Усиливается ли травля в детских коллективах, если уровень агрессии в обществе возрастает? Есть ли у людей врожденная склонность к буллингу? Как защититься от нападок начальника и коллег? Профессор социологии, кандидат биологических наук, заведующий лабораторией «Социология образования и науки» Санкт-Петербургского филиала НИУ ВШЭ Даниил Александров рассказывает о причинах и инструментах буллинга в российских школах и компаниях.

«Большие идеи»: Как распознать буллинг?

Даниил Александров: Буллинг — это ситуация, в которой жертва неоднократно и в течение длительного времени целенаправленно подвергается негативным действиям со стороны одного или нескольких преследователей, или само агрессивное поведение, которое характеризуется постоянством, целенаправленностью и неравенством сил нападающей стороны и жертвы. Важно, что целенаправленность и намеренность не требуют полной осознанности и рефлексии, мы все знаем, как люди сгоряча, в пылу ссоры, не задумываясь, могут выбирать для оскорбления самые «болевые точки» — достаточно представить себе острый конфликт между супругами. Постоянство не означает частых действий, но они должны повторяться систематически, так как вряд ли мы станем считать травлей пару случаев насмешки. А вот когда человек постоянно шутит над одним и тем же, понятно, что он намеренно бьет в одну цель. Неравенство сил не означает большого перевеса в силе, но это ключевой момент для понимания, что такое буллинг.

То есть при буллинге всегда есть выделенная жертва?

Да, если, к примеру, в классе все друг с другом дерутся или начальник на всех накричал, а отдельной выделенной жертвы нет, то агрессия есть, а буллинга нет. Когда мы начали исследовать феномен травли в школе, то увидели, что дети четко схватывают разницу между «мы подрались» и «меня побили». «Подрались» — это взаимное симметричное действие, в котором нет жертвы.

Есть ли существенная разница между травлей, буллингом и харассментом?

Ученые выделяют разные категории нежелательного поведения, вызывающего стресс у жертвы. Но эмпирические исследования показывают, что в обычной жизни люди не замечают большой разницы между харассментом, буллингом или явлением, которое можно описать как incivility at work (неучтивость, грубость на рабочем месте). И тем более нет таких различий на уровне организации: если общий психологический климат позволяет унижать подчиненных, то, скорее всего, в этой компании и начальники будут приставать к женщинам, добиваясь от них интимных отношений. Так же и в школе: если учителя кричат на детей и унижают их при всем классе, то дети будут травить друг друга и драться.

Каковы причины травли в коллективе?

Одна из причин — социальная: борьба за власть, статус и ресурсы. Травля — инструмент этой борьбы. Вторая — психологическая, в частности реакция на дистресс. Есть такое выражение: меня сечет мать, а я секу палку. У животных хорошо изучена смещенная реакция на агрессию: раздосадованные звери или птицы, которые не в состоянии ответить преследователю, будут реагировать деструктивно, разрушая что-то или нападая на более слабых. Люди — те же животные, у которых есть такое же желание выместить стресс на ком-либо. Правда, отличие человека в том, что его сдерживают культурные нормы, но сама основа в человеческой природе заложена.

Третья причина — обучение агрессивному поведению. Дети изначально обучаются не только речи, но и сценариям поведения. Известный психолог Альберт Бандура показал, что люди учатся вести себя через наблюдение и повторение. Если мы видим, что настоящий герой в жизни или в кино достигает успеха за счет того, что ведет себя напористо или даже воинственно, мы будем считать, что такие формы поведения ведут к успеху. Если ребенок наблюдает агрессивное проявление чувств родителей в семье (скажем, они бурно выясняют отношения друг с другом и с ним самим), он также будет склонен к подобному поведению. А если агрессия поощряется, то это формирует представление о том, что агрессивное поведение — вариант нормы. Это не значит, что люди, насмотревшиеся боевиков, всегда будут агрессивно себя вести, так как многие все же умеют сдерживаться, но примеры не только формируют сценарий поведения, но и нормы, разрешающие агрессию.

