Книга Дэвида Басса

Издательство «Эксмо» представляет книгу Дэвида Басса «Каждый способен на убийство. Теория убийств, которая стала классикой» (перевод А. А. Чечиной).

Интуитивно нам кажется, что убийцы — это скрытные, подозрительные люди, асоциальность которых можно увидеть за версту. Однако на самом деле большинство убийц — те, кто до момента преступления всем казался совершенно нормальным.

Эволюционный психолог Дэвид М. Басс провел шокирующее исследование: на протяжении 7 лет его команда проинтервьюировала 5000 абсолютно обыкновенных законопослушных людей из разных стран и культур. Они проанализировали более 400 000 уже совершенных убийств и сделали вывод: каждый человек способен пересечь черту. В этой книге люди делятся своими фантазиями об убийствах, которые заставят по-новому взглянуть на наших соседей и друзей. Дэвид М. Басс поделился реальными историями, в которые трудно поверить, и описал дело, в котором присяжные отказались призвать убийцу к ответственности.

Предлагаем прочитать один из разделов книги.

Статус и честь

Отказ отомстить за оскорбление чести равносилен признанию в отсутствии мужественности.
Гийе¹

Мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в-третьих, жажду славы. Первая причина заставляет людей нападать друг на друга в целях наживы, вторая — в целях собственной безопасности, а третья — из соображений чести. Люди, движимые первой причиной, используют насилие, чтобы сделаться хозяевами других людей, их жен, детей и скота; люди, движимые второй причиной, имеют цель — самозащиту; третья же категория прибегает к насилию из-за пустяков вроде слова, улыбки, из-за несогласия во мнении и других проявлений неуважения, непосредственно ли по их адресу или по адресу их родни, друзей, народа, сословия или имени.
Томас Гоббс «Левиафан»²

Остин, штат Техас, где я живу и работаю, пользуется репутацией спокойного и веселого города. Надписи на бамперах и футболках гласят: «Сохраним Остин странным». Это толерантный город, где стареющие хиппи открыто курят дурь и щеголяют седеющими хвостами. Уровень преступности относительно низкий, а уровень доходов и качество жизни высоки по сравнению с большинством городов такого размера. Но и в Остине есть убийцы.

Трагедия произошла в ночь на пятницу, 6 октября 2000 года, в клубе Voodoo Room в центре города. Майк Эдельман и его друзья пили пиво. Неожиданно Майк протянул руку и игриво коснулся ягодиц Кимберли Хейли. Девушке это не понравилось. Она немедленно позвонила бойфренду, Кристоферу Маршу, и рассказала об инциденте. Тот примчался в клуб и потребовал от Эдельмана публичных извинений. Парень только посмеялся над ним, тем самым поставив Марша в крайне неловкое положение перед подругой и знакомыми. Казалось, на этом конфликт исчерпан. Кристофер Марш и Кимберли Хейли ушли, а Майк Эдельман остался отдыхать в клубе. Около 02:30 ночи он отправился домой.

Эдельман ехал по улице, не зная, что униженный Кристофер Марш следует за ним по пятам. Марш держался на почтительном расстоянии и внутри кипел от гнева. На заднем сиденье лежала металлическая бейсбольная бита. Пока Эдельман парковался перед домом, Марш забежал вперед и спрятался за мусорным контейнером.

Дождавшись, когда Эдельман будет проходить мимо, Марш выскочил из укрытия и ударил его битой по голове. У жертвы не было ни единого шанса. Бита обрушилась на его голову девять или десять раз. По словам одного из свидетелей, Марш продолжал наносить удары даже после того, как Эдельман упал. В ярости Марш разбил окно его грузовика и скрылся. Эдельман так и не пришел в сознание. Он умер в больнице пять дней спустя. Его череп был раздроблен, а мозг мертв.

Когда его поймали, Марш признался в преступлении, но настаивал, что добивался одного — чтобы Эдельман публично извинился за прикосновение к его девушке. Обстоятельства, при которых Кристофер Марш убил Майка Эдельмана, далеко не уникальны. Мы все слышали о вспышках ярости, которые приводят к неконтролируемому насилию. Публичное оскорбление статуса мужчины — в данном случае усугубленное дополнительным унижением перед компанией друзей — рискованное дело. Чтобы понять, почему мужчина будет убивать из-за такого, казалось бы, пустяка, как публичное унижение, мы должны исследовать глубинную психологию статуса, репутации и мужской чести.

