Агрессия и деструктивное поведение |

Авторы: Татьяна Николаевна Курбатова, Сергей Владимирович Горбатов

В большинстве современных литературных источников деструктивность рассматривается как синоним агрессивности. Действительно, эти явления имеют много общего, родственного и часто неразличимы в своих внешних проявлениях и конечном результате. Более того, зачастую одно понятие определяется через другое. В то же время психологические механизмы формирования деструктивного и агрессивного поведения могут иметь различную природу, учет и анализ этих различий приобретает особое значение при решении как профилактических, так и психотерапевтических задач.

Вначале определимся в понятиях, а уже потом — как они соотносятся. Обратимся к агрессии. Традиционно ее определяют как своеобразную защитную реакцию, как деструктивную тенденцию в области субъектно-субъектных отношений. Однако защитные реакции не исчерпываются агрессией, существуют еще и другие виды защитного реагирования, такие как депрессия, беспокойство, тревога, страх. Об агрессии можно говорить только тогда, когда действия одного человека направлены непосредственно против другого, а не на его действия. Например, если сказать человеку, что он очень громко говорит и поэтому его трудно понять, то по своему содержанию это не агрессия, хотя по своему невербальному ряду таковой и может являться, но если сказать по-другому: «ты болван», — это она самая!

По механизму происхождения агрессию можно считать частной формой стенических эмоционально регулируемых действий, в которых осуществляется отождествление своего Я со своими периферическими проявлениями. По сути, в агрессии заключена двойная ошибка. Первая, когда, злясь, мы проецируем, приписываем ее другому лицу, говоря: «он меня злит». А вторая, когда отождествляем себя со своими частями либо частностями, в то время как в каждом из нас много чего происходит и звучит. Как сказал В. Франкл, агрессивные импульсы — это нечто, по отношению к чему человек занимает определенную позицию, выбирает ли он отождествление себя с ними или отделение от них. Это человеческий потенциал, на нем и строится терапевтическая практика [11].

По мнению Х. Калера, автора теста структурирования основных (базовых) эмоций — BEST (Basic Emotional Structuring Test) [4], агрессия как свойство личности проявляется в гиперактивности (внешней и внутренней), низкой толерантности, гневливости, раздражительности, вспыльчивости, злости, импульсивности, нервозности, беспокойстве. В ней есть и конструктивная составляющая. Это наличие большого количества идей, энергии, стремительности в действиях.

В генезисе агрессия возникает из-за непринятия себя, своего оригинального Эго, в психоаналитических терминах. Оригинальное, или первоначальное, Эго автор BEST толкует как природой обусловленную структуру, именно на нее накладываются и с ней взаимодействуют при своем формировании остальные структуры личности. И эта основа — темперамент, язык нашего тела, храм души и всего, что есть в нас.

Б.Г. Ананьев назвал данную структуру — индивид, где правят природные закономерности, а темперамент как первичная характеристика психического синтеза озабочен исключительно собственными потребностями. А. Менегетти индивидные характеристики называет «биологической реальностью», где в агрессивности заложена преданность собственной индивидуализации, так как в ней заключается эгоизм, самосохранение, позволяющее осуществлять процесс бытия. Таким образом, онтопсихологическое видение агрессии напрямую связано с защитой собственной идентичности.

С точки зрения классического психоанализа, первичная агрессия обусловлена желанием непосредственного удовлетворения инстинктивных телесных потребностей. Отсюда следует, что З. Фрейд говорил именно о теле, которое с определенностью реагирует на внешние воздействия, опираясь на свою телесную логику, очевидную для данного индивида, но не для других.

Основатель психосинтеза Р. Ассаджиоли считает, что «простейшая суть агрессии — слепой импульс к самоутверждению, к выражению всех элементов нашего существа без дискриминации и предпочтения, без какого-либо интереса к последствиям, без внимания к другим» (цит. по: [10, с. 51]).

Есть основание считать, что исследователи пишут об одном, хотя используют разные термины. Единственный материальный субстрат психики, данный нам, — тело и его язык, при нестыковке с требованиями социума и всем тем, что получило название Суперэго, порождает агрессию [6].

Идеи Б.Г. Ананьева, Л.М. Веккера, И.М. Палея позволяют предметно говорить о природных основах агрессии. Так, Л.М. Веккер с соавт. [1] пишет об основной роли осязания для психики и объясняет это свойством проекции, или предметности психического, которое присуще только осязанию, а все другие модальности от него заимствуют источник своей предметности, осязание им его «дарит». Предметность, или проекция, возникает только здесь, потому что происходит при непосредственном взаимодействии. Невозможно оторвать изображение механических свойств (твердость, пластичность), или образа этих свойств, от предмета. А раз изображение механических свойств существует только при непосредственном взаимодействии носителя с объектом, они не могут быть представлены в психике как отдельные от объекта, а только как связанные с ним, с этим внешним объектом. Что и выражается в терминах проекции или предметности.