И, наконец, четвертая причина — поощрение агрессии в поведении. Известно, что агрессивное поведение в умеренной форме делает человека более популярным и успешным. Эту закономерность легко объяснить от противного: очень стеснительный человек, боящийся высказать свое мнение, скорее, будет пользоваться меньшим успехом в коллективах. Дети это быстро улавливают, но часто не замечают, как пересекают тонкую грань между популярностью и неприятием: их начинают бояться, а они думают, что их продолжают любить.

Можно ли выделить основные инструменты буллинга?

В раннем детстве есть две основные формы: неприкрытая физическая агрессия и отказ от общения. У детей, в отличие от взрослых, слабое торможение (взрослые уже натренированы и могут сдержаться, чтобы не подраться). Это слабое торможение и оказывается той естественной основой, на которой формируется школьный буллинг.

Когда дети в какой-то момент обнаруживают, что агрессия им выгодна, она становится инструментальной. Постепенно в ходе развития у детей физическая неприкрытая агрессия сменяется словесной и непрямой или косвенной (когда, например, человека просто не замечают). В школе мы уже различаем физическую и вербальную агрессию (издевки, обзывания), а также кибербуллинг (рассылка провокационных фото, секретные чаты и проч.). В младших классах больше прямой, физической агрессии, в старших — косвенной. Кибербуллинг обычно чаще встречается в средней школе, а в младшей — детям проще подраться. В выпускных классах таких глупостей, как тайная фотография, сделанная в туалете и затем отправленная в соцсети, как правило, уже не бывает.

Какие формы агрессии люди используют на работе?

Можно кратко перечислить основные инструменты офисного буллинга, причем какие-то будут свойственны начальникам, а какие-то встречаться только между коллегами. Прежде всего, это необоснованные обвинения, постоянная и жесткая критика, принижающие отзывы. Представьте себе, что на совещаниях кто-то из коллег или начальников регулярно говорит вам: «Ну что вы всякие глупости несете, лучше помолчите». Также это невербальные техники — например, пугающее поведение и угрожающие взгляды (начальник всем улыбается, а на вас смотрит пристально и злобно). Кроме того, это придумывание правил на ходу для конкретного человека и вообще любые произвольные награды и несправедливые наказания. Сюда можно добавить изоляцию человека, когда его не замечают ни как личность, ни как профессионала. И, конечно, сплетни и слухи с негативным содержанием и использованием конфиденциальной информации. Одна из форм буллинга — намеренное повышение нагрузки, заведомо приводящее к неудачам, а потом к обвинениям: начальник взваливает на кого-то больше работы, чем на остальных, не поощряет за достижения, а только требует отчета, критикует и дает новые задания.

Офисный буллинг самый изощренный: люди не могут просто подраться, а психологический стресс при отсутствии физической нагрузки может быть очень сильным.

Различаются ли показатели буллинга в нашей стране и в мире?

Если говорить о школах, то показатели буллинга в России не выше и не ниже средних европейских. Тут допустимо опираться на проверенные данные, полученные в ходе научных исследований, в том числе в моей лаборатории. А вот серьезных эмпирических исследований буллинга в отечественных компаниях пока не проводилось, поэтому я могу делать только косвенные выводы, принимая во внимание особенности традиционной корпоративной культуры и жизни в стране в целом.

Нужно учитывать три особенности нашей действительности. Во-первых, многие сограждане живут в бедности, испытывают постоянный стресс и не знают, что их ждет в будущем. Напряженная жизнь приводит к агрессии. Во-вторых, у нас непростой климат. Мой норвежский коллега изучил влияние климата и длины зимней ночи на уровень буллинга на работе и сопоставил результаты с данными других стран. В итоге он сделал вывод: чем мягче климат, тем менее агрессивны люди. Крайние северные районы Норвегии и Швеции отличаются более высокими показателями буллинга, чем южные районы этих стран. В регионах с очень холодным или очень жарким климатом буллинга больше. В России климат местами суров и непосредственно воздействует на эмоциональное состояние людей.

