В самом конце прошлого века в США неожиданно упал уровень преступности. За несколько лет число убийств сократилось на сорок три процента, число грабежей – на сорок один процент, даже угонов автомобилей стало меньше на тридцать пять процентов. Процесс был в равной степени повсеместным и абсолютно необъяснимым. Первым на него среагировали политики, которые бросились присваивать заслуги.

В 2001 году журнал Time назвал мэра Нью-Йорка Руди Джулиани «человеком года» за то, что благодаря его усилиям преступность в городе сократилась на две трети. Между тем достаточно было взгляда на данные статистики, чтобы понять: процесс такого масштаба не мог быть спровоцирован действиями одного, пусть даже очень талантливого политика.

Преступность падала не только в Нью-Йорке, она падала по всей стране – в каждом городе, в каждом штате. Парадокс, однако, заключался в том, что никто не имел ни малейшего представления, почему это происходило.

Одни утверждали, что сокращение вызвано легализацией абортов, поскольку это снизило число так называемых нежеланных детей, многие из которых становились преступниками. Другие предполагали, что сокращение преступности связано с сокращением продаж крэка, одним из побочных эффектов которого являются приступы агрессии. Однако ни одна из этих теорий не могла полностью объяснить происходящее, потому, в частности, что и феномен «нежеланных детей», и распространение крэка имели отношение прежде всего к беднейшим слоям населения. Преступность же сокращалась повсеместно, и это сокращение затрагивало в равной степени все социальные группы.

В 2001 году молодой экономист Джессика Рейес сделала невероятное предположение, объясняющее, с ее точки зрения, сокращение уровня преступности. Рейес заявила, что американцы стали намного меньше грабить, насиловать и убивать друг друга потому, что больше не подвергались в детском возрасте воздействию свинца, которое раньше получали, вдыхая бензиновые пары.

Джессика утверждала, что к беспрецедентному по своим масштабам снижению преступности привел Закон о чистом воздухе, который был принят в Америке в 1974 году и запрещал свинцовые добавки в автомобильном топливе. В результате этого двадцать пять лет спустя – к началу века, когда выросло первое «бессвинцовое» поколение, и произошел резкий спад преступности по всей стране.

Тот факт, что свинец – яд, сам по себе, конечно, не являлся открытием. Это было известно давно. Более того, было известно и то, что свинец обладает специфическим воздействием на детскую психику. Даже в микродозах он подавляет интеллектуальные способности и вызывает агрессивное поведение. Как показали исследования американского медика Герберта Нидлмана, при повышении содержания свинца в крови ребенка на два микрограмма в децилитре – то есть всего на две миллионные (!) доли процента – его IQ понижается на один балл.

Однако то, что пыталась доказать Рейес, было куда серьезнее. По ее мнению, микродозы свинца, полученные дыхательным путем в детстве, приводили к отложенным последствиям, проявляющимся уже во взрослом возрасте прежде всего как повышенная агрессивность. Причем последствия эти носили настолько массовый характер, что напрямую влияли на уровень преступности в стране.

Поверить в подобное было трудно.

Добавлять в бензин свинец¹ придумал инженер Томас Мидгли еще в 1923 году. Он обнаружил, что от этого двигатель работает значительно тише и при этом эффективнее. Мидгли запатентовал свое изобретение и уехал в Майами лечиться от свинцового отравления. Надо отметить, кстати, что помимо тетраэтилсвинца Мидгли осчастливил человечество еще и открытием так называемых ХФУ – хлорфторуглеродов, использование которых в качестве хладагентов в холодильниках сегодня считается основной причиной возникновения озоновых дыр в атмосфере.

Умер Мидгли странной смертью. Потеряв из-за паралича способность двигать ногами, он разработал систему ремней, которые помогали ему садиться в кровати и принимать пищу. Этот механизм в какой-то момент и задушил его прямо в постели.

Придуманные же им свинцовые добавки к бензину начали широко использоваться. Уже спустя двадцать лет весь бензин, который производился в мире, был исключительно со свинцовыми добавками.

К середине века объемы его производства, а соответственно, и выбросов в атмосферу превосходили воображение. Парами «свинцового» бензина дышал весь мир.

Если предположение Рейес было правдой, это означало, что под воздействие микродоз свинца, вызывающих агрессию, попадали без всякого преуменьшения целые поколения. Масштаб этого отравления трудно было переоценить.

На несколько лет Рейес полностью ­погрузилась в подсчеты и сопоставление уровней свинцового загрязнения и уровней преступности. Сбор и анализ данных заняли в общей сложности больше шести лет. Цифры полностью подтверждали ее выводы.

