Сегодня в Казахстане вспоминают жертв политических репрессий и голода
Есть места на нашей земле, которые всегда напомнят нам о ценности жизни
Два дня назад в 07:20, просмотров: 1277
258116
Бескрайние степи с посвистом сусликов и парящим в зените орлом, горьковатый запах полыни и медовый дух яблоневых садов, голубые склоны и снежные вершины гор, а еще — удивительно прозрачные звуки домбры, то тоскливо зовущие, то переходящие в бешеный ритм скачущего табуна. Это Казахстан, который 80 лет назад принял сотни тысяч сосланных и депортированных.
Сегодня в Казахстане вспоминают жертв политических репрессий и голода В Казахстане по политическим мотивам было осуждено свыше 103 тысяч человек
Депортация — разве не приговор?
Двадцать лет назад, 31 мая 1997 года, Указом президента Нурсултана Назарбаева в Казахстане был учрежден День памяти жертв политических репрессий и голода.
Как оказалось, это событие было увековечено только в Казахстане, тогда как на всей территории бывших стран СНГ только за так называемые «контрреволюционные преступления» с 1921 по 1954 год были осуждены, согласно официальной статистике, 3 миллиона 777 тысяч человек, из них расстреляны 642 тысячи. В Казахстане же по политическим мотивам было осуждено более 103 тысяч человек, 25 тысяч из них приговорены к высшей мере наказания. Только за две недели, с 25 февраля по 13 марта 1938 года, было расстреляно 650 человек — почти все руководство Казахской ССР тогда.
Среди них Алихан Букейхан, Ильяс Жансугуров, Ахмет Байтурсынов, Сакен Сейфуллин, Магжан Жумабаев, Беимбет Майлин и многие другие, погибшие в застенках ГУЛАГа. Вместе с ними всю тяжесть жестокой тоталитарной системы испытали на себе более 1,6 миллиона депортированных сюда в разные годы немцев и ингушей, поляков и корейцев, русских и чеченцев, греков и украинцев, а также многие представители других народов. Священники и писатели, ученые и военачальники, художники и врачи — все они были здесь.
Это для них с самого начала репрессий в Казахстане, с 1937 года, было возведено 953 лагеря и поселения, среди которых печально известный, единственный на всей территории постсоветского пространства Акмолинский лагерь жен изменников родины (АЛЖИР), а также Карагандинский исправительно-трудовой лагерь (Карлаг), Степлаг.
Карлаг был самым крупным филиалом ГУЛАГа, нечто вроде «государства в государстве», и формировался как сугубо автономное учреждение. Занимало это место огромную территорию — 300 километров с севера на юг и 200 километров с востока на запад. Акмолинский филиал от его центра был на расстоянии 350 километров, Балхашский — на 100 километров дальше.
Тюрьма в тюрьме
Столицей Карлага был поселок Долинка, что находился в 33 километрах от Караганды. Воротами этого лагеря скорби, куда прибывали заключенные, стала станция Карабас. По свидетельствам очевидцев, Карлаг располагал реальной местной властью, оружием, транспортными средствами, содержал почту, телеграф. Вокруг Долинки, тесно окружая ее, находились лагерные зоны, оборудованные по всем условиям лагерного режима: ограды с козырьками из колючей проволоки, сторожевые вышки, вспаханная контрольная полоса, круговые посты караульных собак. Вся Долинка была опоясана колючей проволокой.
Там же размещался первый отдел — тюрьма в тюрьме, где заключенным добавляли срок, подвергали пыткам, там же их и расстреливали. А еще в Карлаге работала выездная коллегия Карагандинского областного суда в составе трех лиц, называемая «тройкой». Поэтому-то и приговоры исполнялись на местах. Как? Людей ставили на колени перед вырытой другими заключенными ямой и стреляли в затылок. Расстрелянные брались на списочный учет с грифом «умер», личные дела уничтожались.
К сожалению, зачастую подробнее узнать об их судьбах пока не удается. Проблема — в архивах, ведь многие документы находятся до сих пор на учете в прокуратуре РК. Но как было бы замечательно, если бы в поселке Долинка открылись гостиница, несколько торговых точек и кафе, и все это ради главной цели, чтобы сюда приезжали люди со всех концов земли и могли работать в созданном здесь центре обработки материалов, касающихся жертв политических репрессий и истории самого Карлага.
Благо, современные технологии и компьютеризация позволяют это сделать. Об этом нам рассказал депутат мажилиса парламента РК Нурлан Дулатбеков, который руководит научно-исследовательским центром «Карлаг — память во имя будущего», и, по словам которого, такой центр просто жизненно необходим, особенно на фоне того, что многие пытаются забыть страшные страницы ГУЛАГа — кто по незнанию, кто — намеренно.
Даже если не говорить об экономической составляющей — развитии туризма, обеспечении работой местного населения, то сколько бы людей приезжало на многострадальную землю Карагандинского и Акмолинского регионов только для того, чтобы поклониться разрушающимся могилам репрессированных и погибших в застенках Карлага и АЛЖИРа. И таких сакральных мест разбросано по всей республике во множестве — и в Костанайской области, и в Восточном Казахстане…
Но главное — возрождение памяти о замученных узниках способствовало бы и росту духовного формирования казахстанской молодежи.
— Мы заслужили это, — говорит Нурлан Дулатбеков. — Наша земля — это не только нефть и газ, это подвиг нашего народа в страшные годы репрессий. И заключается он в том, что местное население, которое и само пострадало от голодомора и тоталитарного режима, помогло сберечь и сохранить душу разных этносов, оказавшихся не по своей воле в тяжелую годину за тысячи километров от родной земли.