Третья особенность связана с взаимоотношениями людей на работе. Голландский ученый Герт Хофстеде в своих трудах по менеджменту и организационной культуре писал о таком показателе, как дистанция власти (это признаваемая или допустимая степень неравенства между людьми с точки зрения влияния на принимаемые решения). В нашей стране дистанция между начальником и подчиненным — одна из самых больших в мире, наряду, например, с Белоруссией и Малайзией. В то время как в других странах, таких как Германия, Канада, Мексика и даже Иран, этот показатель в разы ниже. Как это сказывается на уровне буллинга? Науке известно, что в странах, где очень большая дистанция, начальники, как правило, буллят своих работников. Достаточно вспомнить, что российские руководители зачастую тыкают подчиненным и обращаются к ним по имени, а подчиненные к начальникам обращаются в основном на «вы» и по имени и отчеству. Соответственно, именно начальники в России нередко агрессивны и токсичны, и сотрудники либо выслуживаются перед ними, либо объединяются, чтобы «дружить» против руководителя. В странах же, где начальник и подчиненный на короткой ноге, боссы реже буллят работников, впрочем, это все равно не уберегает коллективы от горизонтальных офисных интриг и конфликтов.

Бывает ли врожденная склонность к буллингу?

Не существует единого гена агрессии, хотя, конечно, есть наследственные факторы, увеличивающие риски агрессивного поведения. Другими словами, есть множество генов, которые через сложные нейробиологические механизмы влияют на поведение человека. Воздействие каждого такого гена минимально, но их сочетание в редких случаях может приводить к тяжелым состояниям агрессивной психопатии, которые лечатся только клинически. То есть люди могут иметь врожденные особенности, с которыми сложно справиться простыми методами воспитания, но это встречается очень редко.

Но даже если у человека есть наследственные характерологические особенности, их реализация зависит от условий среды. Есть пример, когда близнецы были разделены в раннем детстве и воспитывались в разных семьях. Когда они выросли, один стал преступником, другой — успешным бизнесменом. Ученые, изучавшие их, поняли, что у обоих в сильном характере, можно сказать, заложено неподчинение авторитетам. Но в каждом случае наследственность реализовалась через влияние среды: тот, кто вырос в благополучной семье, попытался работать служащим в компании, но после всех конфликтов стал самостоятельным предпринимателем, а тот, кто рос в менее благополучной среде, после всех конфликтов с законом стал опытным преступником.

Известно также, что предрасположенность к слабому самоконтролю приводит человека к агрессии, а если он ощущает, что от агрессивного поведения есть какая-то выгода, то продолжает вести себя так же. Но самоконтролю и саморегуляции можно обучаться, и на пути к успеху человек, который умеет себя контролировать, выигрывает по сравнению со многими другими, даже более одаренными.

Поскольку нет одного гена агрессии или одного фактора, который бы ее спровоцировал, нет и теста, который позволил бы определить в раннем детстве, что тот или иной ребенок склонен к формированию устойчивого агрессивного поведения.

Усиливается ли травля в детских коллективах, если уровень агрессии в обществе возрастает?

Безусловно, дети впитывают и воспроизводят агрессию взрослых. Результаты исследований, проведенных в поселках, в которых есть всего одна школа, демонстрируют прямую связь между разными показателями агрессии: травли в классах и общей враждебности детей, агрессии со стороны родителей дома и агрессивного поведения учителей на работе. Это порочный круг взаимного влияния, своего рода спираль агрессии, которая может охватывать целые сообщества. Начинается все с дистресса: трудная жизнь, с которой семьи не умеют справляться эмоционально; злые родители, орущие на детей; дети, которые не слушаются взрослых. Когда учителя вызывают родителей в школу, становится только хуже: родители ругаются с ними, наказывают без разбирательства детей, те становятся еще непослушнее, а взрослые — еще более сердитыми. Тяжелая обстановка вызывает каскадную реакцию распространения агрессии.

Похожая ситуация сложилась в России в 1990-е, когда безработица и постоянный стресс провоцировали всплеск насилия, многие вопросы решались силовыми методами и дети усваивали агрессивные модели поведения взрослых.

Как вырваться из этого порочного круга?