В соотношении сенсорного, т.е. тактильной чувствительности, и моторного — кинестетической чувствительности, как в зерне, содержится очень многое. Можно предположить, что завершенный агрессивный акт — это некое действо с разным удельным весом тактильного и моторно-кинестетического компонентов [5; 7]. В подтверждение этого тезиса приведем следующие аргументы. Шведский психолог Д. Магнусон [9] в докладе Третьему европейскому конгрессу еще 12 лет назад сообщил данные лонгитюдных исследований длительностью 12–14 лет, включивших более 500 испытуемых, что существуют предпосылки алкоголизма и агрессии, которые можно обнаружить уже у 13-летних. Такой предпосылкой оказалась гиперактивность, складывающаяся из двух характеристик: первая — моторное беспокойство, а вторая — трудность концентрации внимания. Исходная характеристика — слабая концентрация на объекте, отсюда суетливость, спонтанно-двигательная активность. Получается, что сниженная сенсорика компенсируется усиленной моторикой, результатом чего становится агрессия.

У З. Фрейда при описании онтогенетических корней типов характера отмечается, что на первой, оральной стадии имеются две подстадии (сосания и кусания), которые формируют разные типы характера. Какой будет характер, зависит как от стадии, так и от вида фиксации, но в любом случае он обусловлен тактильно-кинестетической чувствительностью! Фиксация происходит либо при чрезмерной удовлетворенности доминирующей потребности (безотказное кормление или соска), либо при ее фрустрации (не дают пищи и соски), либо при колебании между этими крайностями. При депривации кусания формируется требовательный, обвиняющий, жалующийся и враждебно-агрессивный характер. Интересно, что экспериментальная проверка фрейдовских положений, осуществленная американскими учеными, среди немногих подтвердила именно данный факт [там же]. Это означает, что агрессивные особенности формируются уже в конце первого года жизни, и с возрастом покусывание, сжатие, внедрение переносится на другие объекты и деформирует развитие личности.

Э. Берн, основатель транзактного анализа, описывая процесс общения, обращает внимание на известный по многочисленным исследованиям факт, что дети, лишенные физического контакта с другими людьми, деградируют и даже могут умереть. И далее пишет, что человек, вырастая, подобно младенцу, будет искать такую близость, которая может принимать символические формы, но исходное стремление к физическому контакту сохранит первоначальную остроту. Позднее этот сенсорный для взрослого человека голод преобразуется в потребность в признании, или «поглаживании», которая свойственна всему человечеству [2].

Отсюда следует, что потребность в признании, или в контакте (как в узком, так и в широком смысле), может принимать самые разные невербальные и вербальные формы — от действительного поглаживания, обнимания, ласкания и похлопывания до вербального признания другого. Получается, что поглаживание выступает в качестве символического эквивалента признания. Если представить шкалу, один полюс которой будет общительность в ее лучшей — партнерской форме, то на другом полюсе будет агрессия. На положительном полюсе межперсонального взаимодействия имеем максимальное поглаживание, а на отрицательном — деформацию, внедрение.

Таким образом, имеются разные модусы тактильно-кинестетической чувствительности, которые могут выступать в разных формах по этой условной оси. Сенсорный эквивалент партнерского общения — поглаживание, а агрессивного — сжатие, покалывание и подкалывание, как физическое, так и вербальное. Напомним, что, по мнению Л.М. Веккера, фундаментальное свойство психики, ее проекция возникает при взаимодействии с механическими свойствами предметов. Гладкость-шероховатость — это физическая основа полюса поглаживания, а твердость-хрупкость — это механические свойства, которые могут быть основой противоположного полюса. Того полюса, где носитель отождествляется с агрессией, а субъект хочет его не погладить, а наоборот. При поглаживании имеем выраженный тактильный компонент и слабый кинестетический, а на полюсе агрессии, где происходит сжатие, внедрение, нападение, сильно выражен моторно-кинестетический компонент. Именно в тактильных ощущениях осуществляется партнерство, принятие другого, так как только в тактильных ощущениях представленность состояния органа (собственного чувства) и объекта, предмет и кожа выступают на равных, и неизвестно, где фигура, а где фон. Похоже, что это сенсорный идеал диалогического, партнерского, психотерапевтического общения. Вполне вероятно, что мы имеем сенсорные предпосылки таинства подлинного общения.

