Резюме
Систематическое расистское и неонацистское насилие : Нападения на «этнических чужаков» : Нападения на идейных противников : Иные нападения : Расизм футбольных болельщиков
Преступления против собственности
Уголовное преследование за насилие
Уголовное преследование за преступления против собственности
Краткая статистика преступлений и наказаний

Этот доклад Центра «Сова»[1] сфокусирован на том, что называется преступлениями ненависти (hate crimes), то есть на обычных уголовных преступлениях, но совершенных по мотиву этнической, религиозной и тому подобной вражды или предрассудка[2], и на противодействии таким преступлениям со стороны государства.

Подобный доклад мы выпускаем второй год. До этого разделы по hate crimes мы включали в большой годовой доклад, включающий и криминальную, и политическую активность националистов, и все меры противодействия им.

Резюме

По данным мониторинга Центра «Сова», в 2018 году количество расистских и неонацистски мотивированных нападений оставалось сравнительно небольшим и, может быть, даже продолжало снижаться. Мы предполагаем, что снижение происходит в первую очередь за счет нападений на «этнических чужаков», но не на «идейных противников», если учесть нападения провластных националистов на тех, кого они сочли «пятой колонной» (включая такой экзотический случай, как избиение митингующих казаками с применением нагаек). Мы также зафиксировали неожиданно много нападений на бездомных, правда, большая часть из них – это жестокие нападения с одного видеоролика, снятого неонацистами, называвшими себя «санитарами».

В последние годы мы наблюдали активную репрессивную политику государства по отношению к классическим расистским преступлениям ненависти и к неонацистским группам в целом, отчасти связанную с украинскими событиями, а в 2018 году – еще и с подготовкой и проведением Чемпионата мира по футболу. В результате идеологически мотивированное насилие не растет, возможно, даже снижается и явно переходит на иные группы жертв, которые государство по тем или иным причинам меньше склонно защищать, а про некоторые – «пятую колонну» – есть распространенное подозрение, что власти даже одобряют такое насилие.

Активность вандалов, мотивированных религиозной, этнической или идеологической ненавистью, также снизилась. Но, похоже, это объясняется тем, что после тотальной конфискации пропала такая популярная цель, как здания Свидетелей Иеговы.

Что касается практики правоприменения, то количество осужденных за нападения по мотиву ненависти оказалось выше, чем годом ранее. В целом в этом сегменте правоприменения юридическая квалификация при вынесении приговоров улучшается. Серьезные сомнения вызывает только квалификация приговора Александру Зенину, организатору убийства антифашиста Тимура Качаравы. Количество осужденных за преступления против собственности снизилось, однако динамика тут нестабильна, вероятно, в силу двойственности таких преступлений и возможности применения ст. 282 УК в этих случаях.

Мы видим, что в последние годы преступления ненависти удается удерживать на сравнительно низком уровне, правоприменение в этой сфере достигло определенного, и неплохого, уровня эффективности. Но дальнейшего существенного улучшения не происходит. Можно, конечно, сказать, что это связано с тем, что невозможно полностью искоренить целую категорию преступлений, но мы предполагаем, что латентность преступлений ненависти все еще остается повышенной и в части расследования и юридической квалификации все еще остается значительное пространство для прогресса.

Систематическое расистское и неонацистское насилие

В 2018 году от расистского и иного идейно мотивированного насилия пострадало как минимум 57 человек, из них не менее 4 человек погибло, остальные были ранены или избиты. Эти данные приведены без учета пострадавших в республиках Северного Кавказа и в Крыму, где наша методика, увы, не работает. Мы продолжаем фиксировать снижение количества идейно мотивированных серьезных нападений в нашей статистике: в 2017 году 9 человек погибли, 69 были ранены или избиты[3]. Конечно, данные за прошедший год не окончательные, к сожалению, наша статистика неизбежно немного пополнится[4], так как о некоторых нападениях мы узнаем с большой задержкой.

При этом следует иметь в виду, что сбор данных с каждым годом становится все сложнее. Официальной статистики по hate crimes в России не существует. Последние несколько лет СМИ или вообще не сообщают о такого рода преступлениях, или же описывают их так, что узнать преступление ненависти практически невозможно. Скажем, уже несколько лет в санкт-петербургской прессе появляются сообщения об обнаруженных на улице трупах мигрантов с ножевыми ранениями, об этом сообщается одной короткой строчкой без всяких подробностей, в результате мы не можем составить никакого впечатления об обстоятельствах смерти этих людей. Сами пострадавшие отнюдь не стремятся обнародовать случившееся с ними: они крайне редко сообщают о нападениях в общественные организации или в СМИ, не говоря уж о заявлениях в полицию, так как полагают, что от обращения в правоохранительные органы польза будет сомнительная, а вот проблемы практически неизбежны. Нападавшие, ранее хваставшиеся своими «подвигами» в интернете, после активизации правоохранительных органов и громких процессов над ультраправыми боевиками в предыдущие годы стали осторожнее. Зачастую о случившихся нападениях становится известно только спустя несколько лет.

Так что наши количественные выводы сугубо предварительны, и не исключено даже, что вместо небольшого снижения числа жертв есть небольшой прирост. Видимо, корректнее всего будет сказать, что в последние четыре года (см. таблицу в приложении) количество жертв остается достаточно стабильным. Это количество, конечно, на порядок ниже, чем десятилетие назад, но и незначительным такой уровень идейного насилия считать никак нельзя.

Рис. 1. Динамика нападений и убийств по мотиву ненависти (2004–2018)

В прошедшем году нападения нам известны в 10 регионах страны (в 2017 году – в 20 регионах). По уровню насилия традиционно лидируют Москва (2 убитых, 28 избитых и раненых) и Санкт-Петербург (1 убитый[5], 10 избитых и раненых).

В 2018 году из статистики исчез целый ряд регионов (Белгородская, