Дженк Башламыш (Cenk Başlamış)

Случаи убийства женщин, растления детей и издевательства над животными в последнее время вызывают тревогу и возмущение у значительной части турецкого общества.

Практически каждый, кто поддается волне гнева, задает один и тот же вопрос: «Когда мы так испортились?»

И эта жалоба кажется вполне справедливой…

Но действительно ли это так?

Цель данной статьи на очень чувствительную тему заключается не в том, чтобы доказать, что «на самом деле мы не такие плохие», а в том, чтобы попытаться внести вклад в выработку подхода к этой дискуссии с другой точки зрения.

В последнее время действительно размножилось число сообщений о случаях убийств, насилия и агрессии в отношении женщин, детей, животных. Современные технологии даже подсовывают нам под нос изображения некоторых этих инцидентов.

Такое близкое столкновение лицом к лицу с реальностью заставляет сжаться сердце любого человека, у каждого вызывает бунт. Когда все эти отвратительные события накладываются одно на другое, те, кто чувствителен к этой проблеме, делая обобщение, задают вопрос: «Когда это общество стало таким злым?»

Но на самом деле это не просто вопрос, это умозаключение.

Оно опирается на убежденность в том, что общество, пережив определенную трансформацию, стало хуже, чем было раньше.

Соответствует ли действительности этот очень распространенный в соцсетях подход, который набирает много сторонников?

Когда какой-нибудь гражданин, восставая против таких событий, прибегает к обобщениям, это понятная ситуация.

Именно на этом этапе должны подключаться эксперты и журналисты.

Да, рост случаев убийства женщин подтверждают и цифры. Но сколько подробных исследований, анализов на эту тему мы прочитали? Где бы сопоставлялись, например, сведения разных лет о численности населения страны, количестве убитых женщин и числе убийств на каждые десять тысяч человек…

К случаям растления детей нужно подходить таким же образом.

Или, к примеру, вопрос о лесных пожарах в Греции…

Все ли общество прежде беспокоилось о катастрофе у «соседа»? А, возможно, и в то время некоторые говорили: «Поделом неверному»?

Или, например, каково количество сообщений «соболезную» в Твиттере и сколько твитов «так им и надо»?

Вместо того чтобы предаваться гневу и сыпать абстрактными фразами, мы должны добраться до истины.

Если кто-то встает и говорит: «Раньше в этой стране не насиловали детей», — ему полезно сесть и подумать.

В этой стране и раньше совершались убийства женщин, насиловали детей, издевались над животными.

Но разница в том, что раньше большинство из нас не знало об этих инцидентах, такого рода новости крайне редко появлялись в газетах и на телеканалах. Однако в нашу эпоху о любом событии, произошедшем в каком бы то ни было уголке Турции, благодаря соцсетям становится известно всего за несколько секунд. Интересно, если бы не было соцсетей, могли бы мы когда-нибудь узнать, что какой-то злодей в Мугле привязал собаку к бамперу машины и волок ее за собой? Благодаря соцсетям мы заметили, что есть те, кто думает не так, как мы, кто не такой, как мы. Но тот факт, что мы заметили это сейчас, не означает, что раньше таковых не было.

Если мы думаем: «Мы были добрым, милосердным обществом, но мы изменились», — эта наша точка зрения должна быть подкреплена исследованиями, данными.

Если цифры действительно доказывают, что, например, по сравнению с 1970-м годом в этой стране — в пропорциональном соотношении — происходит больше случаев убийства и насилия, увеличилось число тех, кто радуется катастрофе в какой-нибудь другой стране, тогда мы справедливо можем ставить вопрос: «Когда мы стали такими плохими?»

Но если цифры не подтверждают это, тогда, боюсь, нам остается задать единственный вопрос: «Почему мы такие плохие!»

https://inosmi.ru/social/20180730/242865654.html

Алекс Григорьев

Белый мужчина убил девять человек, собравшихся в афроамериканской церкви города Чарльстон, штат Северная Каролина. Следствие считает это преступление — «преступлением ненависти» (hate crime).

Термин «преступление ненависти» появился в 1980-е годы: его ввели в оборот американские журналисты и правозащитники, описывая или реагируя на инциденты, жертвами которых становились евреи, азиаты и афроамериканцы. В 1981 году соответствующие статьи появились в законодательствах ряда штатов США, в 1990-м году был принят первый федеральный закон «Закон о статистике преступлений ненависти».

