В течение десяти лет психологи Швеции и Финляндии изучали, как устроена травля (буллинг) в школе. Выяснилось, что способны устраивать травлю прирождённые агрессоры-лидеры — их 5-15% от численности коллектива. Школьники склонны отрицательно относиться к жертвам агрессии, считая, что те «виноваты сами». Наиболее выгодно с точки зрения перспективы занятия места альфа-самца — это противостоять агрессору.
Это исследование психологов Финляндии и Швеции (оно проходило с 1994-го по 2014 годы) ценно ещё и тем, что его результаты можно экстраполировать на любой коллектив, вплоть до всего социума государства. Работа описана в статье «Буллинг как групповой феномен: исследование буллинга в Финляндии и скандинавских странах за последние 20 лет (1994—2014)» (журнал «Современная зарубежная психология», №1, 2015).
Мы тезисно знакомим с основными выводами этого исследования.
+++
В социальных группах, где обычно происходит буллинг, всегда можно определить инициаторов. Их численность среди детей и подростков составляет обычно около 5-15%. В проведённых в конце ХХ века исследованиях поведение буллера связывали с такими индивидуальными особенностями его личности как агрессивность, что побуждает его действовать жестоко по отношению к разным людям и в разных обстоятельствах.
+++
Статус как относительное положение индивида в иерархии сверстников выступает своеобразным результатом оценки его качеств со стороны группы, определяющей, насколько он уважаем и популярен в ней. Кроме того, именно группа присваивает статус своим членам, поэтому буллеры зависят от сверстников в реализации своей цели добиться определённого статуса.
+++
Если хулигану важен статус, он будет выбирать жертву, а также время и место для атаки, максимально приближающие его к достижению этой цели. Хулиганы крайне избирательны в своей агрессии, выбирая в качестве жертвы того, кто легко подчиняется, не уверен в себе, физически слаб и обладает либо низким статусом в группе сверстников, либо вообще отвергается ею. Это позволяет буллерам постоянно демонстрировать свою власть в группе и подтверждать свой высокий статус, не опасаясь противодействия. Свидетели его силы также крайне важны для буллера. Вместо того, чтобы нападать тайно, буллеры инициируют нападение именно в присутствии сверстников. В исследовании с использованием метода естественного наблюдения в школьном дворе было установлено, что сверстники, присутствуют в 85-88% всех эпизодов издевательств.
+++
Интенсивность буллинга в классе напрямую связана с количеством детей, обеспечивающих буллеру позитивную обратную связь, и наоборот, чем больше в классе детей, встающих на защиту жертвы, тем реже фиксируются ситуации травли и преследования детей. Кроме того, связь между виктимизацией и связанными с ней факторами риска — социальной тревожностью и отвержением со стороны сверстников — чаще наблюдается в классах, где высок уровень позитивного подкрепления буллеров и низок уровень защиты жертв.
+++
В финском исследовании 1998 года было продемонстрировано, что только 17-20% учеников 6-8 классов вступаются за жертву, тогда как 20-29% учеников либо пассивно поддерживают буллеров, либо активно участвуют в актах агрессии. Треть учеников (26-30%) избегают любой формы активного вовлечения в ситуацию буллинга, но своей пассивностью непроизвольно подкрепляют действия буллеров. Имеет место явное несоответствие между интенциями детей и их поведением: что-то мешает детям защищать сверстников, даже если они считают такое поведение правильным и гипотетически намерены поступать таким образом.
+++
Почему дети чаще присоединяются к агрессору или поощряют его действия, чем вступаются за жертву агрессии? Это может быть связано с характеристиками типичных ситуаций травли и социальным статусом обидчика и жертвы. Поскольку буллинг происходит, как правило, при свидетелях, вероятность вмешательства может снижаться за счёт классического «эффекта свидетеля». Вероятность оказания помощи жертве в ситуации, которая рассматривается свидетелями как опасная, резко снижается. Это также может происходить за счет диффузии ответственности (никто не чувствует личной ответственности за происходящее и ожидает, что меры примет кто-то другой) или эффекта социального сравнения — дети наблюдают друг за другом, фиксируют бездействие других наблюдателей и делают вывод, что ситуация, может быть, не настолько серьёзна, как ему кажется.
+++
Если количество жертв увеличить, то они могут объединиться и дать отпор обидчику. Кроме того, одноклассники могут перестать воспринимать агрессию буллеров как спровоцированную «плохими» качествами жертв и отнести её за счёт агрессивности самого обидчика. Плохо то, что в ситуации, когда жертвой травли становится ограниченное количество детей, меж- и внутриличностные свойства не позволяют им противостоять виктимизации в одиночку
Школьники склонны отрицательно относиться к жертвам агрессии в целом. Подростки чаще отмечают недостатки у жертв агрессии, чем у сверстников, не подвергавшихся преследованиям. Подобные предубеждения могут влиять и на восприятие жертвы агрессии как несущей персональную ответственность за своё бедственное положение. Более того, это представление о мере вины самой жертвы может усиливаться по мере того, как нарастает давление на неё со стороны агрессора.
+++
Наибольший интерес представляют случаи поддержки и защиты жертвы преследований. Дети с резко негативным отношением к травле сверстников обладают высоким уровнем эмпатии, эффективно действуют в ситуации защиты сверстника и, как правило, воспринимаются сверстниками в качестве борцов за справедливость. Дети, склонные к защите сверстников, как правило, эмоционально стабильны и обладают высоким уровнем когнитивного развития.
Дети младшего возраста, как правило, больше со6 чувствуют жертве, причём как на словах, так и в реальном поведении. И, наконец, одноклассники в целом и жертвы агрессии, в частности, чаще упоминают в качестве защитников девочек, чем мальчиков. Важно отметить, что защитники имеют позитивный статус в группе сверстников. Их любят и воспринимают в качестве популярных.
+++
См. Подробно на сайте Толкователь.