К слову, больше всего заключенных было именно в Карлаге, который сам был «преизрядным архипелагом»: его «острова» были разбросаны вокруг главной усадьбы в Долинке на десятки верст. Сидело здесь и множество академиков, специалистов по сельскому хозяйству. То есть, как в огромном колхозе, заключенные выращивали зерновые, пасли скот (как раз чабаном работала здесь и невенчанная жена адмирала Колчака Анна Тимирева), работали на овощных плантациях и бахчах.
Труд под палящим степным солнцем был каторжный. А ночью под грудой грязного тряпья лежал в Карлаге цвет советской сельскохозяйственной науки. Профессоров тоже было много, и все они — из лучших сельскохозяйственных вузов страны. Были тут академики Андреева, Оболенский, Казанский. Выживали далеко не все. Потому что безжалостная машина Карлага была нацелена на уничтожение, особенно тех, кто шел по 58-й статье, у которой было 18 подпунктов, но по всем им наказание было почти одинаковым — от 10 лет с конфискацией имущества до расстрела.
И таких было большинство. Однако ничто не могло сломить волю тех, кто все-таки умудрялся выжить в этой нечеловеческой мясорубке. Например, Александр Чижевский, будучи академиком, прекрасным художником и поэтом, работая в Карлаге простым лаборантом, находил время, чтобы посвятить себя любимой научной работе, занятиям рисунком, творчеством. И создавал шедевры, как в науке, так и карандашом на бумаге, написав за время заключения в Карлаге более 100 стихотворений. А если бы он работал в полную силу, если б в его подчинении была научная лаборатория, да не одна?
Имена выдающихся людей, подобных Чижевскому, можно продолжать и продолжать. Кроме вышеназванных, в разное время узниками этих мест были такие известные личности, как Лев Гумилев и Анатолий Марченко, Мария Капнист и Владимир Эфроимсон, Лев Вознесенский и Нина Русланова, Софья Зильберберг.
Сакральное Мамочкино кладбище, где только за 10 лет репрессий было захоронено более 1000 детей
Последние кресты
— Память этих мест должна жить, должна давать урок подрастающему поколению. Было бы неплохо, если бы сакральное место Мамочкиного кладбища, где только за 10 лет репрессий в Карлаге было захоронено более 1000 детей, было бы обсажено березовой рощей, в центре поставлен памятник с именами тех, кто здесь был погребен, будучи безвинным младенцем, не говоря уже о взрослом населении, — считает Дулатбеков.
Ведь неподалеку, в том самом поселке Долинка, находился и родильный дом, откуда зачастую трупы детей в 30-40-е годы напрямую отправлялись на это кладбище, которое спустя время стало называться Мамочкиным, и которому лишь в 2003 году был придан статус мемориального. Однако это не спасло его от запустения, от отсутствия памятных знаков на протяжении десятилетий и самое страшное — от вандализма.
Только на прошлой неделе вандалы совершенно безнаказанно разорили могилы маленьких узников, унеся с мест погребения последние металлические кресты, которые каким-то чудом еще сохранялись до сегодняшнего дня. И пусть в законодательстве республики есть статья 294 «Вандализм», согласно которой наказание предусматривает либо штраф в 300 МРП (один МРП = 2121 тенге), либо арест до 75 суток, однако полиции, судя по всему, до произошедшего нет никакого дела.
Кроме того, в нынешнем году это кладбище серьезно пострадало во время весенних паводков, что прошлись волной по Карагандинскому региону.
— В прошлом году в Астане, в Национальном музее страны, мы сделали интерактивную выставку — взяли обыкновенные бочки. Такие, в которых зимой 1930-1940-х складывали трупы детей, чтобы по весне их вот так просто взять и забросать землей…Так вот, около каждой из них играла колыбельная. Бочек было около 40, и колыбельные звучали на 40 языках — чеченском, польском, азербайджанском, русском, немецком, корейском, украинском, чешском… — делится Нурлан Дулатбеков. — То, что дети не дослушали, уйдя ангелами с этой земли, то, что надо показать и дать послушать сегодня миру — историю великой трагедии многих народов.
Нечто подобное, по его словам, есть на месте бывшего концлагеря Заксенхаузен (недалеко от немецкого города Ораниенбурга), где сегодня разбит парк и на деревьях через определенное расстояние расположены магнитофоны, из которых льются разные голоса, разные рассказы очевидцев фашистских злодеяний. Этот концлагерь примечателен тем, что был освобожден советскими войсками 22 апреля 1945 года.
Однако его история на этом не закончилась — последовала другая «оккупация», и до 1950 года он просуществовал как пересыльный лагерь НКВД для перемещенных лиц. Через него в свое время прошел русский генерал Сергей Николаевич Войцеховский, сгинувший впоследствии в Озерлаге под Иркутском.
Все его преступление состояло в том, что он сумел вывести лютой зимой 1919 года остатки войск умирающего генерала Каппеля к восточным границам России через те места, где сегодня территориально расположены Петропавловская и Семипалатинская области, а позже, в 1939 году, отказался сотрудничать с командованием фашистской Германии, готовящей удар на Советский Союз.
И таких генералов, волею злой судьбы оказавшихся в застенках ГУЛАГа, было немало и в Карлаге. Один из них — знаменитый советский военачальник Александр Коробков, расстрелянный в 1941 году, дочь которого, Нина Коробкова, находилась в АЛЖИРе вместе с Анной Тимиревой. Там же умирала от голода дочь расстрелянного советского летчика Смушкевича.
Сегодня их память хранит открытый в 2001 году по поручению президента РК музей на территории бывшего Карлага. Однако с памятью в головах людей дело обстоит сложнее.
Ольга Шишанова