Этот закон характеризует «преступления ненависти», как «преступления, которые свидетельствуют о наличии предрассудков по признаку расы, пола или гендерной идентичности, религии, инвалидности, сексуальной ориентации или этнической принадлежности». Ныне изучаются возможности добавления в эту закону и других потенциально уязвимых групп — например, иммигрантов.

Ныне в управлениях полиции всех штатов и крупнейших городов США есть специальные подразделения, которые расследуют подобные преступления.

С 1992 года ФБР собирает воедино данные о «преступлениях ненависти», собранную различными правоохранительными органами США, и ежегодно публикует итоговую статистику. В 2013 году (это последние доступные данные) было зарегистрировано 5 928 таких преступлений, жертвами которых стали 7 230 человек.

В 49,3% случаев преступники руководствовались расовыми предрассудками, в 20,2% — ненавистью к сексуальной ориентации своих жертв, 16,5 — ненавистью к вероисповеданию жертв, в 11,4% случаев причиной была ненависть к какой-либо этнической группе.

4 430 преступлений были совершены в отношении физических лиц. Наиболее часто, жертвы подвергались унижениям (43,5% случаев). 38,8% стали жертвами физического насилия без отягчающих обстоятельств (в разных штатах США формулировки этого преступления отличаются — обычно речь идет о применении физической силы, результатом чего стали легкие травмы), 16,6% — жертвами насилия с отягчающими обстоятельствами (например, с применением оружия или иных опасных предметов, результатом чего стали тяжелые травмы или госпитализация). Кроме того, в 2013 году было зафиксировано 5 убийств на этой почве и 21 изнасилование.

В 2 424 случаев действия преступников классифицировались, как «преступления против собственности» — это подразумевает разрушения, повреждения, поджоги, акты вандализма, нанесение оскорбительных надписей и т.д.

За совершение этих преступлений были задержаны и преданы суду 5 814 человек, 52,4% из которых были белыми, 24,3% — афроамериканцами. Большинство из них (68%) были совершеннолетними.

Наиболее часто подобные инциденты происходили вблизи жилых домов жертв (31,5%), 18,1% — на улицах и дорогах, 8,3% — в учебных заведениях, 3,5% — в религиозных зданиях (церквях, синагогах, мечетях, храмах).

В свою очередь, Бюро криминальной статистики США (подразделение Министерства юстиции) отмечает, что наиболее часто преступниками движет ненависть к определенной расе (61% случаев), религии (14%), сексуальной ориентации (13%), этнической принадлежности (11%). В 1% случаев преступники заявляли о ненависти людей с ограниченными возможностями.

В свою очередь, исследования криминальных психологов показывают, что в подавляющем большинстве случаев преступники намеревались испытать наслаждение от своих действий. Намного реже главным мотивом их действий было желание «защитить» свой район (город, страну) от неприятных им людей и чувство мести. Примерно в 1% случаев преступниками были люди, основывающие свои действия исключительно на идеологии ненависти — например, нацистской.

«Преступления ненависти» в большей степени, чем любой другой вид преступлений, провоцирует конфликты, волнения и бунты. «Преступления ненависти» также существенно ухудшают бизнес-климат и криминогенную обстановку, что негативно отражается на всех жителях этого населенного пункта или местности.

Рассматривая подобные дела, судебные органы США исходят из двух посылок. Во-первых, они считают, что любые меньшинства имеют право вести тот образ жизни и придерживаться тех обычаев, которые считают удобными для себя, в случае, если это не противоречит закону; поэтому они должны иметь возможность защищаться от предубеждений, бытующих среди представителей большинства. Во-вторых, большинство должно понимать, какие его действия заставляют страдать меньшинство.

В США «преступления ненависти» обычно караются намного более сурово, чем обычные, даже имевшие одинаковые последствия для жертв. Это делается потому, что действия преступников, мотивированных ненавистью, направлены не на конкретную личность, а на большую группу людей, к которой принадлежит жертва, из-за этого страдания испытывает не только жертва, но и все остальные члены группы — они считают себя униженными и незащищенными законом.

https://inosmi.ru/world/20150619/228674846.html

Дженнифер Уилсон (Jennifer Wilson)
Жанр «реальное преступление», возникший благодаря таким подкастам, как Serial, и телесериалам наподобие «Создавая убийцу» (Making a Murderer), который идет на канале Netflix, судя по всему, развивается и популярности своей не теряет. Это приятная новость для тех, кто добивается реформы системы уголовного правосудия. Жанр все чаще представляют как реформистский, и центральное место в нем занимает критика злоупотреблений полиции, чересчур «усердного», пристрастного уголовного преследования, а также массовых арестов и лишения свободы.