Мало того, что спад преступности в Америке произошел ровно через двадцать лет после запрета свинцовых добавок. Но и ее первый взлет случился в шестидесятые годы – через двадцать лет после того, как использование «свинцового» бензина в Америке достигло объемов, способных оказать массовое воздействие на детей по всей стране. Пик же роста преступности приходился ровно на те годы, когда выросло самое «засвинцованное» из поколений американцев, подвергшихся в детстве воздействию свинца. В этот период – с 1972 по 1992 год – количество насильственных преступлений в Америке увеличилось на восемьдесят три процента.

Рейес провела подробный анализ и сопоставление объемов продаж «свинцового» бензина и уровня преступности не только по стране, но и в отдельности по каждому штату. Однако этого оказалось недостаточно, чтобы окончательно развеять сомнения. Тогда Рейес дополнительно сопоставила уровни преступности и данные о содержании свинца в крови у детей. Результат был тот же.

После этого сомнений уже не оставалось. Именно «свинцовый» бензин был ключевым фактором, вызвавшим рост преступности в Америке во второй половине XX века, и именно запрет «свинцового» бензина привел к падению преступности в конце столетия. Сегодня экономисты считают работу Рейес классическим примером успешного статистического исследования. Даже оппоненты признают весомость ее результатов. Ее работы постоянно цитируются в докладах чиновников EPA (Environmental Protection Agency) – главного правительственного агентства, отвечающего за охрану окружающей среды.

На множестве выстроенных Джессикой Рейес таблиц и графиков хорошо видно, как год за годом растет уровень преступности по мере увеличения воздействия свинца.

Однако драматичнее всего выглядел график с двумя кривыми: преступность в слабо «засвинцованных» штатах и преступность в сильно «засвинцованных». Сильно «засвинцованными» были в основном те штаты, где было больше машин, то есть больше крупных городов, – например, Калифорния или Нью-Йорк. Слабо «засвинцованными» – преимущественно те, где машин, а значит, и городов, было меньше, – скажем, Гавайи или Вайоминг.

Как ни удивительно это звучит сегодня, из графиков видно, что изначально, в период до шестидесятых годов, когда свинец еще не был серьезным фактором, уровень преступности в этих штатах мало отличался. Однако затем – в начале шестидесятых – графики начинают расходиться: рост преступности в сильно «засвинцованных» штатах происходил быстрее. В семидесятых, когда последствия «засвинцованности» достигли своего пика, обе линии устремляются вверх: в слабо «засвинцованных» штатах – резко, в сильно «засвинцованных» – еще резче. В девяностых же, после запрета «свинцового» бензина, уровни преступности падают и начинают постепенно сближаться вновь.

Графики Рейес производили гнетущее впечатление. Каждый миллиметр, каждый подъем символизировал сотни искалеченных или потерянных жизней, трагедий, которых могло не произойти. Это ощущение только усиливается, если перестать пользоваться процентами – лучшим из придуманных человеком способов абстрагироваться от шокирующей реальности. Только в период с 1985 года по 1992-й, когда рост «свинцовой» преступности достиг своего пика, в США было убито 177 475 человек.

Между тем последствия использования свинца в бензине не ограничивались Америкой. Ис­сле­дования экономиста Рика Невина показали, что похожие процессы происходили в Австралии, Италии, Франции, Германии, где рост преступности, так же как в Америке, неизбежно следовал за началом широкого использования «свинцового» бензина все с тем же разрывом примерно в двадцать лет.

Графики Невина всерьез заставляют задуматься: каким был бы ХХ век, если бы не мельчайшие частицы свинца в атмосфере планеты?

К моменту, когда Рейес опубликовала результаты своих исследований, большинство развитых стран уже запретило «свинцовый» бензин, так же как это было сделано в Америке. И так же как в Америке, эти меры привели к снижению преступности спустя пятнадцать-двадцать лет после введения запретов. По сведениям Невина, сокращение уровня преступности после запрета «свинцового» бензина было зарегистрировано в Новой Зеландии, Британии, Канаде, Франции, Австралии, Финляндии, Италии и Германии.

Тем не менее страны, где «свинцовый» бензин по-прежнему не запрещен, существуют до сих пор. Либерия, Колумбия, Венесуэла… Уровень преступности в этих странах говорит сам за себя. Колумбия сегодня занимает первое место в мире по количеству убийств на душу населения. Венесуэла – четвертое. Что же касается Либерии, то точных данных по ней не существует, поскольку уровень преступности там таков, что исключает возможность статистических исследований.

Конечно, высокий уровень преступности в Ко­лумбии легко можно объяснить присутствием не столько свинца, сколько кокаина. Труднее, однако, объяснить таким образом вот что: в целом в списке стран с самым высоким уровнем убийств первые двенадцать позиций занимают государства, которые позже других запретили использование «свинцового» бензина либо по-прежнему продолжают его использовать.