Есть общепринятая экологическая модель психолога Ури Бронфенбреннера, созданная под влиянием идей Льва Выготского о развитии ребенка в обществе. Ее суть в следующем. Вообразите многослойный шар, в центре которого находится ребенок: общество в целом — это наружный слой, затем лежит микрорайон или поселок — сообщество соседей, в котором ребенок живет с родителями, дальше школа и семья, которая является непосредственной средой развития ребенка. С возрастом все немного меняется и усложняется — скажем, появляется среда сверстников, которая может становиться важнее родительской.

Из этой модели следует, что разные аспекты жизни большого общества действуют на ребенка не прямо, а через слои соседства, школы и, главное, семьи. Известно, что уровень агрессии возрастает у детей, попавших в зоны вооруженных конфликтов и военных действий, где все элементы, о которых я говорил раньше, соединяются друг с другом: дистресс, сценарии агрессивного поведения и нормализация агрессии. Такие исследования проводились в Израиле и Палестине, в Северной Ирландии, в Азии и других регионах. Конечно, чем дольше идет вооруженный конфликт, тем сильнее негативные эффекты. Но это воздействие сглаживается поддержкой родных: чем сплоченнее семья, тем меньше разрушающий эффект большого окружения. С помощью тонкого статистического анализа было показано, что военная агрессия не влияет прямо на усиление буллинга в детской среде, который передается ребенку только через ухудшение отношений в семье — заряд агрессии дети получают именно там.

Из этого следует простой и важный вывод: мы можем исправить жизнь наших детей, если дадим им поддержку, любовь и безопасную среду развития в семье, даже если вокруг все плохо. Да, военные и общественные конфликты, общий стресс, безработица, падение благосостояния, боязнь за завтрашний день вызывают агрессию и у взрослых, и у детей, но мы можем этому противостоять.

А раскол в обществе может провоцировать буллинг в детской среде?

Для начала нужно определиться, о каком расколе идет речь. Если это гражданская война или конфликт с террором и погромами, то да, конечно. Но идеологические расколы, как, скажем, в США (за и против Трампа) или Великобритании (за и против выхода из Евросоюза), вряд ли сильно влияют на рост агрессии в детской среде.

Главное — это политика государства в отношении школы. Нам нужно научиться цивилизованно жить в обществе, так, чтобы вспыхнувшие идеологические конфликты не проникали в школы и семьи. Школа должна быть безопасным местом, в котором не место даже символам конфликтов, приводящих к расколу. У России в этом плане плохой опыт, так как государство часто использует школы, чтобы проводить какую-то одну точку зрения, которая может вызывать раскол в обществе.

Государство может проводить последовательную политику по недопущению раскола. Поясню на примере Франции, где, начиная с революции конца XVIII века, шла борьба между обществом, государством и католической церковью. Сейчас во Франции законодательно запрещено использовать в школах любые религиозные символы, например женские головные уборы для мусульман, распятие для христиан. Это происходит не потому, что государство борется с исламом или католической религией, а потому, что оно стремится убрать идеологический конфликт между религиозным и секулярным населением, сделав образовательные учреждения нейтральными.

По логике Бронфенбреннера, государство должно способствовать тому, чтобы школа оставалась нейтральным пространством с цивилизованными формами взаимоотношений, независимо от идеологических конфликтов в обществе, а родители — чтобы таким нейтральным пространством оставалась семья.

Будет ли человек, которого травили в детстве, отыгрываться на других во взрослом возрасте?

Конечно. Если ребенка бьют родители, если его травят одноклассники, он будет драться в школе, а потом выяснять отношения с подчиненными или более уязвимыми коллегами. Человек так устроен: он не может все время убеждаться, что он слабак, и будет искать того, кто слабее. Так воспроизводится силовая система отношений. И основная задача программ борьбы с буллингом в школах — это разрушение привычной схемы, когда прав тот, кто сильнее.

Всегда ли люди понимают, что стали жертвами буллинга?

Если в школе высок уровень агрессии в целом: все дерутся, толкают друг друга, обзываются, и при этом есть дети, которых обижают чаще всего, внешнему наблюдателю будет понятно, что они и есть жертвы буллинга. Но при этом сами дети могут не чувствовать себя обиженными. Мы обнаружили, что в таких ситуациях у них нет симптомов тревожности или депрессии. Если в школе уровень агрессии не высок, но кого-то из детей буллят, то, хотя оскорблений и пинков на его долю выпадет меньше, чем досталось бы в учреждении с более агрессивной средой, он будет чувствовать себя жертвой и сильно переживать.

