Госдума создает парламентскую комиссию по расследованию преступлений в отношении детей со стороны киевского режима. Инициатор предложения — вице-спикер Госдумы Анна Кузнецова назначена сопредседателем комиссии. Она рассказала «РГ» о том, почему о преступлениях против детства нельзя молчать.
Анна Кузнецова: Держишь на руках раненого малыша, и чувства не передать словами. / Константин Завражин
Анна Юрьевна, Следственным комитетом возбуждено более двух тысяч уголовных дел. Расследуются ужасающие обстоятельства недетского детства — торговля несовершеннолетними детьми, жестокое отношение, сексуальное насилие, тяжелые ранения, убийства. На какие преступления вы считаете нужным обратить особое внимание?
Анна Кузнецова: Мы будем говорить о преступлениях самих вопиющих, простор для страшных фантазий преступников киевского режима был не ограничен. Мы начнем с преступлений против жизни и здоровья детей — убийства, насилие. Кровь стынет от того, что творилось. В одной из школ Лисичанска изверги из добровольческого отряда «Торнадо» обустроили «пыточную». Детей истязали, насиловали, все это снимали на видео. В городе с мирным названием Счастье при участии директора одного из лицеев, нелюди организовали подвоз несовершеннолетних девушек-сирот батальону «Айдар» для издевательств и удовлетворения сексуальных потребностей. Мы будем говорить об искалеченных детях, которым сейчас мы стараемся организовать реабилитацию.
К сожалению, дети продолжают страдать от киевского режима и сейчас. Когда ВСУ стреляет по детским садам, школам, пляжам, детским площадкам — нарушается их базовое право на жизнь. Я встречалась в больнице с ребятишками, которые были ранены на детских площадках. Когда ты держишь на руках раненого осколками грудного малыша, которого прикрывала мама — чувства не передать никакими словами. Она погибла, ребенок остался жив. Я была в больнице после обстрела. Этого ребеночка качала родственница, никто в себя прийти не мог от случившегося.
Еще один вид преступлений, о котором мы будем говорить — нарушение базовых прав детей на образование, на охрану здоровья. Есть случаи, когда преступники блокировали дорогу машине скорой помощи. Девочка в одном из сел, не дождавшись медиков, которым заблокировали въезд, погибла. Что касается образования, то известны примеры, когда детям в школах навязывались знания, связанные с террористической подготовкой. Через методические пособия, учебники, детские организации. У меня в кабинете, на импровизированной выставке, лежат футболочки с надписью «Азов» (организация запрещена в РФ — прим. ред.), чтобы наглядно показать — это точно не для взрослых мужчин. Это детские шортики и футболки. Детей готовили в «азовцев». Это тоже нарушение прав детей. Мы говорили об этом, когда были на неподконтрольных территориях в Сирии. И говорили с ужасом. Там детей до 14 лет забирали террористы, вербуя их в батальоны боевиков ИГИЛ. Сейчас мы видим, что целое государство занимается этой политикой в отношении собственных детей. И третий вид преступлений — незаконный вывоз детей, воспитанников детских домов, за границу. Сейчас много говорится о том, что детские дома вывозились в неизвестном направлении, есть свидетельства о пропаже детей, но конкретных решений по этим делам пока нет. Будем выяснять. И, конечно, мы будем говорить о преступлениях, которые совершаются в Белгородской, Брянской, Курской областях.
В одной из школ Лисичанска изверги из добровольческого отряда «Торнадо» обустроили «пыточную». Детей истязали, насиловали, все это снимали на видео
Как вы узнаете о факте преступлений?
Анна Кузнецова: К нам поступают обращения от правозащитных организаций. На территории Донбасса работают специальные комиссии, которые фиксируют доказательства преступлений военно-политического руководства Украины против мирного населения, я встречалась с членами этих комиссий. Нам уже переданы часть материалов, доказывающие совершение ВСУ и киевским режимом в целом умышленных преступлений против личности, а также военных преступлений. Так, в Луганской Народной Республике на данный момент установлена смерть 56 детей, самому младшему из них было всего 27 дней. В ДНР вследствие военной агрессии Украины погиб 171 ребенок, 583 получили ранения различной степени тяжести. Зафиксированы факты гибели и ранения детей в Запорожской и Херсонской областях. Ранены дети в Белгородской, Брянской, Курской областях. Преступления и нарушения прав детей продолжаются.
Многие уголовные дела датируются 2014-ым годом. Почему мы говорим об этом только сейчас?
Анна Кузнецова: На самом деле еще в 2014 году созданные специальные комиссии на территории Донбасса не молчали. Две тысячи сообщений ушло в ЕСПЧ от ЛНР, в Международный уголовный суд — более 1500. За девять лет были направлены обращения в Совет Безопасности ООН, Комиссию по правам человека ООН, Европейский Суд по правам человек, Международный уголовный суд, МККК, ОБСЕ. Представители Донбасса пытались добиться ответа от международных организаций, но их никто не слышал. Мы встречались с представителями Донбасса, в их распоряжении есть полностью готовые описанные факты преступлений, некоторые из них обнародованы в международных СМИ. Но не было не только ответной реакции и хотя бы правовой оценки этих преступлений, ответом стало то, что преступником назвали Россию. Что еще раз подтверждает беспомощность и беззубость международных организаций.
