Итоги научной программы клуба «Валдай»
Олег Барабанов
Главным новогодним пожеланием большинства жителей Земли станет, чтобы этот тяжёлый год никогда бы больше не повторялся. Но с точки зрения экспертизы нельзя не признать, что 2020 год оказался удивительно плодотворным в контексте разработки и апробации большого количества радикальных новых идей, слома старых клише и возможности открыто обсуждать табуированные раньше темы, пишет Олег Барабанов, программный директор клуба «Валдай», подводя итоги программы «Мораль и право» за 2020 год.
2020 год смешал все планы у большинства населения Земли. Пандемия коронавируса очень резко разделила всю нашу жизнь на «до» и «после». Естественно, что столь масштабное событие, как и его социальные и политические последствия, должно было оказаться в фокусе и экспертного мнения. Поэтому, каковы бы не были первоначальные планы, именно пандемия оказалась центральной темой нашей программы. И в результате мораль и право в мировой политике очень быстро трансформировались в мораль и право в эпоху коронавируса.
Подход общественного мнения и экспертные оценки этой темы эволюционировали вслед за крайне быстрым развитием событий. Первый рубежный этап – это февраль, когда эпидемия перекинулась из Китая на Италию и это стало поворотным моментом в восприятии событий. Не будем скрывать, что в развитых (и считающих себя таковыми) странах мира, в пресловутом «золотом миллиарде» уже давно привыкли воспринимать смертоносные эпидемии как некую абстрактную и далёкую страшилку, рутинный ужас, который показывают время от времени по телевизору о беднейших странах где-то в Африке (СПИД не в счёт ввиду естественной узости и стереотипной маргинализированности его «таргет-группы»). Экзотические названия «лихорадка Эбола», «лихорадка денге», «лихорадка Западного Нила» лишь подчёркивали тот факт, что всё это бесконечно далеко от нас и с нами никогда не случится. Почему? Потому что у нас развитое здравоохранение, потому что мы соблюдаем гигиенические правила, а в подсознании могло проскальзывать и «потому что мы другие». Да, конечно, беднейшим странам нужно помогать, что в той или иной мере и делалось. Но одновременно, согласимся, не так уж редко в общественном мнении возникал аргумент, что эти страны, чего уж греха таить, «самой судьбой» провиденциально предназначены к эпидемиям и бедствиям. В результате в оценках появлялась моральная амбивалентность.
Современный Китай трудно отнести к беднейшим странам мира, но, пока эпидемия бушевала только там, она вполне укладывалась в эти схемы. А вот перенос её в Италию всё изменил. И когда группу итальянских туристов в конце февраля не пустили на Маврикий, то по возвращении назад у одной из туристок вырвалась фраза перед журналистами: «С нами, итальянцами, обращались как с какими-то беженцами». И эта фраза предельно чётко высветила всю ту моральную амбивалентность, которая стала, на наш взгляд, ключевым социальным фактором первого этапа развития эпидемии. И это позволило поставить вопрос о своего рода «этике коронавируса»: делится ли человечество на людей первого и второго сорта перед лицом реальных глобальных угроз? Материалы клуба «Валдай» того периода поднимали эту проблему.
Следующий этап – это март, когда эпидемия перекинулась на другие крупные страны Европы, а чуть позднее – на Нью-Йорк. Главное массовое социальное чувство той поры – это страх. Иррациональный и всепоглощающий. Зачастую, впрочем, превращающийся – как психологическая реакция замещения и вытеснения – в свою противоположность: в бахвальство и ковидоотрицание. Социально-психологическую природу этого страха на том этапе ковида проанализировал в рамках нашей программы Канчо Стойчев в тексте с характерным названием «Мы глупцы?».
Далее идёт апрель с его локдаунами, карантинами и появлением эвфемизмов о «повышенной готовности к чрезвычайной ситуации». И с постепенным привыканием общества (пусть и вынужденным) ко всему этому. Именно тогда были наиболее популярны идеи, что «мир никогда не будет прежним». Именно в этот период обрели новую актуальность концепции о глобальном обществе риска, из теоретических абстракций вдруг ставшие самой настоящей реальностью, и укреплялось ощущение, что так теперь будет всегда. Сергей Кравченко в рамках нашей программы проанализировал концепцию общества риска применительно к пандемии. А Дарио Вело писал о том, что в условиях глобальной угрозы человечество должно отказаться от прежних геополитических противоречий и от замкнутости протекционизма.
