Живая Энциклопедия Союза криминалистов и криминологов
Александр Александрович Алёхин.
Александр Алехин родился 20 ноября 1892 г. в Москве в семье предводителя дворянства Воронежской губернии Александра Ивановича Алехина. Отец Алехина был депутатом Четвёртой Государственной Думы. Видимо поэтому он настоял на юридическом образовании сына. Его мама, Анисья Ивановна Прохорова происходила из семьи текстильного фабриканта, владельца знаменитой «Трехгорной мануфактуры». При всём при этом свою родословную его родители вели из крестьян Староскольского уезда Курской губернии. Очевидно, что недостатка во внимании и воспитании в детстве Алёхин не испытывал и имел все основания получить блестящее воспитание и образование.
В 1901-1910 гг. он обучался в классической гимназии Л.И. Поливанова. После этого поступил на юридический факультете Московского университета. Но сразу после этого семья переехала в Санкт-Петербург и Алёхин был переведен в Императорское училище Правоведения. Полный курс училища был окончен в 1914 г., и Алёхин, получив титул титулярного советника, был причислен к Министерству юстиции. Судя по всему, канцелярская работа его тяготила. Во всяком случае, нет сведений, чтобы он стремился продвигаться по служебной лестнице, хотя все основания (и талант, и прилежание) к этому у него были.
Дело в том, что к этому времени Алёхин был довольно известным шахматистом. Играть в шахматы его научила мама. Но по настоящему он ими увлекся, когда наблюдал в 1902 г. гастроли в Москве американского гроссмейстера Г.Н. Пильсбери.
Свою первую победу Алёхин одержал в 1905 г. в турнире по переписке под эгидой журнала «Шахматное обозрение». Справедливости ради, надо сказать, что в этом ему оказал всестороннюю помощь старший брат Алексей (умер в 1939 г.).
В 1908 г. Алехин стал чемпионом Москвы. В 1909 г. на Всероссийском турнире любителей шахмат он получил звание «маэстро». В 1910 г. он выступил на представительном турнире в Гамбурге. На следующий год в Карлсбаде на турнире выиграл у одного из сильнейших шахматистов того времени –Милана Видмара. Наконец, в 1913 г. занимает первое место на турнире в Схевенинге, опередив Давида Яновского, который считался одним из претендентов на чемпионскую корону. Кстати, карьера Яновского на этом завершилась.
В 1914 г. состоялся турнир в Петербурге, на котором Алёхин занял третье место, вслед за чемпионом мира Эмануилом Ласкером и претендентом на шахматную корону Хосе Раулем Капабланкой. Он официально заявил, что начинает готовится к матчу за чемпионство с Капабланкой. В ответ на недоуменные замечания, что чемпионом является Ласкер, Алёхин безапелляционно заявил, что Капабланка вскоре отберёт титул у Ласкера.
Совершенствуя свое мастерство, Алехин изучал другие игры – го, китайские шахматы, бридж.
Летом 1914 г. Алёхин участвовал в турнире в Мангейме. Он уверенно опережал всех соперников и наверняка стал бы чемпионом, но 1 августа началась Первая мировая война. Турнир прервали, а Алёхин вместе с другими участниками из стран, не входивших в союз с Германией, был интернирован и направлен в тюрьму сначала в Людвигсхавен, а затем в Раштат. Он едва не получил статус военнопленного, поскольку, его фотографию в форме студента училища правоведения приняли за форму русского офицера. Впрочем, проведённой медкомиссией Алёхин был признан не годным к военной службе, и вскоре вернулся в Россию через Швейцарию и Швецию. При этом по пути в Стокгольме он дал благотворительный сеанс одновременной игры, сбор от которого передал в пользу пленных русских шахматистов, оставшихся в Германии.
В России Алехин стал сотрудником Комитета по оказанию помощи одеждой и всем необходимым больным и раненым. В 1916 г. Алёхин добровольцем отправился на Галицийский фронт во главе отряда Красного Креста. Он проявил мужество при спасении раненных, был дважды контужен и отправлен в тыл. Лечился он в госпитале в Тарнополе (ныне – Тернополь). За смелость Алёхин был награжден двумя Георгиевскими медалями и орденом Святого Святослава с мечами. После возвращения в Москву, Алехин был приписан к правовому отделу Министерства иностранных дел.
После выздоровления Алёхин выступал с благотворительными матчами в Москве, Киеве, Одессе и Петрограде. Он всегда был далёк от политики и февральская революция, а затем и последовавшая за ней октябрьская революция 1917 г. застали его врасплох. О смятении, царившей в это время в его душе, говорит тот факт, что на целых три года он расстался с шахматами.