Просмотр PDF «Расстрелянное детство Донбасса»
Чем будет заниматься парламентская комиссия?
Анна Кузнецова: Мы не подменяем деятельность СК РФ. Оценка происходящего, установка фактов нарушений прав и свобод детей, выявление причин и условий их возникновения будет осуществляться в соответствии с Федеральным законом «О парламентском расследовании Федерального Собрания Российской Федерации». Задача расследования — сформировать доказательную базу, предать все материалы гласности, направить их в национальные парламенты других стран. Одним из направлений нашей работы станут дискуссии с коллегами из других государств, и тут уже нас никто не остановит.
Результатами нашего расследования станут не только описания конкретных преступлений, но и правовые решения
Также мы сможем предлагать изменения в закон, чтобы мы больше никогда не столкнулись с такой вопиющей фальсификацией и глухотой. Преступления должны сразу получать правильную оценку. Мы увидели, что нельзя ее отдавать на откуп международным организациям, потому что это бездейственно. Значит нужно найти другие меры, которые позволят давать справедливую оценку подобным явлениям. Сейчас, когда все больше людей убеждается в том, кто является настоящим виновником преступлений, мы надеемся, что нас поддержат другие государства. Свидетели преступлений против детей выступали, но, к сожалению, их голос тоже не слышан, эти факты не дошли, например, до профильных структур ООН. В свое время мы работали с этими отделами, когда речь шла о сирийских детях, но сейчас, к сожалению, мы не видим должной реакции. Надеемся, что нас услышат, когда мы выйдем на широкомасштабное обсуждение.
Есть ли у парламентской комиссии инструменты влияния на международное сообщество?
Анна Кузнецова: У нашей страны, как бы этого кому не хотелось и не нравилось, очень много партнеров. Даже предварительные дискуссии на эту тему с коллегами из наших дружественных государств вызвали большой интерес. Более того, они говорят о том, что расследование необходимо и они готовы поддерживать, для того, чтобы защитить от подобного другие государства. От действий иностранных государств, которые, по сути, привели к перевороту на Украине. Существующий там террористический режим — результат этого иностранного влияния. В такой обстановке ни одно государство не чувствует себя в безопасности и особенно беспокоится о своих детях. Результатами нашего расследования станут не только описания конкретных преступлений, но и правовые решения. Мы уже наметили целый спектр таких решений по укреплению защиты от разного рода влияний и, конечно, наметили решения в отношении защиты детей, которые стали жертвами украинской агрессии.
В книге «Расстрелянное детство Донбасса» приведены страшные истории 35 погибших детей из ЛНР. Фото: Тагир Раджавов/РГ
Справка «РГ»
По официальным данным, в результате вооруженного конфликта на новых территориях России погибли более 5 тысяч гражданских лиц, в том числе свыше 130 детей. Ранения получили не менее 9,5 тысячи мирных жителей, из них более 400 — дети и подростки. Потерпевшими от артобстрелов вооруженных формирований киевского режима признаны более 126 тысяч человек, в том числе свыше 24 тысяч несовершеннолетних.
Как это было
О том, как на Украине пропадали детские дома, корреспонденту «РГ» рассказала директор Луганского детского дома Виктория Мочалова. По ее словам, 5 июня 2014 года сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, которые находились в Луганской области, были вывезены в Одессу и распределены по оздоровительным учреждениям. Слово «эвакуация» нигде не звучало, речь шла только об оздоровлении детей.
— Наш детский дом отдыхал в Сергеевке, в детском оздоровительном лагере, — вспоминает Виктория Александровна. — Мы были там почти три месяца. К августу стало понятно, что возвращаться небезопасно. И детей распределили в школы-интернаты и детские дома. Мои дети были определены в Белгород-Днестровский детский дом.
Туда и отправились 28 воспитанников, педагоги и директор. Тогда они надеялись, что поступит команда собираться домой. Но команды так и не поступило. Директор и педагоги вынуждены были уехать, оставив там детей — приказа на то, чтобы вернуть их обратно не было, но было распоряжение о том, что дети остаются. С тех пор никакой официальной информации о дальнейшей судьбе детей не было. Директор делала запросы, писала письма.
— Мы написали в Северодонецк, руководству, которое нас отправляло, — рассказывает директор. — Нам ответили, что детей возвращать нецелесообразно в связи с опасной ситуацией, дети будут возвращены, как только обстановка нормализуется. Никаких документов, кроме свидетельств о рождении, мы с детьми не передавали. Официально с нами больше никто не связывался, но я знаю, что многие дети были определены в семьи американских граждан. Я сама искала детей по соцсетям, некоторые ребята выходили на связь. Как-то мне написала одна моя девочка: «Верните нам наши документы, больше нам ничего от вас не надо». Я прекрасно понимаю, что эта девочка такого написать не могла, это писал взрослый человек. Некоторые дети — не мои, из других детдомов — когда им исполнялось 18 лет, возвращались, заявляли о себе. Но официально организованного возврата детей не было. Мы этот вопрос поднимали на всех площадках. И наш МИД, и наш уполномоченный пытались выяснить, что с детьми, но ответов так и не получили.
