и мониторинг телефонных разговоров и т.п. В Китае эта система не вызывает каких-либо протестов, поскольку полностью соответствует китайским конфуцианским традициям. В то же время мнению всех выступавших на форуме в Вене использование ее, например, в странах ЕС просто немыслимо.

Соответственно вопрос об этичности, это – вопрос контекста, традиции и культуры. Единых образцов для мира здесь быть не может. Однако, по мнению участников совещания в ОБСЕ, использование ИИ и робототехники в работе полиции и судей должно соответствовать следующим принципам:

— справедливости. Система не должна нарушать базисные права, а именно, презумпцию невиновности, свободу слова и свободу от дискриминации;

— преемственности. Любые организационно-технические и программные решения должны соответствовать политическим и культурным особенностям и традициям страны, сложившимся в обществе, формальным и неформальным правилам поведения;

— прозрачности. Будучи сложными программно-аппаратными комплексами на основе ИИ, используемыми в правоохранительной и правоприменительной деятельности, универсальные системы ни в коем случае не должны быть «черным ящиком». Их решения должны быть объяснены и логичны как для пользователей системы, так и для лиц, решение по которым системой выносится. Решения и действия системы должны быть понятны пользователям-людям, включая лиц, в отношении которых действует система, а также лиц, ее эксплуатирующих. Любая выводная информация должна быть интерпретирована в виде текстов, таблиц, графически и понятна людям;

— пропорциональности. Вполне вероятно, что правоохранительные платформы на основе ИИ будут использованы в первую очередь для мониторинга, предупреждения и расследования особо крупных, а также высокотехнологичных преступлений. Такие преступления потенциально несут максимальные угрозы и риски для общества. Для общества может оказаться слишком дорогим господствующий ныне принцип расследования преступлений. Единственной возможностью для пресечения высокотехнологичной преступности без чрезмерного для общества ущерба, является, скорее всего, окажется превентивный подход. Соответственно следует ожидать, что для людей с определенными профессиональными, квалификационными и иными характеристикам, в ближайшем будущем превентивный контроль будет на порядки выше, чем по отношению к иным гражданам.

Чтобы минимизировать риски и угрозы, создаваемые правоохранительным и правоприменительным использованием ИИ, целесообразно разрабатывать соответствующие законы и внутренние нормативные акты на основе международных этических кодексов и рекомендаций.

Каждое общество, каждая страна должны сами для себя решить, готовы ли они, например, к использованию сплошных систем видеомониторинга и распознавания лиц, готовы ли они к введению обязательного предоставления информации правоохранительным органам производителями интернета вещей или интернет-провайдерами. Только само общество может ответить на вопрос, до какой степени оно готово отступить от принципа неприкосновенности частной жизни и приватности повседневного поведения для перехода от расследования к профилактике преступлений.

На основе обсуждений полиции стран ОБСЕ предложено обратить особое внимание на:

— пресечение постоянно расширяющейся эксплуатации преступниками ИИ, как, в первую очередь, инструмента кибер-, финансовой и иной высокотехнологичной преступности;

— гораздо более широком, чем в настоящее время использовании ИИ и гибридного интеллекта для прогнозирования поведения преступников, перехода от расследования к более активной превентивной борьбе с преступностью;

— более широком использовании робототехники при патрулировании и оказании поддержки, а также обеспечении информационной осведомленности полицейских на земле, экипажей полицейских машин и т.п.;

— необходимости преодоления невысокого уровня компетенций рядовых сотрудников полиции в сфере ИИ;

— более широкое использование такой эффективной формы как государственно-частные партнерства для более активного вовлечения бизнес структур и IT – компаний в решении повседневных проблем полиции, связанные с эффективным использованием ИИ;

— расширение международных контактов, связанных с использованием ИИ, ликвидации дублирования усилий и бессмысленной траты ресурсов, когда каждая полицейская структура стремится решить задачи в одиночку;

— особую чувствительность общественности к угрозам вмешательства в частную жизнь граждан и недопустимость перехода этических границ правоохранительными органами при практическом использовании ИИ.