Ранее в этом месяце ведущие подкаста In the Dark, завоевавшего премию Пибоди (Peabody Award), объявили, что второй сезон будет посвящен истории темнокожего Кертиса Флауэрса (Curtis Flowers) из штата Миссисипи, приговоренного к смертной казни. Его делом занимался прокурор, который якобы был связан с шовинистической организацией, проповедовавшей превосходство белой расы. На кинофестивале Tribeca в этом году телеканал Netflix показал новые эпизоды своего сериала «Лестница» (The Staircase), в основу которого легли реальные события — суд над Майклом Петерсоном (Michael Peterson), который в 2003 году был осужден за убийство своей жены. После показа режиссер Жан-Ксавье де Лестрейд (Jean-Xavier de Lestrade), выступая перед зрителями, заявил, что, создавая сериал, он хотел «просто посмотреть, как система правосудия отнесется к этому делу».

Таким образом, сегодняшний новый рост популярности жанра «реального преступления» имеет свое начало в творчестве Федора Достоевского, русского писателя, автора многочисленных произведений об убийствах, в том числе самого известного — романа «Преступление и наказание». Достоевский очень увлекался всем, что связано с судами. Он проводил много времени в судах, наблюдая за судебными процессами, обсуждая с адвокатами природу невиновности и вины, посещая подсудимых в тюрьме и пытаясь повлиять на отношение общества к некоторым судебным делам. Так что Достоевский и его произведения настолько были связаны с правосознанием царской России, что были случаи, когда адвокаты, пытаясь вызвать сочувствие у присяжных, ссылались на харизматичного убийцу Родиона Раскольникова, главного героя «Преступления и наказания».

Как и многие сегодняшние авторы, работающие в жанре «реального преступления», режиссеры и ведущие подкастов, Достоевский писал о преступности (в своих художественных и публицистических произведениях) как способе выявить упущения и недостатки, как он воспринимал их, в законодательстве. В отличие от современных потребителей произведений в жанре «реального преступления», которые оказываются в центре более широкой общественной дискуссии о жестокости полиции и расовых предрассудках при вынесении приговора, Достоевский писал во времена огромного энтузиазма и надежд в отношении будущего российской юриспруденции. В 1864 году царь Александр II внес в юридический кодекс масштабные изменения, самым радикальным из которых было введение суда присяжных. Достоевский разделял то чувство радостного возбуждения, которое охватило страну в связи с этими переменами поводу перемен. В письме другу он писал: «У нас везде будут справедливые суды. Каким это будет великим обновлением! (… Я продолжаю думать и мечтать обо всем этом, и мое сердце бьется быстрее)».

Достоевский и сам был жертвой излишне пристрастной судебной системы. В 1849 году он был приговорен к смертной казни за участие в работе кружка петрашевцев, обществе интеллектуалов, находившихся под влиянием идей французских социалистов-утопистов. Во время событий, сыгравших важнейшую роль в формировании его представлений о милосердии, наказании и смерти, он видел, как первую группу его товарищей-петрашевцев погнали на расстрел, и лишь за несколько минут до того, как подошла его очередь умереть, он узнал, что приговор был смягчен.

Несмотря на свое изначальное радостное возбуждение по поводу правовых реформ, у Достоевского, когда он в дальнейшем писал о новых судебных процессах (которые в рамках реформ теперь проходили открыто, и на них могли присутствовать представители общественности), возникли серьезные сомнения в отношении судебной системы. Во-первых, российские присяжные выносили необычайно большое число оправдательных приговоров (около 40% от всех рассмотренных дел). Достоевский тоже был склонен к проявлению милосердия, он с одобрением написал об оправдании беременной женщины по фамилии Корнилова, которая выбросила свою 6-летнюю падчерицу из окна четвертого этажа. Но его беспокоило то, что наряду с оправдательными приговорами появилась тенденция рассматривать благожелательное правосудие исключительно сквозь призму освобождения от ответственности. Он хотел понять, где можно надлежащим образом позаботиться о нравственном возрождении тех, кто совершил акты насилия?

Достоевский, прежде всего, хотел, чтобы люди спокойнее относились к понятию вины, воспринимали вину как черту, общую для всего человечества, и признавали нашу собственную причастность к повседневным актам насилия (жестокости, отсутствию любви, скупости), приводящим людей к нравственным прегрешениям.

