— Почему дети проявляют жестокость?

— Жестокость или агрессия — это реакция, которую мы проявляем из-за недостатка самоконтроля. Первые жесты подобного рода ребенок может совершать уже в 3–4 года: в этот период у него начинает формироваться понимание личных границ и ребенок впервые осознает, что он отдельный человек от мамы. При этом мозговые структуры для контрольной регуляции поведения у него еще до конца не созрели — они формируются только к 6–7 годам, хотя сам процесс не заканчивается на протяжении всей жизни. Желание обозначить границы без понимания, как это сделать «мирно», может обернуться жестокостью: например, когда ребенок силой защищает свои вещи или забирает чужие со словами «это мое».

На умение себя контролировать влияют несколько факторов:

• Биологическая предрасположенность: есть люди с более чувствительной нервной системой, склонные к возбуждениям или расстройствам поведения. У подростков, например, сложность с самоконтролем часто объясняется гормональной перестройкой.
• Социальный контекст, в котором человек вырос. В депрессивном регионе с низким уровнем жизни и высоким уровнем алкоголизма и безработицы подросток с меньшей вероятностью будет проявлять интерес к чтению, обучению или искусству, например. Если его родители привыкли решать проблемы силой, он сам может чаще прибегать к агрессии. Но среда не опосредует всё: во множестве бедных семей дети воспитываются с огромной теплотой и нежностью и вырастают достойными людьми.
• Персональные выученные реакции. Даже однояйцевые близнецы из одной семьи вырастают с разными характерами: один — более возбудимый и конфликтный, второй — менее.

— То есть жестокости можно научиться?

— Верно. Ни один ребенок не начинает спонтанно вести себя дезадаптивно, это всегда сумма огромного количества факторов.

Если ребенка однажды укусила собака, то, скорее всего, какое-то время он будет их избегать. Избегание — это рефлекторный способ защитить себя от негативных переживаний. И если постепенно не учить ребенка заново взаимодействовать с собаками (сначала смотреть на них без тревоги, затем подходить, потом гладить), то избегание перерастет в фобию.

То же самое с насилием. Например, однажды ребенок забрал чужую игрушку силой и не получил отпор. Так он впервые понял, что физическая сила дает власть. Не получая сопоставимого отпора в будущем, ребенок как бы закрепляет этот тезис в уме. И даже если в школе его ругают за стычки с одноклассниками, а папа дома дает за это подзатыльник, ничто не отвращает его от выученной стратегии поведения. Потому что краткосрочная выгода в виде ощущения собственной власти воспринимается как более значимая, чем страх потенциального родительского подзатыльника. Задача взрослых в этом смысле — помогать ребенку переключаться с краткосрочных факторов (избегать собак, то есть избегать тревоги) на долгосрочные (аккуратно и постепенно помещать себя в состояние тревоги, чтобы понять, что оно конечно).

Жестокость довольно часто используется как инструмент защиты. Например, ребенок может намеренно повести себя неадекватно, чтобы от него отстали. И с этой агрессией можно переборщить. Показательный пример — воспоминания Дмитрия Нагиева (из интервью Юрию Дудю) о его сослуживце — солдате-детдомовце, который ранил ножом нескольких человек, чтобы больше не терпеть унижений дедовщины.

Очень важно понимать: подростки могут враждебно вести себя не по природе своей, а из-за плохого отношения к ним окружающих и других внешних факторов. Ребенок использует гнев как одну из стратегий защиты, она в человеке формируется эволюционно. Стресс сродни угрозе существованию. Так дети и становятся жестокими — в ответ на враждебность среды по отношению к ним.

— Говорят, что если подросток жестокий, у него, скорее всего, психическое отклонение. Насколько это действительно связано?

— Есть такое понятие, как расстройство поведения, и в России его, к сожалению, почти не изучают. Либо игнорируют вообще: мол, «вырастет и перебесится». Либо, наоборот, демонизируют, называя любое отклоняющееся от нормы поведение «психическим расстройством» и прописывая медикаментозное лечение (к примеру, ноотропами, которые, по мнению многих прогрессивных специалистов, нередко могут ребенку навредить).