В 1918 г. он решил эмигрировать из России, в которой началась страшная Гражданская война. Через Херсон он добрался до Одессы, из которой хотел морем отбыть в Стамбул. Но в Одессе он был арестован ЧК, обвинен в шпионаже в пользу белогвардейцев и приговорён к расстрелу. Обвинение было надуманным, но жизнь Алёхина висела на волоске. Спасло его только вмешательство кого-то из высокопоставленных советских госслужащих. В подтверждение этого говорит тот факт, что после освобождения Алёхин некоторое время работал в губисполкоме Одессы.
Но в это время Одессу заняла Добровольческая армия генерала Деникина, и Алёхин вернулся, а точнее говоря, бежал в Москву. Наверное, он не без основания опасался мести со стороны белогвардейцев за сотрудничество с Советами. О кровожадности большевиков сказано немало, но надо отдать должное белому движению, которое в этой части отнюдь не уступало красным.
В Москве Алёхин женился. Его избранницей стала Александра Батаева, которая была вдовой и старше Алёхина. О причинах, побудивших Алехина к такому выбору ничего неизвестно.
В 1919 году Алехин неожиданно поступил на впервые организованную государственную школу кинематографии под руководством режиссера В.Р. Гардина. Проучился, впрочем, он недолго и перебрался в Харьков, где устроился в военно-санитарное управление. Здесь он заболел сыпным тифом. После выздоровления вернулся в Москву и устроился работать следователем Московского центрального следственно-розыскного управления. На этой должности он проработал с 1920 по 1921 г. Юридическое образование ему в этот момент очень пригодилось, тем более, что работникам уголовного розыска платили неплохое жалование. Одновременно, Алехин занимался перепиской с наркоматом иностранных дел по вопросам, связанным с розыском иностранцев, пропавших в России во время революции и Гражданской войны.
Однако, и эта работа была не по душе Алёхину, и он перешёл работать в аппарат Коминтерна переводчиком. Он в совершенстве знал несколько языков, в том числе и китайский. Эта должность была многообещающей, ведь, вот-вот должна была грянуть мировая социалистическая революция, и большевики не жалели сил и средств на всех, кто был к этому причастен.
В Коминтерне Алёхин познакомился со швейцарской журналисткой Анной-Лизой Рюэгг. Спустя короткое время он на ней женился. Вряд ли за этим стоял только циничный расчёт, но официальный брак дал Алёхину возможность легально покинуть Советскую Россию. Поводом к этому стал донос на него на имя начальника отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК Мартына Ивановича Лациса (Ян Фридрихович Судрабс). Алёхина обвиняли в получении денег от Деникина. Это был вздор, но Алёхин был вызван в ЧК и давал по этому поводу многочасовые объяснения. Видимо, это переполнило чашу его терпения, и в 1921 г. он вместе с Рюэгг уехал из России. Он был уверен, что это временное расставание с Родиной, но оказалось, что он уехал навсегда.
В 1921-1927 гг. он сыграл в 22 международных турнирах и победил в 14 из них.
В 1925 г. Алёхин защитил в Сорбонне диссертацию на звание доктора права по теме: «Система тюремного заключения в Китае». Эта работа и сегодня представляет несомненный научный интерес. К этому времени в браке с Рюэг родился сын Александр.
В 1922 г. Алёхин участвовал в Лондонском турнире, где занял второе место. Победил Капабланка, который уже победил Ласкара (как и предвидел Алёхин) и был чемпионом мира. Алёхин был вынужден подписать, так называемый, лондонский протокол, согласно которому претендент на звание чемпиона мира должен был обеспечить призовой фонд в 10 тыс. долларов США и плюс к этому выделить деньги на покрытие организационных расходов. Ничего этого у Алёхина не было, но он был вынужден пойти на это соглашение, чтобы иметь потенциальную возможность участвовать в борьбе за звание чемпиона мира.
Алёхин издал несколько книг по теории шахмат, чем не только укрепил свой авторитет в шахматном мире, но и заметно поправил свои финансовые дела.
Он развёлся с Рюэгг и женился на Н.С. Васильевой (в девичестве Фабрицкая), вдове генерала Васильева. Их брак продлился целых 10 лет, что для Алёхина было абсолютным рекордом.