Пятое место в этом списке, к сожалению, принадлежит России.

Уровень преступности в России сегодня – один из самых высоких в мире. Москва в этом смысле многократно опережает Лондон, Нью-Йорк и Париж.

По данным исследования, проведенного ВЦИОМ в конце девяностых годов, треть россиян, отвечая на вопрос «Какие качества усилились в ваших соотечественниках за последние годы?», назвали в первую очередь агрессивность и ожесточенность.

Все это – и высокий уровень преступности, и высокую агрессивность – принято объяснять историческими, культурологическими, социальными причинами. Возможно ли, однако, что причины носят не столько психологический, сколько химический характер?

Формально «свинцовый» бензин в России был запрещен только в 1998 году, когда Москва уже задыхалась в пробках. «Формально» – потому что эффективно запретить что бы то ни было в России в девяностых годах было почти невозможно. Как утверждает профессор Борис Ревич, много лет изу­чав­ший воздействие тяжелых металлов на жителей крупных городов, отдельные мелкие заводики, производящие «свинцовый» бензин, существуют в стране по сей день.

По Рейес, однако, эта ситуация касается не столько нашего настоящего, сколько нашего будущего – тех лет, когда вырастут дети, чье детство прошло в забитой свежеприобретенными машинами, задыхающейся в парах «свинцового» бензина Москве.

Причины же сегодняшней агрессивности или агрессивности «лихих» девяностых следует искать в событиях, произошедших около двадцати лет назад, в семидесятых-восьмидесятых, когда детьми были сегодняшние взрослые. Вопрос в том, подвергались ли они воздействию свинца. И если да, то в какой степени.

В семидесятых и восьмидесятых, однако, никакого другого бензина для легковых машин, кроме «свинцового», в России, конечно, уже не производилось. Нюанс в том, что легковых машин в стране вообще и в Москве в частности было, мягко говоря, меньше, чем в той же Америке.

Меньше машин – меньше содержащих свинец выхлопных газов? Это с одной стороны. С другой – в Америке основное автомобильное движение происходило на шоссе, вдали от жилых домов, в Москве же из-за особенностей проектирования наших городов люди жили прямо над выхлопной трубой: в квартирах, окна которых выходят на проезжую часть.

Профессор Ревич одним из первых, еще при советской власти, занялся мониторингом содержания свинца в жителях Москвы. В восьмидесятые годы в ответ на его просьбу московским парикмахерским было приказано отсылать в лабораторию Ревича мешки с волосами московских мальчиков с указанием места жительства. Наверняка там были и волосы многих из тех, кто сейчас читает эту статью.

Ревич выяснил, что содержание свинца сильно зависело от района: чем ближе к крупным транспортным магистралям – тем выше. Когда он про­ана­ли­зи­ровал локоны своих сыновей, которые жили в фамильной квартире на Садовом кольце, оказалось, что концентрация свинца в их волосах была втрое выше, чем в среднем по городу.

Что касается атмосферы, то первые достоверные замеры содержания свинца в московском воздухе были проведены только в девяностых годах при подготовке комиссией Гор–Черномырдин так называемой «Белой книги» – глобального и пока единственного исследования степени загрязнения страны свинцом.

Эти замеры показали, что в значительной части города содержание свинца в атмосфере в четыре раза (!) превосходило средний показатель в Америке в период самой высокой «засвинцованности»².

Дело, впрочем, не только в автомобильных выхлопах.

Все, чье детство прошло в Москве в семидесятых и восьмидесятых годах, хорошо помнят любимое развлечение мальчишек (и некоторых девчонок) тех лет, которые плавили свинец и отливали из него все что угодно – от самодельных солдатиков в младших классах до кастетов в старших. Любопытный вопрос: откуда, собственно, бралось в городе такое количество свинца, что его хватало на металлургические опыты чуть ли не каждому школьнику?

Ответ – с промышленных предприятий. Еще в сороковые годы в двух шагах от Москвы, в Подольске, был построен огромный аккумуляторный завод, использующий в производстве многие тонны свинца. Кроме того, в черте города находилось несколько оборонных заводов, которые также активно использовали свинец. По замерам, проведенным в начале девяностых, содержание свинца в выбросах этих заводов в двадцать три раза превышало нормативное.

В отличие от Америки и Европы, основной причиной загрязнения атмосферы свинцом в России в семидесятых, восьмидесятых и особенно в девяностых годах были не столько выхлопы автомобилей, сколько выбросы предприятий, использующих свинец.

В советские времена данные о промышленных выбросах свинца тщательно скрывались. Однако уже к середине девяностых выяснилось, что около ста тридцати российских городов стоят на загрязненной свинцом земле.