Например, с «типичным» подростковым поведением очень легко спутать оппозиционно-вызывающее расстройство: ребенок бунтует против родителей, делает что-то назло, раздражается и обижается. Это расстройство прорабатывается в первую очередь не таблетками, а поведенческой терапией, в том числе семейной.

При этом бунт не обязательно признак расстройства. В одном из направлений психологии — схема-терапии — даже есть такое понятие, как «бунтующий ребенок». Бунт — это стремление ребенка к автономии, попытка прощупать свои границы и обрести независимость через отрицание авторитетов. Несогласие с картиной мира родителей — это утверждение правильности собственной концепции мироустройства. Бунтуя, подросток говорит: «Я теперь другой и стал видеть мир иначе, поэтому и вести себя буду иначе — как сам захочу».

— Что будет, если расстройства поведения не лечить?

— Если эти особенности в ребенке вовремя не отметить, не пытаться с ними работать, к подростковому возрасту они могут эволюционировать в устойчивое девиантное поведение: злоупотребление психоактивными веществами, формирование банд, хулиганство, подростковая проституция, промискуитет.

К девиантному поведению очень часто приводят даже расстройства, на первый взгляд, совершенно не связанные с ним, например дислексия и дисграфия. За частые ошибки ребенка ругают в школе, а дома называют лентяем, который просто не хочет выучить базовые правила. В итоге ребенок начинает избегать всего, что связано с учебой, совсем перестает писать и читать, пропускает занятия, ведь на уроках он чувствует себя неполноценным и униженным.

Когда я говорю, что на девиантное поведение влияет огромное количество самых разных факторов, я не преувеличиваю. В моей практике был случай: мальчик-отличник из хорошей семьи внезапно начал курить марихуану. У подростка был синдром раздраженного кишечника — функциональное расстройство, которое сложно выявить и так же сложно лечить, для него характерны боли в животе и частая диарея, особенно на фоне стресса. Однажды вместе с одноклассниками он попробовал марихуану и спазм на время прошел: нейромедиаторы влияют на гастроэнтерологические процессы. В итоге мальчик связал одно с другим и запомнил марихуану как средство борьбы с болью.

— Дети с расстройствами поведения чаще становятся преступниками?

— Говорить, что конкретный ребенок имеет предрасположенность к тем или иным правонарушениям, вообще некорректно. Расстройство поведения можно представить в виде спектра; анализируя продвижения ребенка по этому условному спектру, можно предсказать следующий этап. Но если что-то заставляет ребенка отказаться от свойственных ему паттернов поведения или хотя бы скорректировать их, он не продвинется по этому спектру дальше или вовсе отскочит назад.

Например, ребенок со средне выраженной социофобией может терпеть насмешки сверстников, пока не накипит, а затем сорваться и причинить вред им или тому, кто попадется под руку. И потом из-за несовершенства коррекционной системы пройти принудительное лечение, например, в психдиспансере, и выйти оттуда окончательно нездоровым человеком. А может — перевестись на домашнее обучение, закончить вуз и найти хорошую работу, которая не будет предполагать тесного контакта с другими людьми (например, в программировании). Минимальную потребность в общении он будет закрывать чатами в видеоиграх или формальным общением с родственниками, а бытовые процессы, требующие социального взаимодействия, передоверит онлайн-услугам и сервисам доставки. Он останется дезадаптивным, но его образ жизни можно будет считать социально приемлемым.

— Считается, что большинство «сложных» детей — из неблагополучных семей. Так ли это?

— Нет, у детей в благополучных семьях также бывают проблемы. Нередко их психика — плотина, которая не выдерживает напора перфекционизма взрослых. Так, девочка-отличница может начать употреблять наркотики, вести беспорядочную половую жизнь или намеренно наносить себе повреждения, не будучи в силах справиться с давлением взрослых. Единичный стресс, как правило, не вызывает расстройств поведения. Но постоянный стресс, если он к тому же накладывается на другие проблемы (например, недостаток навыка эмоциональной регуляции или трудности в отношении с родителями или сверстниками), вызывает.