Автор этих строк, выступая на указанном форуме ОБСЕ, поддерживая основные высказанные положения, отметил два дополнительных момента :

1) Последствия внедрения ИИ в совокупности с другими технологиями новой промышленной революции для изменений в численности полиции. Есть мнение, что это позволит значительно сократить численность полиции, как это происходит, например, в банковских структурах (об этом, например, недавно заявил Герман Греф ). Но, на наш взгляд, прямых аналогий здесь делать нельзя. Например, внедрение ИИ в системе видеонаблюдения и расширение этой системы безусловно увеличит объём поступаемой информации о противоправных проявлениях, которым надо давать уголовно – процессуальную оценку. А это означает, что автоматически потребуется увеличить штат оперативных работников, дознавателей, следователей, экспертов. Уже сейчас требуется подготовка большого числа специалистов новой профессии – аналитиков Больших Данных. Поэтому внедрение ИИ вызовет необходимость не сокращения, а увеличения штатной численности полиции;

2) Различия в этических рекомендациях применения ИИ в полиции и судебной системе. Во всех недавно принятых международных документах по вопросам использования ИИ в полицейской и судебной деятельности эти рекомендации и ограничения одинаковы как для полиции, так и для судей. Но, на самом деле, здесь возникают серьезные противоречия. Например, в применении принципа прозрачности баз данных для судов и полиции. Если транспарентность судебных баз данных не вызывает сомнения, то относительно полицейских, особенно полученных в ходе разведывательных (по европейской терминологии) или оперативно – розыскных мероприятий (по терминологии законов РФ государств – участников СНГ) имеются серьезные ограничения, связанные с их секретностью и возможными негативными последствиями как для источников информации, так и для потерпевших, подозреваемых и обвиняемых.

http://zavtra.ru/blogs/iskusstvennij_intellekt_dlya_politcii

Задача проекта «Индекс готовности к будущему» – регулярно анализировать готовность стран отвечать на вызовы завтрашнего дня, их роли в сценариях будущего, конкурентоспособность по целому ряду экономических, политических критериев, развитие отраслей и социальной инфраструктуры.

Сегодня в мире насчитывается большое количество разнообразных рейтингов и показателей – индикаторы развития экономики, институтов, демократии и многого другого. У всех есть одно важное ограничение: развитие, понимаемое как простой количественный рост, само по себе не приводит к качественному переходу из одного состояния в другое.

Образ будущего включает технологические прорывы, трансформации культуры, изменения общественных отношений, новые системы управления и другие области, перемены в которых на горизонте 15–20 лет могут стать решающими.

Разработка методологии проекта и первый замер были реализованы в 2017 году. В отчете представлены обновленные статистические показатели и экспертные оценки, собранные в мае-июне 2019 года.

Композитный индекс готовности к будущему рассчитывается в несколько этапов:

1 этап: выделение ключевых сфер, имеющих наибольшее значение для траектории развития любого государства. Для выделения сфер использовался метод групповых экспертных дискуссий. Был определен перечень из 10 сфер, который, с одной стороны, достаточно полно охватывал бы потенциальные источники вызовов для государств, а с другой – был бы достаточно компактным, чтобы можно было рассчитать сводный индекс.

2 этап: выделение значимых тенденций в сферах. На втором этапе в рамках каждой из выделенных сфер проведено вычленение наиболее значимых тенденций. Значимость тенденции определяется степенью, в которой она способна изменить текущее состояние данной сферы – ее трансформационный потенциал. Кроме того, учитывалась вероятность реализации тенденции в ближайшее время. Методами выделения ключевых тенденций выступили: анализ форсайт-исследований среднесрочного и долгосрочного будущего, серия экспертных дискуссий. В каждой дискуссии участвовали эксперты по одной из выделенных на первом этапе отраслей.

3 этап: операционализация тенденций. По итогам выделения ключевых изменений в каждой из сфер выполнен подбор количественных показателей, которые наиболее полно характеризуют соответствие или несоответствие государства данным тенденциям. Поиск и подбор показателей производились в два этапа. На первом этапе был сформирован перечень показателей по каждой тенденции каждой сферы в отдельности. После формирования предварительного перечня показателей в ходе экспертных дискуссий был определен итоговый перечень количественных индикаторов по каждой сфере.

4 этап: экспертные оценки. На четвертом этапе в рамках индекса проведен экспертный опрос. Для опроса были отобраны российские и международные эксперты. В число экспертов вошли специалисты по странам и регионам, которые могли бы дать оценки одной или нескольких стран по всем сферам. Кроме того, в число экспертов были включены специалисты по отдельным сферам, которые могут дать оценки ситуации в рамках этих сфер для нескольких государств. Использование данного подхода позволяет наиболее полно использовать компетенции эксперта, не выходя за границы его знаний и не вынуждая отвечать на вопросы, по которым его профессиональная компетенция ниже или отсутствует. В рамках опроса каждому эксперту предлагалось проставить оценки для стран по ряду показателей. По каждому показателю эксперту предлагалось выбрать несколько стран, в которых этот показатель максимален, и несколько стран, в которых показатель минимален. Опрос проводился до тех пор, пока по каждой стране не набиралось не менее 10 экспертных оценок.

