Франклин Фоер: «Мир Google и Facebook — это мир конформизма и паранойи»
До недавнего времени самые известные корпорации было легко определить. Любой третьеклассник мог бы описать их суть. Exxon продает газ, McDonald’s делает гамбургеры, Walmart — это место, где можно купить вещи. Но теперь все не так. Сегодняшние монополии стремятся охватить всё существующее. Ларри Пейдж и Сергей Брин основали Google с целью организовать все знания, но эта миссия оказалась слишком узкой. Теперь они стремятся выпускать автономные автомобили, производить телефоны и побеждать смерть. Amazon, которая когда-то называла себя «магазином всего», теперь производит телевизионные шоу, владеет Whole Foods и управляет облачными хранилищами. Джефф Безос, вдохновитель компании, даже владеет газетой Washington Post.
Наряду с Facebook, Microsoft и Apple, эти компании участвуют в гонке за право стать нашим «персональным помощником». Они хотят будить нас по утрам, хотят, чтобы их искусственный интеллект руководил нашим расписанием и никогда с нами не расставался. Они стремятся стать хранилищем ценных и личных предметов, наших календарей и контактов, наших фотографий и документов. Они настаивают, чтобы мы бездумно обращались к ним за информацией и развлечениями, пока они составляют списки наших стремлений и антипатий. Google Glass и Apple Watch предвосхищают день, когда эти компании внедрят искусственный интеллект в наши тела. Брин мечтает: «Возможно, в будущем мы сможем предложить небольшую версию Google, которую вы просто подключите к своему мозгу».
Больше, чем все предшествующие корпорации, технологические монополии стремятся вылепить из человечества желаемый ими образ. Они считают, что у них есть возможность завершить долгожданное слияние человека и машины — перенаправить траекторию человеческой эволюции. Откуда я это знаю? В ежегодных выступлениях и общественных собраниях отцы-основатели этих компаний часто делают яркие и смелые заявления о человеческой природе, — взгляды, которые они хотели бы навязать всем нам. Пейдж считает, что человеческий организм — это код. «Ваши программные алгоритмы не так уж сложны», — говорит он. И если люди функционируют как компьютеры, почему бы не приблизить тот день, когда мы полностью станем киборгами?
В качестве еще одной теории глава Facebook Марк Цукерберг заявил о своем желании освободить человечество от лицемерия и положить конец секретам. «Дни, когда вы по-другому взглянете на ваших друзей или коллег по работе, а также на других знакомых вам людей, вероятно, наступят довольно скоро, — сказал он. — Двуличность — это пример отсутствия целостности». Конечно, это и выражение идеализма, и подробное обоснование бизнес-модели Facebook.
Это краткое изложение технологического взгляда на мир. Можно подумать, что в Кремниевой долине доминирует либертарианство, и это не совсем ошибочно. Здесь можно найти высокопоставленных подвижников Айн Рэнд. Но если вы внимательно послушаете технологических титанов, то станет ясно, что их мировоззрение противоположно либертарианскому почитанию героического одинокого человека. Крупные технологические компании думают, что по своей природе мы — социальные существа, рожденные для жизни в коллективе. Они вкладывают свою веру в сеть, коллективный разум, сотрудничество. Они испытывают огромное желание, чтобы наш раздробленный мир стал цельным. («Facebook служит для сближения всех нас и создания глобального сообщества», — писал Цукерберг в одном из своих многочисленных манифестов.) Объединив мир, они смогут вылечить его болезни.
На словах технологические компании положительно относятся к индивидуальности, к расширению возможностей «пользователя», — но на деле они уничтожают принципы, которые защищают индивидуальность. Их устройства и сайты разрушили конфиденциальность. Они не уважают ценность авторства, враждебно настроены по отношению к интеллектуальной собственности. В сфере экономики они оправдывают монополию, утверждая, что конкуренция просто отвлекает от важных проблем, таких как стирание языковых барьеров и создание искусственного мозга. Компании должны «преодолеть ежедневную бессмысленную борьбу за выживание», заявил инвестор Facebook Питер Тиль.
Когда дело доходит до самого главного принципа индивидуализма — свободной воли, — технологические компании выбирают другой путь. Они надеются автоматизировать ежедневный выбор — как большой, так и маленький. Это их алгоритмы предлагают нам новости, которые мы читаем, товары, которые мы покупаем, маршруты, по которым мы путешествуем, друзей, которых мы принимаем в свой круг.
Прошлые поколения уже переживали такие революции, как эта. Много лет назад мы восхищались чудесами обедов из полуфабрикатов и другими новомодными продуктами, которые внезапно наводнили наши кухни: кусочки сыра, упакованные в пластик, сочная пицца, появляющаяся из корки льда, пакеты хрустящего картофеля. Все это казалось революционным изобретением. Революция на кухне была не просто захватывающей. Она была преобразующей. Новые продукты глубоко внедрились в повседневную жизнь. Настолько, что нам потребовались десятилетия, чтобы понять цену, которую мы заплатили за удобство, эффективность и изобилие. Эти продукты были достижениями инженерной мысли — но они сделали нас толстыми. Для их восхитительного вкуса требовалось огромное количество натрия и сахара, из-за чего изменились наши вкусовые рецепторы и стало сложнее утолять голод. Для изготовления этих блюд требовалось огромное количество мяса и кукурузы, и всплеск спроса изменил американское сельское хозяйство, приведя к ужасным экологическим последствиям. Появилась целая новая система промышленного земледелия с малосознательными конгломератами, набивающих цыплят в загоны, покрытые птичим пометом, и накачивающих их антибиотиками. К тому времени, как мы поняли последствия новых моделей потребления, ущерб был нанесен нашим талиям, долголетию, душам и планете.