Субъективное чувство «жертвы» существенно влияет на последствия буллинга. Более того, иногда именно вмешательство и усилия по борьбе с буллингом приводят к тому, что жертвам становится хуже. Это открыли европейские коллеги, которые оценивали эффекты программ по борьбе с буллингом — переживания жертвы заметно усиливаются после того, как в школе начинают объяснять, что такое буллинг.

То же самое обнаруживалось в ходе программ по борьбе с буллингом на рабочем месте — люди, ставшие жертвами травли, в начале программ начинают переживать больше. В результате кажется, что от обучающих семинаров нет толка, и лишь постепенно обстановка в учреждении улучшается.

Как действовать тем, кто столкнулся с травлей?

Для начала сделать две вещи: во-первых, психологически дистанцироваться от происходящего. Подумать: «Эта проблема не моя, а других людей. Почему я должен нервничать по этому поводу?» Во-вторых, настроить себя на более уверенную позицию в жизни. Тут помогут любые способы аутотренинга. И только после этого стоит принимать конкретные меры: отвечать агрессору, подходить к начальству. Ребенок в школе может обратиться за поддержкой к взрослым, которым доверяет, а взрослый на работе — к коллегам, они дадут совет и помогут в переговорах с руководством.

Важно сказать, что уверенное поведение — лучшая защита от травли. Известно, что жертвами детского буллинга часто становятся агрессивные, но слабые дети. Ребенок пытается самоутвердиться, но у него не получается, он втягивается в конфликт, обнаруживается дисбаланс сил — оказывается, что его противники сильнее — и начинается травля. А вот ребенок, который не вмешивается в споры, не реагирует на насмешки и ведет себя уверенно, реже становится жертвой буллинга, чем нервные дети. Агрессоры попробовали на нем свои действия, но удовольствия не получили: он не реагирует. Человек может тренироваться демонстрировать уверенность в себе до тех пор, пока это не станет его второй натурой.

Однако если эти простые средства не помогают, нужно обратиться к психологу. Нередко достаточно нескольких встреч, чтобы жертва буллинга перестала чувствовать себя таковой и поняла, как вести себя в коллективе.

Что делать руководителю, если он заметил проявления буллинга в компании?

В самом начале конфликта стоит просто поговорить с людьми: надо понять, в чем проблема, за что они борются. И только потом — разбираться в том, кто виноват. Если конфликт жесткий и окружающие понимают, что есть агрессор и жертва, нужно привлечь медиатора — человека, который знает, как урегулировать споры такого рода. Это может быть HR-специалист или психолог. Если и это не помогает, руководителю следует применить силовые действия — убрать агрессора.

Какие факторы могут прямо или косвенно влиять на предотвращение буллинга в коллективе?

Важно помнить, что буллинг — это поведение, которое нарушает устойчивые правовые нормы отношений. Правовая основа борьбы с буллингом — главное, что должно быть в организации. Не в смысле уголовного кодекса, а в смысле четко сформулированных норм. В компании должна работать ясная административная политика, и лучше всего, если она будет сформулирована письменно. Люди должны знать, что травля в компании под запретом, что есть система борьбы с буллингом, которая включает в себя службу медиации, образовательные семинары и четкий инструктаж, как бороться с издевательствами в случае их возникновения, а также понятная и справедливая система правил, наград и наказаний. Если правила произвольные, то это создает среду, в которой легко возникает оправдание агрессии. Мы изучали, как восприятие детьми школьной жизни и справедливости влияет на агрессию. Исследования показали, что если дети понимают, что у учителя есть любимчики и жертвы, то проявлений буллинга и общей агрессии среди школьников больше. Так же в организациях: часто несправедливость, беспорядок, а вслед за ними и буллинг исходят от начальства. У нас нет масштабных исследований, которые позволили бы это доказать, но можно предположить, что если руководители поддерживают интриги в коллективе, то отчасти от того, что они способствуют укреплению их власти. Этого в компаниях надо решительно избегать.