Также всё чаще психологи выявляют у подростков признаки социофобии — тревоги при коммуникации с другими людьми. Избегая коммуникаций, ребенок избегает тревоги. Но если тревоги избежать всё же не получается, она может вылиться, например, в селфхарм или суицидальные мысли.

— Частый секс в подростковом возрасте — это признак девиантного поведения?

— Девиантным поведением считается не секс сам по себе, а скорее беспорядочные половые связи.

Заниматься сексом часто — это абсолютная норма: половая конституция у всех очень разная, для многих 1–2 половых контакта в день даже через пять лет отношений — это физиологическая необходимость. И если по любой причине у половозрелого подростка — как мальчика, так и у девочки — нет возможности реализовать свою сексуальность через секс, он или она могут делать это через мастурбацию.

Тяга к множественным сексуальным контактам — часто следствие неуверенности в себе. Сексуализация собственного тела — это вопрос самореализации и веры в себя. Веришь ли ты, что в тебе есть что-то большее, чем тело? Насколько твоя мотивация заниматься сексом экологична внутри тебя или это следствие избегания и дискомфорта?

Парадоксальным образом желание часто заниматься сексом может быть и следствием сексуального насилия. Причем не обязательно в классическом его понимании. Например, в союзах с более опытными партнерами девушки, сами того не осознавая, могут терпеть принуждение: «Ну он же мой парень, я должна его удовлетворять, даже если не очень хочу». Это травмирующий опыт. В будущем подросток через соблазнение и секс может как бы доказывать самому себе свою состоятельность.

— Как понять, что с ребенком что-то не так?

— Если ребенок как-то поменялся и будто выпадает из общего контекста — например, часто конфликтует, у него появились проблемы в школе, он избегает взаимодействия с другими детьми или, наоборот, игнорирует их границы, — родителям стоит насторожиться. Можно обратиться к специалисту — психологу, детскому психиатру или неврологу. Если такой возможности нет, то стоит хотя бы подписаться на специалистов из фондов и медцентров с хорошей репутацией, которые популяризируют знание о расстройствах поведения детей и подростков с точки зрения доказательной медицины.

С подростками действительно бывает очень сложно. Но важно стараться поддерживать с ними настоящий, искренний контакт. Недостаточно просто раз в день спрашивать ребенка: «Как дела в школе?» — он не почувствует никакой заинтересованности, поэтому и подробного ответа не даст. Здорово, если родитель заводит привычку разговаривать с ребенком, например, перед сном: ненавязчиво спрашивает, как прошел день, как он себя чувствовал, что испытывал. Такие разговоры формируют доверительные отношения, развивают у ребенка навыки рефлексии и учат точнее выражать свои эмоции. А родитель, который взаимодействует с ребенком регулярно, может рассчитывать на бо́льшую отдачу.

— А если момент потерян и подросток уже закрылся от родителей?

— Парадоксально, но самый простой способ узнать у закрытого ребенка, что его мучает или тревожит, — прямо спросить об этом.

Подростки хорошо отличают формальные вопросы от искренней включенности. И если дать ребенку понять, что ваш интерес — не разовая акция, он начнет открываться. Родителю важно продемонстрировать включенность: «Я вижу, что ты грустишь, но на мои вопросы ты отвечаешь формально, и из-за этого мне страшно за тебя, потому что я твой родитель. Ты уходишь от разговора, потому что раздражен или ты мне пока не доверяешь и считаешь, что я не смогу адекватно воспринять твой ответ?»

Конфликт поколений часто строится на нежелании родителей открываться новому и пренебрежении интересами ребенка. Но важно понимать, что проблемы у всех поколений примерно одни и те же, они просто имеют разную форму.