Для того, чтобы достать деньги на матч за звание чемпиона мира, Алёхин провел несколько показательных матчей для привлечения спонсоров. Так в 1923 г. он установил рекорд игры вслепую, сыграв одновременно 26 партий, где только в 5-ти проиграл. В 1925 г. в Париже он уже играл 27 партий вслепую, из которых проиграл 3. Кроме того, здесь же он провёл показательный матч одновременной игры с аэроплана, где роль шахматных фигур выполняли артисты. Его усилия увенчались успехом – правительство Аргентины выделило деньги на проведение матча за шахматную корону, который был запланирован на 1927 г. в Ьуэнос-Айресе.
Газеты писали о бесперспективности претендента победить шахматную машину, кем называли Капабланку. Многие поклонники таланта Алёхина не верили в его успех. Например, австрийский шахматист Рудольф Шпильман считал, что Алёхину не удастся выиграть ни одной партии.
Матч с Капабланкой начался в Буэнос-Айресе согласно установленному графику. Первую партию Алёхин проиграл, и число скептиков заметно возросло, ведь матч должен был длиться до 6 побед. Кроме того, Алёхин до этого трижды встречался с Капабланкой и трижды ему проигрывал. Вскоре у Алёхина началось воспаление надкостницы. Чтобы не брать тайм-аут, Алёхин потребовал у доктора удаления ему сразу нескольких зубов. В 34 туре при счёте 5:3 в пользу Алехина партия была отложена в позиции, когда у Алёхина было преимущество в две пешки. Капабланка не пришел доигрывать партию и прислал письмо с поздравлениями Алёхину в победе.
Случилось это так. Утром 29 ноября 1927 г. в отель, где жил Алёхин, посыльный принёс письмо, написанное по французски. Алёхин вскрыл конверт и прочитал: «Доктору А. Алёхину. Дорогой господин Алёхин! Уступаю партию. Вы, следовательно, чемпион мира. Я поздравляю Вас с удачей. Мои поздравления госпоже Алёхиной. Искренне Ваш Х.Р. Капабланка».
Когда о победе Алёхина стало известно, жители БуэносАйреса пронесли Алёхина по улица города на руках.
Алёхин вернулся в Париже, где в «Русском доме» в честь его победы был устроен банкет. В своей речи Алехин заявил, что был рад разрушить миф о непобедимости Капабланки. Впрочем, на другой день все эмигрантские газеты вышли с заголовками, в которых Алёхину приписывались слова о развенчании также фантасмагории, царившей в России. Неизвестно, действительно ли Алёхин говорил это, но в журнале «Шахматы России» появилась статья Н.В. Крыленко, в которой тот в категоричной форме заявил: «После речи Алёхина в Русском клубе с гражданином Алёхиным у нас всё покончено – он наш враг, и только как врага мы отныне можем его трактовать». К осуждению Алёхина присоединился его брат Алексей: «Я осуждаю всякое антисоветское выступление, от кого бы оно ни исходило, будь то, как в данном случае, брат мой или кто другой». Как бы то ни было, Алёхин не очень стремился убедить советское правительство в своей лояльности ему.
Капабланка стремился назначить матч реванш на выгодных для себя условиях. Алёхин с возмущением отверг все эти притязания, памятуя с каким трудом ему удалось найти спонсоров для проведения первого матча. Наконец, Алёхин договорился играть матч за корону чемпиона с Ефимом Боголюбовым (двукратный чемпион СССР). К этому времени Капабланка согласился играть матч на прежних условиях, но Алёхин заявил ему, что слишком поздно. Отношения гроссмейстеров после этого оказались испорченными до конца жизни.
В 1929 г. Алёхин в Германии сыграл матч с Боголюбовым: он выиграл 11 партий, 5 проиграл и 9 свёл вничью. Звание чемпиона мира он отстоял с блеском.
В 1931 г. Алёхин выиграл турнир в Бледе (Югославия), опередив второго призера на 5,5 очков. В 1932 г. Алёхин выигрывает крупные международные турниры в Лондоне, Берне, Пасадене и Мехико. С 10 сентября 1932 г. по 20 мая 1933 г. Алёхин участвует в кругосветных шахматных гастролях. Он выступает в США, Мексике, Кубе, Гавайских островах, Японии, Шанхае, Гонконге, Филиппинах, Сингапуре, Индонезии, Новой Зеландии, Цейлоне, Египте, Палестине, Италии. В 1933 г. он устанавливает новый рекорд игры вслепую – в Чикаго он играет на 32 досках и выигрывает 19 партий.
В 1934 г. состоялся матч-реванш с Ефимом Боголюбовым. Алёхин не оставляет сопернику ни малейших шансов, выигрывая у него со счетом 15,5 на 10,5.