Свой последний роман «Братья Карамазовы» он посвятил развитию идеи «коллективной вины». В центре романа — убийство Федора Карамазова, покинутого, отвергнутого человека, который был жестоким, грубым и эгоистичным отцом, из-за чего все его сыновья сознательно или подсознательно желали его смерти. Хотя в итоге Федора убил его внебрачный сын, все остальные сыновья осознали свою вину в том, что привело к убийству их отца. Впоследствии в убийстве незаслуженно обвиняют старшего сына, Дмитрия (еще одно свидетельство того, что Достоевский разочаровался в пореформенной судебной системе), но он говорит, что готов взять на себя моральную ответственность, потому что «все за всех виноваты».

Поскольку сегодня число сериалов и передач, снятых в жанре «реального преступления», продолжает расти, эволюция Достоевского как автора произведений о преступлениях может оказаться поучительной в расширении возможностей этого жанра способствовать продвижению реформ. Подкасты и телесериалы, посвященные реальным преступлениям, с большим успехом проливают свет на случаи в судебной практике, когда люди, оказываются в безвыходном положении из-за противоречий в американской системе правосудия. Однако не меньшее внимание следует уделять случаям восстановительного правосудия — например, таким подкастам как Ear Hustle, авторами которого являются заключенные тюрьмы Сан-Квентин в штате Калифорния. Как взывал к нам Достоевский в своих романах и статьях, мы должны не только поддерживать невиновных или несправедливо осужденных, но и признавать человечность виновных. И осознавать то общее чувство ответственности, которую мы несем друг за друга.

https://inosmi.ru/social/20180601/242370639.html

Ольга Шепелева

Реформа против пыток: что нужно изменить в системе ФСИН

Истории с пытками в российских тюрьмах будут повторяться, пока ФСИН не станет гражданским ведомством и пока отбытие наказания будет происходить в затерянных глухих местах в колониях советского времени
Внимание медиа и соцсетей привлечено к случаю «воспитательного» избиения заключенного в ярославской колонии, видеозапись которого 20 июля опубликовала «Новая газета». Люди, знакомые с ситуацией в российских тюрьмах и колониях, отмечают, что этот случай не единичный. На насилие регулярно жалуются заключенные, их родственники и адвокаты. Записи избиений время от времени появляются в интернете.

Некоторые считают, что такое обращение с осужденными даже оправдано: ради безопасности общества к преступникам надо подходить со всей суровостью. Это мнение высказывается и в дискуссии по поводу инцидента в ярославской колонии. Однако, по данным ФСИН, более 60% находящихся в исправительных учреждениях осужденных ранее уже были приговорены к лишению свободы, 37% из них получали сроки три и более раз. Получается, что суровый опыт российской тюрьмы не удерживает от повторных преступлений. При этом среди тех, кого приговаривали к лишению свободы условно или к наказаниям, не связанным с лишением свободы, уровень рецидива, как показывают данные ЦСР, существенно меньше. То есть жестокость по отношению к осужденным на практике не оправдывается повышением безопасности.

Помимо рациональных соображений смириться со случаями, аналогичными ярославскому, не дает представление о гуманности. Видео из ярославской колонии у многих вызвало вопрос, что надо сделать, чтобы такое не повторялось.

Привлекать применяющих пытки сотрудников к ответственности нужно, но этого недостаточно. Тем более что из-за закрытости исправительных учреждений собрать доказательства крайне сложно. Давно назрела реформа, которая сделала бы систему исполнения наказаний более гуманной, ориентированной на адаптацию осужденных к правопослушной жизни в обществе. Центр стратегических разработок считает, что пенитенциарная реформа необходима для развития страны не меньше, чем стимулирование экономики, модернизация здравоохранения и образования.

Архаичная система

Реформа должна решить несколько ключевых проблем. Первая из них — архаичность тюремной инфраструктуры. ФСИН унаследовала сеть исправительных учреждений, расположенных в соответствии с экономико-географическими тенденциями 1950–1970-х годов прошлого века. Значительная часть этих учреждений находится в отдалении от современных социально-экономических центров. Это затрудняет внешний контроль за соблюдением прав заключенных, а без такого контроля искоренить пытки будет невозможно.

Кроме того, в расположенных на отшибе учреждениях труднее организовать рабочие места для осужденных. Туда сложнее рекрутировать специалистов для лечения и обучения заключенных, социальной работы с ними. Географическое распределение исправительных учреждений, не соответствующее распределению населения, не дает выполнять закрепленный в законе принцип отбывания наказания в регионе, где человек жил до приговора. Из-за этого заключенным сложно поддерживать контакты со своими семьями, а без поддержки семьи после освобождения будет гораздо сложнее встроиться в общество.

