Город даже в час ночи все еще жил бурной жизнью, когда человек, одетый в черное, шел по пустым улицам. Едва видная луна пряталась за щитом облаков, добавляя что-то жутковатое в атмосферу. Самой яркой чертой человека были его шаги. В шуме и гомоне города это был единственный звук, который он издавал, — мрачные, монотонные шаги, да еще цепи на его поясе позвякивали, ударяясь о две пушки, которые, не таясь, висели в кобурах у него на поясе, а большой охотничий нож свободно болтался в предвкушении дела. Широкополая шляпа отбрасывала непроницаемую тень на его и без того слабо освещенное лицо. На руках у него были черные перчатки, у которых на костяшках были вшиты шипы. Большую часть его тела скрывал черный плащ, тоже увешанный шипами на плечах, локтях и спине. Его свежевычищенные ботинки выглядели почти новыми. В правой руке он нес черный вещмешок. Судя по всему, он припарковал машину где-то неподалеку и был готов к маленькой войне с любым, кто перейдет ему дорогу.
Я никогда еще не видел таких безумных Максов в городе, тем более в районе, который в последнее время из-за частых преступлений просто кишел легавыми. Но вот посреди ночного водоворота небольшого городка шел этот человек, питаемый неведомой целью, которую христиане назвали бы злом. Стволы, висевшие у него на поясе, при ближайшем рассмотрении оказались пистолетами-автоматами, которые скрывались за рядами магазинов и запасных обойм. Он курил тонкую сигару, которая окутывала его гвоздичным ароматом. Ростом он был под два метра, крепкого телосложения. Лицо его полностью скрывала тень, но хотя я не мог разглядеть его выражения, я чувствовал злость, рассекающую воздух, словно бритва. Казалось, он знает, куда идет, и хотя он заметил мое присутствие, никакого внимания на меня он не обратил, а продолжал идти по направлению к популярному бару «Рваная жопа». Метрах в десяти от входа он остановился и стал ждать. «Кого?» — подумал я, и тут же увидел их. Судя по всему, он хорошо знал их привычки — и минуты не прошло, как он остановился, а они уже вышли. Группа выпускников-школьников, девять человек, остановились, как вкопанные. Пара из них была слегка пьяна, остальные — трезвые. Они остановились и уставились на него. В свете фонарей, освещавших бар и тротуар, я хорошо видел их взгляды, полные бессилия и страха. Они знали, кто он и почему он здесь. Второй по габаритам среди них заговорил: «Чувак, ты чё делаешь… ты здесь зачем?» Человек в черном ничего не ответил, но даже на расстоянии я почувствовал, как растет его злость. «Все еще хочешь помахаться? В смысле без оружия, а нормально, кулаками… давай, убери-ка пушки, ссыкло хреново!» — сказал самый здоровый выпускник, его голос дрожал, когда он произносил эти слова деланной храбрости. Остальные бормотали: «Прикольная куртка, чувак, довольно круто ты все там…» «Чувак, да мы тогда просто пошутили, правда…» «Я ничего не делал, это все они!!!» «Да ладно, чувак, ты же не будешь в нас стрелять в общественном месте…» Но лучше всего я запомнил слова, которые произнес самый мелкий из группы, явно задиристый и жадный до власти хрен. «Ну давай, чувак! Стреляй в меня! Я хочу, чтобы ты в меня пальнул! Ха-ха, ты не выстрелишь! Чертово ссыкло…» И тут, сначала глухо, а потом все громче и мощнее, человек стал смеяться. Смех этот мог заставить сатану скорчиться в аду. Почти полминуты смех наполнял воздух, весь город, весь мир. Городская суета прекратилась, все внимание было сосредоточено на этом человеке. Один из выпускников начал медленно пятиться. Не успели остальные опомниться, как человек бросил свой вещмешок и выхватил левой рукой один из стволов. Прогремели три выстрела. Три пули попали в голову самому здоровому выпускнику. Сияние уличных фонарей отразилось на капельках крови, летящих из черепа. Брызги крови окатили выпускников, они были слишком парализованы, чтобы бежать. Четверо следующих были уничтожены не так методично, но гнев, который вырывался наружу с каждым выстрелом, не имел ничего общего с хладнокровием солдата, исполняющего свой долг. Человек веером выпустил всю обойму в этих четверых невинных, их безжизненные тела падали на землю с невероятной скоростью. Выстрелы можно было не только услышать, но и почувствовать.
Он выхватил второй пистолет и, не моргнув глазом, не сводя свой убийственный взгляд с оставшейся четверки, нацелил оружие в сторону и выстрелил восемь раз. Эти пули подкосили того, кто, как я понял позднее, был полицейским под прикрытием, который уже успел вытащить свой пистолет. Потом человек выпустил остаток обоймы в двоих выпускников. А затем, вместо того, чтобы перезарядить оружие и покончить со своим делом, он бросил оба пистолета на землю и достал свой нож. Клинок казался огромным даже в его могучих руках. Я заметил, что один из двоих оставшихся в живых и был самый мелкий член группы, который теперь нассал в штаны и задыхался от страха. Второй попытался броситься на человека, надеясь, что его навыки американского футболиста позволят ему опрокинуть того на землю и спасут ему жизнь. Человек сделал шаг в сторону и дважды рассек воздух ножом. Я увидел, как из его живота потекла маленькая струйка крови, а сам он рухнул на землю. Рана на его голове была не легче — в тусклом свете, струящемся от бара, было видно, как с лица у него капает кровь. Последний, самый мелкий, попытался убежать. Человек быстро перезарядил оружие и выстрелил ему в ногу. Он тут же упал и заорал от боли. Тогда человек достал из вещмешка нечто, напоминающее какой-то электронный прибор. Я увидел, что пальцы его бегают по клавиатуре, а потом он нажимает кнопку. Я услышал глухой, но мощный взрыв, наверное, километрах в десяти. Второй прогремел ближе.
Позже, перебирая события той ночи в своей памяти, я наконец понял, что это был отвлекающий маневр, чтобы сбить со следа полицию. Последний выпускник корчился на земле, пытаясь уползти. Человек подошел к нему. Звук удара я помню очень отчетливо. Левая рука человека обрушилась на голову выпускнику. Металлические шипы сделали свое дело — я увидел, как рука человека вошла в череп на пять сантиметров. Вынув руку, человек стоял неподвижно где-то минуту. Казалось, город оцепенел, только издалека доносился глухой вой полицейских сирен. Человек поднял свой мешок и пустые обоймы и направился туда, откуда пришел. Когда он снова поравнялся со мной, я стоял, не шелохнувшись. Он остановился и посмотрел на меня. Его взгляд я не забуду никогда. Если бы мне довелось узреть бога, он посмотрел бы на меня так, как этот человек. Я не только увидел на его лице, но и почувствовал выходящую от него мощь, удовлетворение, избавление. Человек улыбнулся, и в это мгновение, без малейшего усилия со своей стороны, я понял смысл его действий.
https://esquire.ru/articles/3285-columbine/#part0
Post Scriptum.
Остается удивляться неведению всех, кто был рядом с этим человеком. Его действия были продуманы и хорошо отрепетированы. Почему раз за разом действия подобных подростков, чье предыдущее поведение должно было, как минимум, насторожить учителей, друзей и родственников, становятся неожиданными для всех — это не загадка. Это ответ на вопрос, почему так происходит.
Причин тому много, первое из которых — небрежность и равнодушие. Остальные прибавьте сами. Вы удивитесь, насколько все просто.
Президент Союза криминалистов и криминологов
Игорь Михайлович Мацкевич