На момент его творческого пика приходится, как это часто бывает, творческий кризис. Стало очевидным пресыщение Алёхина шахматами, очевидно, не всё ладилось в личной жизни. Алёхин стал злоупотреблять спиртными напитками. Олимпиаду 1935 г. он не выиграл.
Алёхин познакомился с Грейс Висхар, вдовой английского капитана и 23 марта 1934 г. женился на ней. Она было достаточно состоятельна, но также, как и Алёхин имела пагубную страсть к алкоголю. Кроме того, Грейвс было тогда 57 лет, а Алехину всего 42. В то же время Грейвс в отличие от других жён Алехина, прекрасно разбиралась в шахматах. «Она меня прекрасно понимает», — как заклинание твердил друзьям Алёхин, которые пытались его образумить. Женившись на ней, Алёхин тут же пожалел об этом, поскольку Висхар в ультимативной форме потребовала от Алёхина порвать все связи с сыном Александром. Алёхин стал регулярно уходить в запой. Но при этом разводиться с Грейвс он не стал. Один на чужбине и по сути без средств к существованию, на середине жизненного пути он боялся остаться один, хотя в итоге именно так и произошло.
3 октября 1935 г. начался новый матч за шахматную корону с голландцем Максом Эйве. В первых девяти партиях Алёхин уверенно набрал 9 очков, но затем с ним случился нервный срыв. На одну из партий он вовсе вышел играть, будучи пьяным. В результате Алёхин проиграл со счетом 8:9.
Интересно, что во время матча Алёхин неожиданно для всех направил поздравительную телеграмму в адрес шахматной федерации СССР по случаю 18 годовщины Октябрьской революции: «Не только как долголетний шахматный работник, но и как человек, понявший громадное значение того, что достигнуто в СССР во всех областях культурной жизни, шлю искренний привет шахматистам СССР по случаю 18 годовщины Октябрьской революции».
Несмотря на поражение, Алёхин получил приглашение принять в 1936 г. участие в турнире в Москве, но не поехал. Вместо этого он сыграл в турнире в Ноттингеме, где проиграл Капабланке, Решевскому и сыграл вничью с двумя явными аутсайдерами.
Многие критики поставили на нём крест. Назначенный на 1937 г. матч-реванш воспринимался всеми как прижизненные шахматные похороны Алёхина. Между тем, Алёхин бросил пить и досконально изучил манеру игры Эйве. Первая партия осталась за Эйве, что, видимо, притупило его бдительность. Алёхин сумел следующие четыре партии свести вничью, а затем захватил лидерство до конца матча. Счёт матча был 10:4 в пользу Алёхина. Эйве признал, что он играл с величайшим шахматистом всех времён.
В 1938 г. возобновились переговоры с Капабланкой о проведении матча за чемпионство. Капабланка вновь выдвинул максимальные финансовые условия в свою пользу, и Алёхин опять отказался играть этот матч. Кстати, незадолго до того они встретились на одном из турниров, и Алёхин выиграл у Капабланки.
В это время взошла звезда нового советского чемпиона Михаила Моисеевича Ботвинника, который вслед за Капабланкой написал Алёхину официальный вызов на матч за шахматную корону. Алёхин согласился и с энтузиазмом стал готовиться к игре.
В августе 1939 г. стартовала очередная шахматная Олимпиада. Алёхин представлял на ней Францию (кстати, до этого он участвовал в Олимпиадах 1930, 1931, 1933 гг. как представитель Франции). Алёхин делил первое место с Капабланкой, но 1 сентября Германия напала на Польщу, и началась Вторая мировая война. Многие из гроссмейстеров остались в Латинской Америки, где проходила Олимпиада, но Алёхин вернулся в Европу.
В 1940 г. Алехин оказался в Португалии. Когда Германия напала на Францию, Алёхин вступил добровольцем во французскую армию, в которой служил лейтенантом и был переводчиком. После поражения Франции и её оккупации, Алёхин вернулся в Португалию. В это время возобновились переговоры с Капабланкой о матче за чемпионство. На этот раз, несмотря на взаимную антипатию, стороны были как никогда близки к достижению соглашения. Творческие амбиции пересилили личные. Матч был назначен на 1941 г., но неожиданно кубинское правительство отказало Капабланке в поддержке. Вскоре, в 1942 г. он умер. Матч-реванш, о котором мечтали миллионы любителей шахмат, и который, наверное, стал бы самым знаменитым матчем в истории шахмат XX века, так и не состоялся.