В этот же период в рамках парадигмы общества риска мы сочли возможным говорить о зарождении новых глобальных ценностей – «ценностей коронавирусной эпохи». Из известной дилеммы между свободой и безопасностью почти все страны, кроме Швеции, выбрали безопасность (или то, что под ней понимали власти). В результате сложился оксюморон: «ценность несвободы». Другая ценность тоже отдавала чем-то совсем устаревшим и практически замшелым для дискурса XXI века: это ценность государства. Но в условиях пандемии и локдаунов всё частное рушилось гораздо быстрее, чем государственное. И на часто ненавидимое государство практически всеми возлагалась последняя надежда: на льготы, выплаты и пр. В этом же контексте ценностных вызовов пандемии Дмитрий Полетаев рассматривал усиление мигрантофобии в эпоху ковида.
Затем пришёл май, и в ряде стран первая волна эпидемии пошла на спад. Начали понемногу ослабляться карантины, Китай вообще остановил у себя распространение вируса. Это было время первого концептуального подведения итогов. В этот период Международный дискуссионный клуб «Валдай» выпустил программный доклад «Не одичать в осыпающемся мире». В нём были развиты в т. ч. и наши предыдущие идеи о ценностях, этике и морали новой эпохи. Также это было время первых оценок национальных стратегий по реакции на ковид. Мэри Дежевски в статье «Корона и Брекзит» анализировала британскую политику. Тайсуке Абиру проанализировал японскую политику, а Филани Мтембу – опыт ЮАР.
Июнь стал месяцем, когда первая волна в Европе и США спала, и вовсю стала разворачиваться «вакцинная гонка вооружений». Геополитическое соперничество ведущих государств за лавры первого создателя вакцины от коронавируса стало ощущаться всё сильнее. Одновременно стал слышен и голос о том, что вакцина должна стать глобальным общественным достоянием (Global Commons). Что её не просто надо передавать бесплатно в беднейшие страны (обычная гуманитарная помощь от богатых к бедным), но что в отношении вакцины должны применяться принципы «открытых инноваций» и «открытых патентов» с абсолютно свободным и бесплатным доступом к ним для всех. Ранее об открытых инновациях любили говорить, но, как правило, в рамках абстрактных и почти утопических конструкций. Сейчас же их, по большому счёту впервые в глобальном масштабе, предложили перенести на реальные правоотношения. Т. е. был поставлен вопрос о принципиальном изменении характера всех рыночных экономических отношений и о переосмыслении самого понятия прибыли. Тем самым был брошен вызов сложившейся системе правовой защиты интеллектуальной собственности. И уже не ради примитивного пиратства музыки и кинофильмов, а в высочайших целях глобальной справедливости и равенства. Идущие в глобальном обществе не один век дискуссии о противопоставлении морали и права, что высшая моральная справедливость должна преобладать над правовой нормой, что мораль всегда выше права, получили своё преломление применительно к пандемии и вакцине. Франсин Меструм в рамках нашей программы в этом контексте писала о том, что здравоохранение в целом должно рассматриваться как глобальное общественное достояние.
Июль и август стали в контексте пандемии «тихим летом» для Европы и США (хотя в этот период начался бурный рост заболеваний в Латинской Америке: см. статью Пепе Эскобара о Бразилии). В это время уже сформировался массив статистических данных по второму кварталу года, показавший все негативные последствия от локдаунов. Соответственно, в фокусе дискуссии оказалась оценка карантинной политики государств и путей достижения коллективного иммунитета, разбор различных возможных альтернатив, проблема нарушений прав человека и экономических прав в период пандемии, и вопросы об ответственности государств за это. Эти вопросы ставила Валдайская записка Алана Фримана «Сколько ещё должно погибнуть людей?». Карл Фристон в ходе проведённой клубом «Валдай» дискуссии представлял свои модели формирования коллективного иммунитета. Ричард Лахманн анализировал то, как пандемия повлияет на могущество элит в национальном и глобальном масштабах. Жорди Райк Курко в контексте неравенства при доступе к здравоохранению предостерегал от превращения ковида в «болезнь бедняков».