Что-то похожее на продовольственную революцию середины прошлого века теперь меняет производство и потребление знаний. Доминирующие компании перестраивают наши интеллектуальные привычки. Google помогает нам классифицировать интернет, придавая информации ощущение иерархии; Facebook использует свои алгоритмы и свое замысловатое понимание наших социальных кругов для фильтрации новостей, с которыми мы сталкиваемся; Amazon оседлал книжную отрасль, имея подавляющее влияние на этом рынке.
Такое доминирование дает этим компаниям возможность изменять контролируемые ими рынки. Как и в случае с пищевыми гигантами, крупные технологические компании породили новую науку, которая направлена на создание продуктов, угождающих потребителям. У них есть бездонная база данных, так как они отслеживают наши действия в сети, сохраняя каждый фрагмент наших привычек — в надежде, что они могут оказаться полезными. Они составили интимный психологический портрет каждого пользователя — портрет, который они надеются использовать, чтобы вовлечь нас в компульсивную волну кликов и просмотров. И это работает: в среднем каждый пользователь Facebook проводит на сайте 1/16 дня.
В сфере знаний монополия и конформизм — это неотделимые угрозы. Поскольку средства массовой информации стали сильно зависеть от Facebook и Google из-за трафика — и, следовательно, дохода, — они бросились генерировать статьи, которые будут процветать на этих платформах. Вот почему мы видели так много заметок про платье загадочного цвета, вот почему на каждом сайте пишут про «Игру престолов».
Это касается и политики. Нашей эпохе свойственна поляризация, война идеологических кланов, не имеющих реальной основы. Разрозненность, однако, не основная причина нашей неработоспособной системы. Их много, но главная проблема — это конформизм. Facebook взращивает два коллективных разума, каждый из которых живет в информационной экосистеме, поощряющей молчаливое согласие и наказывающей за противоположные взгляды. Это явление, которое предприниматель и автор Илай Парайзер назвал «пузырем фильтров» — то, как Facebook штудирует наши данные, чтобы выдавать желаемые нами новости и информацию, создавая цикл обратной связи, который загоняет нас все глубже и глубже в собственоручно созданные углы.
Президентские выборы 2016 года четко проиллюстрировали, что коллективный разум с его неспособностью отличать факты от вымысла и непоколебимыми партийными предрассудками интеллектуально недееспособен. И именно поэтому масса кампаний — Occupy Democrats, the Angry Patriot, Being Liberal, — пытались получить выгоду от «пузыря фильтров» и использовать нашу восприимчивость к новостям низкого качества, если можно их так назвать.
Facebook представляет собой опасное отклонение в истории медиа. Когда-то элиты с гордостью рассматривали себя как блюстителей морали. Они могли быть снобами и подхалимничать власти, но они также чувствовали обязанность поднимать стандарты общества и читателей. Руководители Кремниевой долины рассматривают таких блюстителей как ретроградов, врагов инноваций. Себя они считают более нейтральными, научными и отзывчивыми по отношению к рынку, чем элиты, которые они заменили. Поэтому вместо формирования общественного мнения они используют худшие склонности общества, местечковость и паранойю.
В течение этого столетия мы в значительной степени относились к Кремниевой долине как к силе, находящейся вне нашего контроля. Широкий консенсус заключался в том, что неповоротливое правительство никогда не сможет идти в ногу с технологиями. Пока правительство выступало против технологических монополий, парень в гараже уже придумывал какие-то инновации, меняя рынок. Мы, люди, также приняли вездесущность крупных технологических компаний как свершившийся факт. Мы наслаждались их бесплатными продуктами и доставкой на следующий день, ощущая только надоедливое чувство, будто отдаем что-то важное. Такая беспечность больше непозволительна.
Конфиденциальность не сохранится при нынешней траектории движения технологий — и, чувствуя постоянное наблюдение, люди будут вести себя более осторожно, менее разрушительно. Наши идеи о конкурентном рынке находятся под угрозой. Чем меньше перспективы свержения гигантов, тем меньше предприниматели будут рисковать, открывая новые фирмы — основной источник рабочих мест и инноваций. А распространение лжи и заговоров в социальных сетях, исчезновение общего понимания фактов создает условия для авторитаризма. Длительное слияние человека и машины в конечном счете сыграло человеку на руку. Но мы дрейфуем в новую эпоху, когда это слияние угрожает человеку. Мы дрейфуем к монополии, конформизму, их машинам. Возможно, пришло время взять штурвал в свои руки.
Франклин Фоер: «Мир Google и Facebook — это мир конформизма и паранойи»