Жена Алёхина Грейвс настояла на их возвращении во Францию, поскольку их дом в Дьеппе оставался бесхозным и регулярно подвергался нападению со стороны мародеров. Алёхину были чужды материальные благополучия, но под влиянием жены, он вернулся.
Оккупационные германские власти не замедлили воспользоваться зависимым положением Алёхина в своих целях. Они убедили его участвовать в нескольких турнирах. Он играл в Зальцбурге, Мюнхене, Варшаве, Кракове, Праге. В одном из турниров он одновременно играл на 75 досках, и все партии выиграл. Более того, в одной из партий, когда соперник признал себя побеждённым, Алёхин предложил ему поменяться местами и снова выиграл. А затем еще раз поменялся местами и опять победил!
В январе 1943 г. Алёхин заболел скарлатиной. Врачам удалось спасти ему жизнь, но здоровье Алёхина было серьезно подорвано. Пытаясь бороться с нуждой, Алёхин написал несколько статей по истории шахмат в журнал «Panzer Zeitung», главным редактором которого был австрийский шахматист и антисемит по совместительству Теодор Гербец. Одна из статей называлась «Еврейские и арийские шахматы». Кроме того, он начал вести шахматный отдел в русской газете «Новое слово», которая издавалась в Берлине. Заработанных денег хватило на выезд в Испанию. Здесь Алёхин откровенно бедствовал, давал частные уроки, в том числе будущему неоднократному чемпиону Испании Артурито Помару, которому тогда было 13 лет.
Находясь в Испании, Алёхин неоднократно открещивался от антисемитских высказываний, содержащихся в упомянутой выше статье. Он говорил, что это дело рук Гербеца, но никто ему не верил. Характерно, что второй раз в жизни (знаменитая речь после победы над Капабланкой в Русском доме), Алёхин был вынужден оправдываться за свои (или приписываемые ему) слова.
После окончания войны неприятности Алёхина продолжались. Ему объявили бойкот американская шахматная федерация, экс-чемпион мира Эйве, Файн, Денкер и другие самые сильные шахматисты того времени. Обвиняли Алёхина в коллаборационизме и антисемитизме. Его перестали приглашать на сколько-нибудь значимые турниры, а Эйве даже предложил лишить его титула чемпиона мира.
В январе 1946 г. Алёхин опубликовал в «Britishchessmagazine» открытое письмо, в котором говорил: «Напечатанное в Паризер Цайтунг потрясло и оскорбило меня больше всего не столько из-за содержания, сколько из-за полной невозможности очиститься от этой грязи». Письмо произвело впечатление на шахматную общественность, Алёхина простили, но до конца ему так и не поверили.
Алёхин принял участие в нескольких незначительных турнирах. Его успехи перемежались неудачами.
Неожиданно советский гроссмейстер Ботвинник вновь обратился к Алёхину с предложением о матче за звание чемпиона мира. Это был спасительный глоток воздуха, возможность выйти из полузабытья. Тем более, что и в личной жизни у него наметился полный разрыв отношений с супругой. 23 марта 1946 г. ФИДЕ официально подтвердило достижение соглашения о проведении матча в Ноттингеме в августе того же года. Мир застыл в ожидании блистательного возрождения знаменитого Алёхина.
Но 25 марта 1946 г. Алёхин был найден мёртвым в своем гостиничном номере в Эшториле недалеко от Лиссабона. Он сидел в кресле у столика перед расставленными перед ним шахматами. Официальная причина смерти – паралич сердца.
Сначала Алёхин был похоронен в Эшториле. В 1956 г. в Советском Союзе начал обсуждаться вопрос о перезахоронении Алёхина в Москве. Советское правительство гарантировало, что ему будет установлен памятник. Португальские власти ответили согласием.
Неожиданно вдова Алёхина Грейвс потребовала отменить все договоренности, и настояла на перезахоронении тела во Франции. Перезахоронение произошло 23 марта 1956 г., через 10 лет после смерти, на кладбище Монпарнас. На надгробии написано: «Шахматному гению России и Франции».
Алёхин выступил в 87 турнирах, в 62 занял первое место. Всего сыграл 1264 партии. Провел 23 матча, в том числе 5 за звание чемпиона мира, из них 17 партий выиграл.
Алёхин говорил: «Посредством шахмат я воспитал свой характер. Шахматы, прежде всего, учат быть объективными. В шахматах можно сделаться большим мастером, лишь осознав свои ошибки и недостатки».
Собрал: Мацкевич Игорь Михайлович