Эволюционная логика конкуренции за статус

Как мы уже убедились, мужчины низкого статуса чаще проигрывают в игре под названием «половой отбор». Другие мужчины безнаказанно издеваются над ними, отбирают их метафорические деньги на обед и переманивают партнерш. Замысловатые связи между статусом и половой конкуренцией проявились и в нашем исследовании гомицидальных фантазий и страхов. Ниже приведены откровения мужчины, который чувствовал, что его жизнь в опасности, но тем не менее отказался отступить:

Респондент № 116: мужчина. [Вопрос: Кто, на ваш взгляд, мог бы попытаться вас убить?] Ну, однажды я гулял по торговому центру с подругой. Навстречу шел огромный черный парень с друзьями. Поблизости никого не было, так что места было предостаточно. Моя подруга держалась ближе к стене, а я — ближе к центру прохода. Тот парень тоже шел посередине, а с ним — еще 4 или 5 здоровенных черных громил. И вот идем мы курсом на столкновение, но слева от них достаточно места, так что, думаю я, мы не столкнемся. Я продолжаю идти, они приближаются. Я был мачо-идиотом и не мог посторониться, потому что шел с девушкой. Проходя мимо, я задел этого парня плечом. Должен подчеркнуть, это была не совсем моя вина; у парня было достаточно места, чтобы разминуться, он просто решил этого не делать.

Он повернулся и сказал какую-то грубость. Ситуация обострилась… Ну, например, он сказал: «Я убью тебя, ублюдок». На самом деле, сначала он просто сказал: «Осторожно, китаеза» — или что-то в этом роде. Поскольку в ответ я сказал что-то весьма нелестное, его приятели разозлились и стали подначивать вожака. Я поставил его в неловкое положение перед друзьями, так что он не мог просто пройти мимо. Он прорычал: «Что ты только что сказал, чертов узкоглазый?» А потом добавил: «Я убью тебя, ублюдок». Между двумя репликами было много чего, но в основном только позерство и ругательства. Ах да, и я не китаец… Я думал, он достанет пистолет или нож и застрелит или зарежет меня. [Вопрос: Как вам удалось избежать смерти?] Как только он полез в карман, к нам подбежал охранник, и всё обошлось. [Вопрос: Что могло заставить его переступить грань и совершить настоящее убийство?] Ну, почти всё что угодно. Насколько я знаю, он и так был на грани.

Несмотря на утопические представления об эгалитарных³ ценностях, все человеческие общества подчинены строгим, а иногда и досадным правилам, касающимся статуса. Во всех обществах, когда-либо возникавших на протяжении эволюции, существовали статусные иерархии. Для мужчин одним из величайших преимуществ статуса была чрезвычайная привлекательность для женщин. Крах коммун, популярных в эпоху мира и любви 1960–1970-х годов и основанных на идеале равенства, во многом обусловлен несоблюдением именно этого базового закона. Хотя эксплицитные ценности подчеркивали свободную любовь для всех, мужчины-лидеры, как правило, монополизировали слишком много женщин. Влечение было взаимным: женщины предпочитали заниматься сексом именно с лидерами. Те, кто остался «за бортом», негодовали, а между дамами, конкурирующими за внимание одного и того же мужчины, возникло интенсивное соперничество. Люди начали копить личную собственность, грубо попирая идеалы, которые сами же исповедовали, включая правило «всё делить поровну». Утопические представления об истинном равенстве, свободной любви и отсутствии иерархий рухнули под тяжестью человеческой природы⁴.

Как мы видели в главе 2, статус важнее для мужчин — хотя стремление к нему, несомненно, является мощной движущей силой и в жизни представительниц женского пола. В нашем эволюционном прошлом высокий статус давал огромные преимущества: пищу, плодородные земли, активную социальную поддержку. Помимо всех этих благ, мужчины получали дополнительный бонус — больше любовниц. (Как уже отмечалось ранее, в выборе партнерш статус женщины исторически не играл большой роли.)

Преимущества, обеспечивавшие высокий статус, сохранялись поколение за поколением на протяжении тысячелетий, создавая эволюционное давление, которое благоприятствовало развитию у мужчин мощного стремления к статусу, а также способности замечать малейшие угрозы положению. Отбор благоволит мужчинам, которые рвутся вперед, ищут наилучшие способы достижения данной цели — например, уделяют преимущественное внимание тем, кто находится наверху, — и тщательно следят за теми, кто угрожает занять их место.

Иерархическая система: устранение конкурентов

Подниматься по социальной лестнице трудно. Препятствия возникают на каждом шагу. Во-первых, те, кто находится наверху, вовсе не намерены уступать место другим. Во-вторых, количество мест на лестнице ограниченно, что порождает интенсивное соперничество внутри каждой возрастной группы. В-третьих, нас постоянно теснят молодые, которые поднимаются снизу. Учитывая неразрывную связь между статусом и доступом к ресурсам, необходимым для размножения, было бы странно, если бы в ходе эволюции люди не выработали различные стратегии преодоления многочисленных препятствий на пути к вершине социальной иерархии.