Как показали замеры, в некоторых районах Москвы содержание свинца в почве превышало норму в три раза. В Подольске – в шесть раз, в Петербурге и Владикавказе – в тридцать два, а в Ростовской области, нескольких городах на Урале и в Приморье – в сто восемьдесят. Город Карабаш на Урале получил международный статус «зона бедствия» именно в связи со свинцовым загрязнением.

В Москве были обнаружены отдельные зоны, где содержание свинца в почве в двести раз превышало нормы.

Из почвы свинец легко попадает в человеческий организм – через воду, пыль, растения… Существует модель, разработанная EPA, которая позволяет предсказать, сколько свинца будет в крови людей, живущих на территории с определенным количеством свинца в почве. Согласно этой модели, к началу девяностых средняя концентрация свинца в крови у российских детей должна была быть около десяти микрограмм на децилитр – то есть столько же, сколько у американцев в самый «засвинцованный» период.

Конечно, далеко не каждый подвергшийся в детстве воздействию ­свинца становился преступником. Свинец лишь порождает импульс к агрессии, каждый человек реагирует на такие импульсы по-своему – в зависимости от личных качеств, уровня образования и культуры.

«Мне иногда возражают люди из поколений «высокого свинца»: «мы же не сплошь преступники!» – рассказывает Джессика Рейес, которая и сама принадлежит к «засвинцованному» поколению начала семидесятых. – Конечно же, преступниками становятся не все. Возможно, я просто импульсивнее, чем была бы в чистой среде. Может быть, я даже агрессивнее, но я весьма далека от применения насилия, от совершения преступления. На кого-то свинец действует сильнее, на кого-то слабее. Но кто-то, в силу множества возможных факторов, оказывается ближе к совершению преступления – и вот для них влияние свинца становится решающим. Просто свинец сдвигает краевую черту».

Тот факт, что благодаря свинцу «краевая черта» в России была сдвинута, не вызывает сомнений. Вопрос лишь в степени. Эта степень становится особенно заметной в тех местах, где люди не склонны сдерживать себя, где менее всего подвержены воздействию норм поведения. Одним из таких – весьма показательных – мест, кстати, является российский интернет, где агрессия стала практически общепринятым стандартом общения.

Если экстраполировать американскую модель на российскую действительность, станет очевидно, что в наибольшей степени пострадали дети, родившиеся за последнее десятилетие ХХ века, точнее, с 1989 по 1999 год, – по ним ударили и последняя волна отравления «свинцовым» бензином, связанная с ростом количества машин на дорогах, и выброс от заводов, и дикий импорт некачественных товаров. Предшествующие поколения тоже получили свое: индустриальные выбросы 1970–1980-х наверняка внесли свой вклад в преступность девяностых. Последствия должны сказываться минимум до 2018 года (тогда пройдет двадцать лет с момента запрета на «свинцовый» бензин). А возможно, и дольше, если полный контроль за свинцом так и не будет установлен.

Существует ли проблема сейчас? Есть ли «свинцовая» опасность для сегодняшних российских детей? Да, безусловно. Она связана не столько с автомобильными выхлопами, поскольку «свинцовый» бензин больше не производится, сколько с потребительскими товарами, особенно произведенными в малоразвитых странах.

Известны случаи, когда свинец обнаруживали в детских игрушках – поскольку добавление его в краски делает их ярче. В Индии существовали даже так называемые lead candy – леденцы, в которые добавляли свинец, благодаря чему они становились слаще. О последнем обстоятельстве, кстати, как-то невольно вспоминаешь при просмотре недавно вышедшего индийского фильма «Миллионер из трущоб».

Если вы живете в Москве или другом российском городе и у вас есть дети, то, безусловно, следует быть очень осторожными, поскольку контроль за свинцом в России налажен слабо. В свое время по результатам исследований, включенных в «Белую книгу», предполагалось создать специальную комиссию. Этого, однако, так и не произошло.

Как показали исследования Нидлмана, наиболее опасный период, когда дети особенно подвержены воздействию свинца, – до шести лет. После этого свинец уже не оказывает, по крайней мере, такого разрушительного воздействия – в том случае, естественно, если речь идет о микродозах.

Корреспондент проекта «Сноб», который брал интервью у Джессики Рейес, специально попросил ее о совете, как лучше защитить детей от воздействия свинца.

Джессика рекомендовала по возможности покупать детям еду, посуду и игрушки, сертифицированные Евросоюзом, поскольку там содержание свинца в потребительских товарах контролируется особенно жестко.С

¹ — А точнее, вещество под названием «тетраэтилсвинец».

² — Эти районы отмечены на карте, которую мы публикуем.

Подробности: https://snob.ru/magazine/entry/6137