Итак, агрессия связана с индивидуальной жизнеобеспеченностью, это наша энергия, такая же, как энергия ветра, воды, огня, которые могут как давать жизнь, так и забирать. В ней есть позитив — гиперактивность, исследовательскость, экспериментирование, или то, что П.В. Симонов назвал поисковой активностью, креативность, «горячий» темперамент, стремление к росту, самоутверждение и принятие себя, самоуверенность. Есть и негатив — злость, импульсивность (сначала сделал, после подумал), беспокойство, нервозность, отвлекаемость, вспыльчивость, низкая толерантность. По мнению одного из основателей и столпов экзистенциальной психотерапии Р. Мэя [8], агрессия — это способ проявления собственной силы. Быть живым — это сила, имеющая разные формы проявления. В детстве мы плачем и кричим, и это единственный способ проявления нашей силы; эксплуатация, манипуляция, соперничество — тоже возможные способы; забота — сила, применяемая для другого; интегративная сила — сила содействия своему ближнему, единения с другим, кооперативная сила. Эти виды сил есть в каждом из нас, и нравственный вопрос состоит в их пропорции, в удельном весе каждой из сил, в общей цветовой палитре личности. Нам не дано избежать ни одной из них, но у нас есть возможность научиться использовать эти различные виды силы конструктивно. Как заметил Ф. Ницше, «радость происходит не от подчинения и отрицания, но от утверждения. Радость есть просто проявление чувства достигнутой силы. Суть радости есть плюс — чувство власти» (цит. по: [8, с. 142]).

Отсюда, агрессия может быть единственным способом проявления силы в человеческом репертуаре, другими человек просто не владеет, не научился или не научили. Но если ее не проявить, то как быть живым, как жить? Гнев как эмоциональная и мотивационная составляющая агрессии, обеспечивающая энергией ее поведенческую составляющую, с точки зрения классика современной психотерапии Дж. Бьюдженталя [3], появляется в присутствии трех условий: 1) когда ожидания человека относительно важных для него вопросов не оправдываются; 2) когда человеку кажется, что его разочарование незаслуженно или несправедливо (а часто и специально направлено против него); 3) когда человек чувствует, что у него недостает сил для изменения обстоятельств таким образом, чтобы его ожидания оправдались либо чтобы хотя бы уменьшить разочарование.

Ну а теперь о деструктивном поведении. Последние 10–15 лет это словосочетание стало весьма популярным. К деструктивному стали относить суицидальное и преступное, антисоциальное и аддиктивное, конформистское, нарциссическое, фанатическое и аутистическое поведение. Настоятельная потребность уточнить суть и рамки деструктивного поведения обусловлена как задачами методолого-теоретического толка, так и запросами практической психологии, при этом особенно остро данная проблема возникает при работе с несовершеннолетними.

Термин деструкция от лат. destructio — нарушение, разрушение нормальной структуры чего-либо. В психологическом контексте для определения конкретного психологического явления впервые данный термин был использован в докладе С.Н. Шпильрейн «Деструкция как причина становления» на заседании Венского психоаналитического общества 1911 года. С.Н. Шпильрейн [14] назвала «деструктивным» садистский компонент сексуального влечения. У З. Фрейда место деструктивности, т.е. разрушительных сил, неоднозначно. Если в его ранних трудах, до 1920 года, деструктивность предстает как часть сексуального влечения и как защитное свойство влечений «Я», то в теоретических схемах более позднего времени деструктивность, агрессивность, садизм, стремление к контролю и господству, несмотря на качественные различия, становятся проявлениями одной и той же силы — влечения к смерти, противостоящего влечению к жизни. То есть для З. Фрейда агрессия и деструктивность — однопорядковые явления. В еще большей степени трансформируются взгляды на природу человеческой деструктивности у представителей других психологических направлений и школ, не отрицающих и поддерживающих многие идеи психоанализа в целом. Так, например, у Э. Фромма [12] деструктивность — это одна из стратегий «бегства от свободы» наравне с авторитаризмом и подчинением. Разрушая и покоряя других, человек уменьшает свой страх перед угрозами внешнего мира. Разрушение — это способ избавления от чувства собственного ничтожества, одиночества и бессилия, сопутствующие свободе. Некоторые современные психоаналитики драйв или влечение к смерти рассматривают как стойкое и постоянно действующее стремление достижения состояния покоя: попытка ограничить то, что воспринимается как беспокоящее или как нечто, содержащее беспокойство или поддерживающее его. Человек, по их мнению, воспринимает смерть как крайнюю форму состояния покоя, а разрушение — одно из конкретных проявлений стремления к этому состоянию. Центральное и превалирующее стремление влечения к смерти, его цель — абсолютный покой в том или ином виде, достигнутый тем или иным способом.

Под деструктивным понимают и отклоняющееся поведение, причиняющее вред человеку и обществу, — аддиктивное, антисоциальное, суицидное. Сюда также относят формы поведения, которые внешне не находятся в противоречии с правовыми, морально-нравственными и культурными нормами, но вместе с тем нарушают целостность личности, задерживают ее развитие, делают его крайне односторонним, серьезно осложняют межличностные отношения. Существуют споры, насколько самоубийца агрессивен по отношению к самому себе [13], как и в случаях аддиктивного поведения, аргументы направлены на то, что такое поведение не нацелено на причинение вреда. А прием психоактивных веществ не сопровождается намерением нанести себе вред, скорее это бегство от напряжения, страдания, боли или желание получить новые ощущения, испытать необычные состояния, приносящие удовольствие.