Одна из самых популярных тактик — вербальное унижение соперника. Гарвардский психолог Стивен Пинкер отмечает, что подобная тактика распространена среди профессоров, чей статус напрямую зависит от субъективной ценности их идей. Со стороны может показаться, будто ценность теорий определяется их собственными достоинствами: одни убедительны, другие нет; одни подтверждаются фактами, другие противоречат наблюдаемым явлениям. На самом деле способ, которым ученые оценивают вклад друг друга, гораздо сложнее. Пинкер пишет: «Теоретически убедительными, как мы говорим, являются сами идеи, однако их сторонники зачастую не прочь помочь идеям с помощью тактик словесного доминирования, среди которых запугивание («Очевидно, что…»), угроза («Было бы ненаучным …»), обращение к авторитету («Как показал Поппер, …»), оскорбление («Данной работе недостает точности, чтобы…») и принижение («В настоящее время очень немногие всерьез считают, что…»)⁵. Кроме того, в арсенале академиков есть «каверзный вопрос, колкий ответ, резкий выпад, обличительная речь, полное негодования опровержение…»⁶. Как свидетельствуют эти случаи, язвительные комментарии стали мощным оружием в борьбе за статус.

На другом конце тактического континуума находится убийство. Даже в академическом мире — этой башне из слоновой кости, якобы недосягаемой для страстей «реальной» жизни — его не только рассматривали, но и совершали как действенный способ устранения препятствий — тех, кто мешал либо сохранить положение в иерархии, либо возвыситься. Оно, безусловно, является наименее популярным решением, но, как показывают следующие случаи, даже в башне из слоновой кости опасность погибнуть насильственной смертью достаточно велика.

В 1978 году аспирант Теодор Стрелески подкрался сзади к своему преподавателю математики, д-ру Карелу Делеу, и ударил его по голове маленькой кувалдой. Двенадцать часов спустя он решил, что жизнь в бегах — не лучший вариант, и сдался полиции. Мотив? Стрелески утверждал, что профессор необоснованно задерживал его исследования. На суде он заявил, что убийство было «логически и морально оправданным»⁷. Стрелески был осужден за убийство второй степени и отсидел семь лет в тюрьме.

Весной 1991 года чаша терпения Ган Лу, 27-летнего аспиранта физического факультета Университета Айовы, переполнилась⁸. Он надеялся, что докторская диссертация по физике плазмы будет номинирована на престижную премию и принесет первый приз в размере $1000. Профессорам не удалось выдвинуть Ган Лу на эту премию. Вместо него премию получила Линхуа Шань, коллега Лу по аспирантуре и его главная соперница. Два профессора физики, д-р Кристофер Герц и д-р Роберт Смит, проголосовали за Линхуа Шань. Их голоса оказались решающими. Лу подал жалобу заместителю вице-президента по академическим вопросам Т. Энн Клири, но женщина пришла к выводу, что жалоба не имеет никаких оснований.

Поскольку протесты остались без внимания, он взял инициативу в свои руки. В пятницу, 1 ноября, он, как обычно, явился на собрание физиков и астрономов, проходившее в конференц-зале на третьем этаже. Однако на этот раз у него на уме были отнюдь не академические беседы. Вместо бумаг и ручек он принес с собой револьвер. Подойдя к Герцу и Смиту, двум профессорам, выдвинувшим на премию его соперницу, Лу выстрелил в них в упор. Профессор Герц скончался на месте. Смит был тяжело ранен. Затем Лу направил револьвер на Линхуа Шань, получившую заветную премию, и выстрелил ей в лицо. После этого спустился на второй этаж и разыскал завкафедрой Дуайта Николсона. Покончив с ним, он вернулся в конференц-зал и выпустил еще несколько пуль в тела Смита, Герца и Шань. Для Смита второй выстрел оказался смертельным.

По-прежнему кипя от злости, Лу вышел из здания и прошел три квартала до Управления по академическим вопросам. Он спокойно спросил секретаршу, может ли он поговорить с Энн Клири, заместителем вице-президента. Лу провели в ее кабинет. После короткого диалога он выстрелил ей в лицо. На следующий день женщина скончалась в больнице.

Друзья Лу передали в полицию недатированное письмо с указанием трех главных причин его гнева — присуждение премии сопернице, отказ профессора написать ему рекомендательное письмо и отсутствие работы. Лу убивал людей, которые, по его мнению, мешали ему подняться в академической иерархии.