5 этап: расчет индекса. На последнем этапе все собранные данные были агрегированы в общий показатель. Для этого все количественные статистические показатели были нормированы и переведены в прямую или обратную шкалу в зависимости от смысла показателя (положительный или отрицательный). Экспертная оценка для страны по сфере рассчитывалась как нормированное частное среднего по оценкам всех экспертов, оценивших данную страну, и дисперсии оценок. Итоговый показатель по сфере для страны рассчитан как нормированная сумма отдельных количественных показателей по данной стране, просуммированных с итоговым экспертным показателем для нее.

http://ru.valdaiclub.com/a/reports/indeks-gotovnosti-k-budushchemu-2019/

Александр Проханов

В 1989 году я написал статью «Трагедия централизма», в которой, анализируя явления горбачёвской перестройки, предсказал близкий распад Союза, уничтожение советской цивилизации, кровопролитие и хаос на всём пространстве гибнущего красного государства. Сегодняшние события вынуждают меня вновь взяться за перо и написать работу «Трагедия централизма—2019».

Поворачивается трагическое кольцо русской истории. На наших глазах происходит вековечная русская драма разрушения централизма, который удерживает вместе гигантские пространства, множество народов, языков, культур, обеспечивает существование России как целого. Либерализм Ельцина, расчленившего Советский Союз, после 1991 года продолжал своё разрушение на территории оставшейся России, которая на глазах распадалась. На смену ельцинскому либерализму явился централизм Путина, который жёстко, военными, организационными, идеологическими способами вновь восстановил единство России, обеспечил её движение в истории.

Наряду с либеральным укладом, стал возникать и крепнуть новый уклад — патриотический, собирая в свои ряды сторонников сильного централистского государства, предлагая модели его развития в экономике, культуре и геостратегии. Однако в недрах путинского централистского государства сохранились мощные очаги ельцинизма. Как дремлющие метастазы, либеральная опухоль разрасталась, готовя реванш — Перестройку-2. Первая проба сил состоялась в 2011 году на Болотной площади, когда либералы, организованные политическим центром, управляемые либеральными СМИ, вышли на площадь, требуя пересмотра думских выборов — и фактически требуя устранения президента Путина. На пути Болотной атаки встала Поклонная гора, заслонила драгоценное государство. Болотные митинги и демонстрации были разогнаны силой, лидеры арестованы. Либеральная грибница, ненадолго обнаружив себя, вновь ушла в глубину. Метастазы остались, давали о себе знать множеством либеральных инициатив, которые охватывали всё большие круги гуманитарной интеллигенции, науки и бизнеса.

Открытие «Ельцин-центра» в Екатеринбурге стало символом возрождающегося ельцинизма. Либеральным оставалось правительство, возглавляемое премьер-министром Медведевым. Либеральным оставался экономический блок правительства, проводящего курс в экономике, который привёл Россию к упадку и стремительному обогащению банкиров и олигархов.

Путинский централизм не реагировал на угрозу либерального реванша и продолжал своё триумфальное шествие, увенчанное возвращением Крыма в Россию. Это был триумф президента Путина, и он демонстрировал, казалось, необратимое укрепление централистского государства Российского.

Солнце Крыма просияло недолго и начало быстро тускнеть. Крым, объединяющий вокруг Путина огромный массив населения, переставал быть консолидирующим фактором. Ожидаемое развитие не наступило. Провозглашённый Путиным рывок не совершился. Вместо развития и духовного очищения российского общества на первый план выступал пиар, имитация, которая превратила внутреннюю политику государства в фальш-панель. Остановившийся в движении самолёт падает. Остановившееся в своём развитии государство демонстрировало слабость централистской политики и побуждало либералов к активным действиям. Приближалось время схватки и пробы сил.