В построенных много десятилетий назад колониях и изоляторах условия не соответствуют современным санитарно-гигиеническим стандартам. Чем тяжелее бытовые условия, в которых отбывают наказание осужденные, тем меньше их пугают предусмотренные законом дисциплинарные наказания за нарушение режима. В поисках действенных мер поддержания дисциплины и порядка легко обратиться к насилию и жестокости. Плохие условия отбывания наказания, сложности с доступом к медицинской помощи подрывают здоровье осужденных, что снижает их шансы на нормальное устройство жизни после освобождения.

Вторая проблема российской пенитенциарной системы — большое число заключенных. Хотя за последнее десятилетие количество людей, содержащихся в учреждениях ФСИН, сократилось примерно на треть, там находятся чуть менее 600 тыс. заключенных. По такому показателю, как число заключенных на 100 тыс. жителей, Россия находится на восьмом месте в мире и на первом месте в Европе. Неудивительно, что до сих пор не удавалось обеспечить адекватные условия содержания и ресоциализацию такого количества людей — это слишком сложно и дорого.

Третья проблема — устройство службы исполнения наказаний. ФСИН функционирует как силовое, милитаризированное ведомство. Основная часть персонала — 78,5% отвечают за охранные, управленческие и вспомогательные функции. Медицинскую помощь заключенным призваны обеспечить 11% сотрудников, организацию труда — 7%, образование — 2,5%, психологическую помощь — 1% сотрудников. Все эти данные приведены в докладе Совета Европы. Приоритетными задачами являются изоляция осужденных и безопасность. Им оказываются подчинены задачи, связанные с социальной адаптацией: лечение, обучение, привлечение к труду, поддержание семейных связей осужденных. Соображениями безопасности оправдывается и закрытость тюрем и колоний от контроля со стороны общества.

Что нужно поменять

Решение этих проблем должно снизить уровень жестокости, сделать систему исполнения наказаний более гуманной. Отталкиваясь от предложений, сделанных в разное время правозащитниками, учеными и специалистами самой уголовно-исполнительной системы, и учитывая позитивный и негативный опыт пенитенциарных систем в других странах мира, ЦСР сформулировал основные направления пенитенциарной реформы.

Первое направление — общая гуманизация условий в местах лишения свободы. Среди первоочередных мер здесь должно быть улучшение доступа заключенных к качественной медицинской помощи, включая доступ к внешним по отношению к тюремной системе врачам. Гуманизация, несомненно, потребует трансформации сети исправительных учреждений. Исправительные учреждения, расположенные в отдаленных или труднодоступных местах, надо закрывать или переносить туда, где в соответствии с современными тенденциями расселения в них есть потребность. Необходимо изменить и внутреннее пространство учреждений. Это не только достижение приемлемых санитарно-гигиенических стандартов — жилое пространство колоний нужно разделить на сектора, предназначенные для проживания небольших групп осужденных.

Второе направление — повышение открытости исправительных учреждений. Открытость — ключевое условие предотвращения пыток. Но она необходима и для того, чтобы заключенные не совсем отрывались от общества и могли бы вернуться в него после освобождения. Открытость означает ослабление режима изоляции осужденных, за исключением тех, кто совершил особо тяжкие преступления. В исправительные учреждения должны получить доступ не связанные с тюремным ведомством специалисты, которые помогут организовать лечение, обучение, психологическую помощь и социальную работу. Нужно расширить возможности для встреч осужденных с родственниками. Осужденным надо дать возможность пользоваться интернет-связью для обучения и общения с родными и близкими. Было бы полезно отменить запрет на мобильные телефоны в колониях, тем более что нелегально они у заключенных все равно бывают.

Третье направление — преобразование службы исполнения наказаний в гражданское ведомство. Для этого следовало бы выделить из общей структуры ФСИН подразделения, которые будут выполнять задачи, связанные с конвоированием, охраной изоляторов и исправительных учреждений и поддержанием безопасности в них. Остальные функции надо передать назначаемым на основании конкурса служащим гражданской государственной службы или рекрутируемым с общего рынка труда специалистам. Для оценки эффективности учреждений уголовно-исполнительной системы желательно использовать показатели, связанные с качеством жизни и здоровьем осужденных в учреждении, содействию их правопослушному поведению и ресоциализации.

Движение по этим трем направлениям поможет сделать гуманной не только систему исполнения наказаний, но и само общество. А значит, новостей о жестокости, подобных истории из ярославской колонии, станет заметно меньше.

Подробнее на РБК:
https://www.rbc.ru/opinions/society/25/07/2018/5b5756a99a7947a99eda343e