Осень принесла вторую волну эпидемии в Европу и новые тревоги. Это масштабное возвращение, казалось бы, побеждённой летом болезни приводило к пессимистическим настроениям и грустным ожиданиям, что всё это, и правда, надолго. Отсюда вполне естественно вытекало обращение к жанру антиутопии. Мир-2020 как антиутопия в реальности в этой связи сравнивался с известными литературными образцами этого жанра.
С другой стороны, согласимся, что задача экспертизы – это поиск оптимизма. Именно такой подход, как правило, отвечает ожиданиям массового общественного мнения. Ричард Саква в этой связи ставил вопрос, можно ли превратить негативные последствия кризиса в позитивные, воспользовавшись возможностью, предоставленной глобальным потрясением системы. И в этой же логике (отнюдь не антиутопии, но попытки представить позитивную утопию будущего мира) был выдержан и второй программный доклад клуба «Валдай» в этом году «Утопия многообразного мира: как продолжается история», ставший итогом всех экспертных рефлексий этого сложного года.
Ещё одна тема, которая получила на фоне ковида дополнительный стимул к развитию как в общественном мнении, так и в экспертизе, – это климатическая политика. Пожалуй, единственным положительным следствием пандемии и сопровождавших её карантинов стало быстрое очищение воздуха. Резкое снижение антропогенной нагрузки привело также к быстрому расширению среды обитания животного мира. Этот удивительный глобальный натурный эксперимент показал, что добиться качественных позитивных изменений в борьбе за улучшение экологии, сокращение выбросов и против изменения климата можно реально очень быстро. Что призывы экологов, если их соблюдать, могут привести к значимым результатам не когда-нибудь через поколение, а практически сразу. Но, с другой стороны, возникло опасение, что для того, чтобы запустить этот процесс, обязательно нужна какая-то катастрофа (как ковид сегодня). Что человечество само по себе, по своей доброй воле ничего не сделает. И то, что после восстановления экономической активности после карантинов качество воздуха вновь стало быстро ухудшаться, служит примером этому.
Вот почему уже в первые месяцы пандемии во многих странах мира развернулось достаточно мощное гражданское движение, чтобы использовать переломный момент эпидемии для перезагрузки глобальной энергетической, промышленной и иных политик на зелёных принципах. Началось активное обсуждение стратегии «зелёной трансформации», всё большее значение начала приобретать концепция «зелёной силы» (green power) по аналогии с «мягкой силой» (soft power) или «умной силой» (smart power). Эта тема также оказалась в фокусе интересов клуба «Валдай» и развивала то внимание к климатической политике и зелёным ценностям, которые проявлялись в наших текстах в прошлые годы. Кристоф ван Агт рассматривал роль зелёной энергии в восстановлении экономики после пандемии. Алексей Екайкин заострял вопрос о климат-диссидентстве и о том, что станет с планетой, если ничего не менять. На XVII Ежегодном заседании клуба «Валдай» специальная сессия была посвящена изменению климата и декарбонизации. В конце года опубликован коллективный доклад «Климатическая политика в глобальном обществе риска», где рассматриваются в т. ч. проблемы зелёной трансформации, климатической дипломатии и климатических мигрантов в контексте той парадигмы общества риска, о которой мы упоминали выше.
2020 год стал годом не только коронавируса, но и больших исторических юбилеев. Это был год 75-летия Победы в Великой Отечественной войне советского народа против гитлеровской Германии и окончания Второй мировой войны в целом. Естественно, что моральное значение политики исторической памяти в год юбилея приобрело особую важность во многих странах мира, а дискуссии по ряду вопросов памяти о войне, об их различной, а подчас и противоположной трактовке получили дополнительную остроту. Клуб «Валдай» подготовил к юбилею специальный экспертный доклад «Не забудем, но простим? Образы войны в культуре и исторической памяти».
В этом докладе Константин Пахалюк сопоставил два нарратива о войне, которые можно проследить в современной культуре. Один из них – героический, с акцентом на подвигах и доблести, другой – трагический, где в фокусе жертвы и военные преступления. Понятно, что на войне есть место и тому, и другому и оба этих нарратива в целом не противоречат друг другу, а лишь дополняют различные аспекты войны. Вопрос лишь в их соотношении друг с другом, в нахождении баланса. Когда же этот баланс нарушается, то в этой связи автор выделяет тенденцию, направленную на полную дегероизацию войны. В своём предельном выражении этот нарратив находит своё воплощение в своего рода «военной чернухе», когда показывается, что война со всех сторон вызывает к жизни лишь самые худшие качества в человеке. Когда гражданственность в войне заменяется обывательским сарказмом и отстранённостью. В этом контексте автор обращается к гораздо более широкой теме «постгероического» общества в современном мире как составной части глобального общества потребления.