Этой пробой стал казус «Голунов», когда либеральному журналисту силовиками были подброшены наркотики, и он был отправлен в тюрьму. На защиту Голунова поднялась гуманитарная общественность, управляемая либеральными радиостанциями и газетами, открытыми и закрытыми оппозиционными центрами, существующими во всех регионах России. Голунова отбили, вырвали из тюрьмы, из рук полиции, государство осудило силовиков, ФСБ и полицию, отдало их на растерзание общественного мнения. Это было очевидным отступлением власти. Это отступление трактовалось как несомненная победа либералов и слабость государства. А в среде силовых структур расценивалось как горбачёвское предательство: тот тип предательства, когда силовые структуры Советского Союза, армия и милиция, — бросались на подавление демонстраций с согласия Горбачёва, а потом Горбачёв отступал, не брал на себя ответственность за жестокие подавления, «умывал руки», а силовики подвергались чудовищному осуждению бушующей либеральной среды. Деморализованная советская армия и милиция проявили свою неспособность к действиям в августе 1991 года. В случае Голунова победа либералов над властью казалась ничтожно малой, однако являлась проломом в монолите власти, и в этот пролом оснащённые стратегией либералы нанесли разящий удар.

Выборы в Мосгордуму стали полем боя не конкурирующих между собой кандидатов, а путинского централизма с либеральной оппозицией. Длящиеся неделями демонстрации, молодёжь, идущая на несанкционированные митинги и шествия, попадающая под удары полицейских дубин под камеры репортёров всех мастей, русских и зарубежных, — это была мощная стратегия, где каждый удар полицейской дубинки лишь консолидировал либеральные массы и втягивал в воронку протеста всё новые и новые контингенты. Где каждый видеоролик, рассказывающий о жёстком действии силовых структур, настраивал народ против власти, давал повод иностранцам, в том числе — американским сенаторам, на весь мир провозглашать бесчеловечность и нелегитимность путинского строя.

В протестных митингах этих недель участвовали не только либералы, но и коммунисты, русские националисты, множество других мелких и крупных общественных и политических сил, и стиралась чёткая грань между либеральным и патриотическим. Было похоже, что Болотная площадь сливается с Поклонной горой. Власть, разгоняя протестные митинги и шествия, использовала опыт усмирения Болотной: жёсткие подавления, аресты, молниеносно действующие суды и длительные тюремные сроки.

Однако опыт Болотной на этот раз не удался. Либералы, накопившие громадные силы, двинули их на защиту арестованных протестантов, обвиняя не столько суды и правоохранительные органы, сколько Кремль и самого президента Путина. Один за другим либеральные батальоны вступали в бой. В защиту обвинённых, а стало быть, с осуждением власти и путинской вертикали, выступили сначала правозащитники — этот мощный политический институт, загримированный под защитников прав человека. А за ними выступили театралы — громадный сонм режиссёров, которые на деньги государства содержат свои микроскопические театры, что каждый день с каждой постановкой впрыскивают в общество тончайшие эссенции либерализма, формируя среди интеллигенции устойчивые слои скептиков, нигилистов, антигосударственников и антипутинистов. К театралам консолидированно присоединились учителя. Вслед за ними — профессора высших учебных заведений. Следом — либеральные издатели и либеральные писатели, которые являют собой мощный оплот, в сравнении с которым патриотические издатели и писатели выглядят робко и неорганизованно. Особенно важным было заявление духовенства, которое впервые за многие десятилетия, не повинуясь своему церковному начальству, выступило с осуждением власти, что свидетельствовало о глубинном расколе современной церкви и включении церкви в оппозиционный процесс.

Не умолкая, круглые сутки работали либеральные радиостанции и телеканалы. Либеральные блогеры в интернете создавали гигантское информационное поле, в котором жертвы неправедной судебной системы представали как мученики беспощадного путинского государства. К этому массированному удару либералов по судебной системе присоединились могущественные мировые СМИ, а также крупнейшие политики и правозащитники Европы и Америки.

Увенчала этот процесс магическая мистерия, именуемая свадьбой Ксении Собчак и режиссёра Богомолова. Мистерия, которая выглядела, как ритуальное убийство, — и ритуальной жертвой была сама Россия с её священными кодами, с её культурными и религиозными святынями, с её духовной вертикалью, соединяющей русское сознание с небесными смыслами. Эта свадьба транслировалась всеми центральными телевизионными каналами и приобрела характер общероссийского действа. Эта свадьба была чёрной мессой, которая проходила в храме, где когда-то венчался Пушкин с Натальей Гончаровой. И само это сатанинское, инфернальное, связанное с гробами и катафалками, венчание оскверняло один из важнейших символов русского сознания — Пушкина, который и по сей день находится в центре русского культурного кода. Священник, венчавший светскую львицу с инфернальным режиссёром, словно давал понять, что само венчание осуществилось с благословения патриарха. Осквернители прямо из храма отправились к памятнику Владимира Святого, оставив и на нём свою ядовитую зловонную метку, осквернив образ Херсонеса и князя-первосвятителя государства Российского. На свадебном вечере бесстыдница исполняла эротический танец, искусно шевеля бёдрами, страстно чмокая ртом. И на это чудовищное уродство взирало всё великосветское общество, где присутствовали люди, близкие к президенту, чиновники администрации, олигархи, кумиры эстрады, вершители дум из либеральных газет и радиостанций. Эта свадьба выглядела как символ современной России, символ победившего либерализма, отрицающего русскую духовную, религиозную и государственную традицию. Эта свадьба должна была погасить ещё робкие, недавно зажжённые светильники русской веры, русского патриотического сознания. Ксения Собчак — крестница президента Путина, претендент на президентское кресло недавно состоявшихся выборов, демонстрировала тотальную победу либерализма и капитуляцию централистской путинской власти.