В современном мире убийство явно не самая успешная стратегия. Однако на протяжении большей части нашей эволюционной истории не существовало ни полиции, ни судов, ни тюрем. Наша психология формировалась в малых группах, а в этом контексте убийство было весьма эффективным способом завоевания и сохранения положения в иерархии.

О силе данных психологических механизмов свидетельствует чрезвычайная распространенность гомицидальных фантазий, вызванных угрозами статусу. Один из участников исследования думал об убийстве соперника, который дважды превзошел его в спортивных состязаниях.

Респондент № 110: мужчина, 25 лет. Я дважды проиграл ему в отборочном раунде Турнира чемпионов. Это означает, что я дважды ездил в другой город и зря потратил два дня. Я уже молчу о раундах предварительных дебатов и дискомфорте, который пришлось испытать в этих крайне неудобных и нелепых костюмах. Следует отметить, что у него уже было восемь заявок на этот турнир, а нужно только две. Он просто хотел потешить эго… На самом деле я несколько раз думал о том, чтобы его убить. Обычно эти мысли приходили в голову во время тренировки или после видеоигр с элементами жестокости. Пытаясь попасть на Турнир чемпионов, я думал и о том, чтобы размозжить ему череп книгами по искусству спора… Избиение, удушение, пчелы-убийцы, хирургический скальпель… А может, я бы просто наступил ему на голову… [Вопрос: Что могло заставить вас переступить грань и совершить настоящее убийство?] Во-первых, если бы я узнал, что он снова планирует меня вышибить, а во-вторых, если бы у меня была возможность совершить идеальное убийство.

Следующий случай представляет собой типичный пример борьбы за положение и противодействия со стороны начальства, а также проливает свет на психологическую нагрузку, которую испытывают проигравшие.

Респондент № А146: мужчина, 41 год, гражданин азиатской страны. [Вопрос: Кого вам хотелось убить?] Коллегу, моего непосредственного начальника. Он был оппортунистом и манипулятором. Из-за этого человека мне все время казалось, что я неудачник. Он насмехался надо мной в присутствии других. Мне было очень неловко и обидно. Я ненавидел его и хотел, чтобы он умер. На самом деле в профессиональном плане я был очень успешен, пока он не начал преувеличивать мелкие ошибки и недочеты. Я чувствовал себя униженным. Он придирался, отпускал злобные комментарии в мой адрес, выставлял дураком. Он лишил меня будущего и сломал карьеру. Он никогда не хвалил меня, но стоило совершить ошибку, как он постоянно напоминал о ней мне и остальным. Он говорил о повышении, но на деле был главным препятствием. [Вопрос: Каким способом вы бы его убили?] Возможно, я бы кое-что сделал с тормозами его машины, чтобы они отказали на автостраде. Поверьте, я знаю как. Еще думал заложить под капот взрывчатку. Как только он заведет двигатель, воображал я, машина взорвется. В то время я считал, что плохо выполняю работу, и начал сомневаться в собственной компетентности. Я впал в депрессию, и у меня появились проблемы с алкоголем. [Вопрос: Что помешало вам воплотить ваши фантазии в жизнь?] Страх быть пойманным. Я боялся, что меня расстреляют. [Вопрос: Что могло заставить вас переступить грань и совершить настоящее убийство?] Если бы я точно знал, что меня не арестуют и что никто другой не пострадает. [Вопрос: Как вы поступили на самом деле?] Я уничтожил его профессионально. Я нашел союзников среди коллег, и мы объединились против него. Через некоторое время он перестал быть нашим боссом. Я был удовлетворен.

Существует множество адаптивных решений проблемы конкурентов и боссов, которые препятствуют попыткам подняться по социальной или служебной лестнице. К счастью, в этом случае, как и в большинстве других, сотрудник прибегнул к нелетальным способам — в конце концов, ему удалось сместить начальника. Тем не менее необходимо отметить, что на каждое совершенное убийство, на каждого буйного сотрудника, который «палит по людям», приходятся сотни и тысячи коллег, упивающихся яркими фантазиями о том, чтобы сделать то же самое.

1. Guillais, 1990, р. 27.

2. Пер. А. Гутермана.

3. Эгалитаризм — концепция, в основе которой лежит идея создания общества с равными правами, как идеал — равенство возможностей.

4. Pinker, 2002.

5. Пинкер С. Как работает мозг. Гл. «Соперники».

6. Там же.

7. Bartholomew K., 2003; http://www.stanfordalumni.org/news/magazine/2003/julaug/dept/century.html.

8 Http://www.angelfire.com/sc/Centner/Ralph1.html; Chicago Tribune, 4/11/1991, р. 3.