Другой автор данного доклада Маттиас Уль анализирует историческое восприятие в Германии завершения Второй мировой войны, а также процесс формирования в немецком обществе представлений об окончании войны как об освобождении Германии. В рамках этого он показывает определённые «подводные камни», которые препятствовали тому, чтобы общественное мнение проигравшего войну государства воспринимало её завершение не просто как победу над нацизмом со стороны стран антигитлеровской коалиции, но именно как освобождение Германии. Этот психологически и политически сложный процесс восприятия поражения как освобождения исследован автором на широком фактическом и аналитическом материале и вписывается в контекст общих дискуссий о роли исторической памяти в современной Германии.
Также в честь юбилея в рамках программы были опубликованы экспертные материалы о восприятии исторической памяти в России и Японии в связи с окончанием Второй мировой войны и о политическом значении Нюрнбергского трибунала, который признал разную степень вины представителей различных сегментов управления преступного режима: военные, дипломаты, спецслужбы, экономика, пропаганда и др. Это вполне логично с точки зрения права. Но в моральном контексте уместен вопрос, насколько это разделение разной тяжести вины по различным управленческим сферам соответствует ключевому принципу «банальности зла» Ханны Арендт, согласно которому в рамках преступного режима виновен каждый. Владимир Печатнов проанализировал политическое значение Потсдамской конференции 1945 года. Из иных юбилеев, отмечавшихся в этом году, Райнхард Крумм рассмотрел годовщину объединения Германии в 1990 году и то, как она воспринимается сейчас в немецком обществе, а Винсент делла Сала обратился к юбилею завершения объединения Италии в 1870 году и к проблемам внутриитальянского единства сегодня.
К сожалению, надежды на то, что общая угроза пандемии отодвинет в сторону геополитические противоречия, не оправдались. 2020 год сопровождался как продолжением старых, так и появлением новых политических конфликтов. Естественно, все они затрагивали вопросы о моральных ценностях, об обрамляющих их политических нарративах и форме их выражения. Этим вопросам была посвящена Валдайская записка Романа Райнхардта «Твит против канцелярита» об изменении языка дипломатии в новых условиях. Игорь Истомин подготовил планируемую к публикации в ближайшее время Валдайскую записку о концепции ревизионистских держав в международных отношениях, где речь идёт в т. ч. о переходе от ревизионизма интересов к ревизионизму ценностей. Вопросы моральной амбивалентности, которые мы уже упоминали применительно к коронавирусу, нашли своё отражение и в геополитической борьбе. Радика Десаи пишет в этой связи об антикитайской полемике США при Трампе, Карлос Рон рассматривает международные аспекты предвыборной ситуации в Венесуэле в конце года.
Серьёзное внимание, естественно, было обращено и на движение Black Lives Matter в США, а также на распространение его идей и ценностей по всему миру. Джеймс Эндрю Льюис в этой связи использует применительно к США термин «ельцинский момент». Андрей Цыганков анализирует кризис олигархии в США в контексте протестов. Даниил Григорьев рассматривает перспективы ультраправых движений Alt Right. Движение Black Lives Matter также резко заострило политику исторической памяти как в США, так и в мире в целом, привело к её переосмыслению на основе антиколониалистских ценностей и отрицанию имплицитного влияния белого расового доминирования на исторические нарративы. Томас Шерлок в этой связи задаёт вопрос, насколько легитимен сейчас исторический миф об основании США. Марлен Ларюэль пишет о «монументальной полемике» в контексте сноса памятников.
В целом, пожалуй, главным новогодним пожеланием большинства жителей Земли станет, чтобы этот тяжёлый год никогда бы больше не повторялся. Но с точки зрения экспертизы нельзя не признать, что 2020 год оказался удивительно плодотворным в контексте разработки и апробации большого количества радикальных новых идей, слома старых клише и возможности открыто обсуждать многие табуированные раньше темы. За это надо сказать спасибо пандемии!
https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/moral-i-pravo-v-epokhu-koronavirusa-itogi/