Власть не выдержала этого натиска и вновь пошла на уступки. Судебные решения были признаны несправедливыми, ошибочными, всё судейское сообщество, верно и слепо выполнявшее до сих пор любые указания власти, было ошеломлено, власть вновь отдала судей на растерзание общественного мнения. Тень Горбачёва вновь промелькнула, и судьи оказались деморализованными. Тем более что некоторые представители государственной власти, государственных, патриотически ориентированных СМИ, примкнули в своих требованиях справедливости к либералам, и это вновь было ошибкой, указывающей на слабость государства.

Всё это породило и продолжает усиливать цепную реакцию распада. В недрах этого распада маячит ГКЧП — запоздалая, бессмысленная, плохо продуманная акция силовиков, что защищают свой статус, имя, свои состояния, над которыми нависла беда. И в случае нового ГКЧП, как и в случае с прежним, не поможет ни Росгвардия, ни армия, ни ОМОН, которые к тому времени окажутся деморализованы и дезорганизованы. И вряд ли в этих условиях возможна вторая Поклонная гора, ибо патриоты чувствуют себя обманутыми и отданными на растерзание либералов-победителей. Грядёт разрушение централизма, хаос и распад государства. Грядут репрессии в отношении государственников-патриотов, как об этом часто говорят радикальные либеральные вожди. Грядёт возвращение Украине Крыма. Грядёт тотальное разоружение и уничтожение научно-технологического уклада, который с таким трудом был восстановлен Путиным после ельцинского разрушения. Грядёт новая кровь на Кавказе, кровь в Поволжье и на Урале, и уже видны те трещины, по которым разлетится на осколки Россия.

С чем может выступить сегодня государственная власть? Не отступать перед натиском либералов, не обнаруживать свою интеллектуальную и организационную несостоятельность, а напротив — интеллектуальный и духовный натиск. Обращение к народу с вещими словами «братья и сёстры» способно одухотворить и воскресить народ в час национальной беды. Услышав эти слова, народ позабудет все обиды и ущемления и вновь поднимется на спасение своего государства. Эти слова способны разбудить дремлющие народные коды, которые помогали государству Российскому не упасть в период беды, преодолеть слабость, сокрушить предателей и через все препоны повести нашу Родину к грядущему цветению. Вероучение Русской мечты способно вновь вернуть народу отнятую у него мечту. Проект «Очищение», избавляющий сегодняшнее российское общество от всех скверн, от всех чудовищных отходов, которые накопились не только на пригородных свалках, но и в русском обществе, в русском сознании, этот проект не менее важный, чем проект арктический или проект России тихоокеанской.

Власть должна очнуться от летаргии, больше не полагаться на пиар, на внешнюю картинку, которая уже никого не обманывает, а лишь раздражает. Русская государственность, президент Путин имеют в своём арсенале громадные возможности, которыми способны в очередной уже раз развернуть трагический ход истории, остановить то колесо, на котором колесуется наша Родина. Народ ждёт этих слов, ждёт этих деяний, ждёт политической государственной воли, способной сберечь нашу высшую святыню — государство Российское, просиявшее среди трёх океанов.

Станислав Сенькин

Убийца вышел на свободу и тут же снова начал убивать 

Сегодня Свердловский областной суд приговорил грабителя с гаечным ключом Николая Агеева к пожизненному заключению. Выйдя из тюрьмы по УДО, Агеев жил где придётся и промышлял грабежами. Его пасли правоохранители, пока преступник не оглушил и не ограбил собутыльника в его же квартире. Но просто забрать несколько тысяч рублей Агееву оказалось недостаточно. Пьяный зверь изнасиловал десятилетнюю падчерицу собутыльника, а потом утопил её в ванне. А на следующий день Агеева поймали и посадили в клетку. В подробностях жуткой уральской истории разбирался Лайф.