Деструктивное поведение при определенных условиях может принимать форму агрессии, т.е. стать деструктивной агрессией, но оно не может быть сведено лишь к агрессии, так как в агрессии есть и конструктив.

Итак, существуют две основные точки зрения на соотнесение агрессивного и деструктивного поведения:

агрессия и деструкция практически синонимы, представляют собой отклоняющееся поведение, нарушающее правовые и/или нравственные нормы;
агрессия и деструктивность частично пересекаются, одно может объясняться через другое, но они не перекрывают друг друга, оставляя некоторую зону для несовпадения.

Некоторые исследователи считают, что агрессия — более широкое понятие, чем деструктивность, в то время как другие настаивают, что деструктивность — более широкое понятие, чем агрессия.

Напомним, что антонимом деструктивности является конструктивность. А полюсом, противоположным агрессии, как было сказано выше, выступают доброжелательность, любовь, принятие. Продолжая наши рассуждения, отметим, что существуют два рода понятий: обозначающие что-то, например, «стул» (сразу становится понятно, что это — то, на чем сидят), и объясняющие понятия, которые люди вводят сами для объяснения чего-то. К примеру, говоря о ком-то, что «он ответственный», подразумеваем некую степень обязательности, соответствия того, что человек сказал и сделал, но известно, что существуют и иные трактовки этого важного человеческого свойства. Когда вводилось оценочное суждение «деструктивное поведение», под ним подразумевалось, что в процессе чьей-то деятельности целостность или нормальная структура нарушились, разрушилась и не функционирует. Главный смысл заключался в том, что, условно говоря, «машина сломалась». Вспомним, что слова «целостность», «целить», «исцелять» — однокоренные и являются признаками здорового функционирования личности. Отсюда следует, что суть деструктивного поведения или того, что под этим понимается, заключается в деятельности (действиях, операции), которая однозначно оценивается как разрушительная, т.е. имеются основания говорить о механистическом, формальном критерии. Когда говорим об агрессивном поведении, обязательно присутствует живой, жизненный, эмоциональный, т.е. характеризующийся внутренней взволнованностью «переживательный» контекст. Таким образом, деструктивное поведение анализируется в континууме «что делает или не делает человек», поведение которого характеризуется разрушительными последствиями. А агрессивное поведение, обусловленное эмоциональной регуляцией, рассматривается преимущественно в ценностно-эмоциональном поле, которое и обеспечивает механизм его формирования, категориальный аппарат и аналитический критерий.

Итак, с одной стороны, имеем традиционное для психологической науки терминологическое удвоение понятий, а с другой — они существуют самостоятельно, находясь в разных измерениях, которые могут пересекаться.

Следовательно, агрессивное поведение является способом самовыражения (пускай не всегда удачным) себя, языка своего тела. Когда используется термин «деструктивное поведение», подразумевается локальная направленность на нарушение «правильной» или «нормальной» структуры, функции либо личности.

Литература

Ананьев Б. Г., Веккер Л. М., Ломов Б. Ф., Ярмоленко А.В. Осязание в процессах познания и труда. М., 1959.
Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы: Пер. с англ. / Общ. ред. М. С. Мацковского. М., 1988.
Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта. СПб., 2001.
Калер Х. Практическое руководство по использованию теста, выявляющего основные эмоциональные структуры. СПб., 2000.
Курбатова Т.Н. Психология агрессии // Агрессия. Сб. статей по материалам научно-практической конференции: АГРЕССИЯ: биологические, психологические и философские аспекты. Отв. ред. А. М. Ельяшевич. СПб., 2004.
Курбатова Т.Н. Самореализация и агрессия // Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 8 / Под ред. Л.А. Коростылевой. СПб., 2004.
Лысков Б.Д., Курбатова Т.Н. Основы юридической психологии: Учеб. пособие. Изд. 2-е. СПб., 2007.
Мэй Р. Сила и невинность. М., 2001.
Первин Л., Джон О. Психология личности. Теория и исследования. М., 2000.
Ферруччи П. Кем мы можем быть. Перевод-конспект О. Чадаева. М., 1992.
Франкл В. Психотерапия на практике: Пер. с нем. СПб., 1999.
Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1998.
Шнейдман Э. С. Душа самоубийцы / Пер. с англ. М., 2001.
Spielrein S. Die Destruktion als Ursache des Werdens. Jahrbuch für psychoanalytische und psychopathologische Forschungen. Т. IV. 1912.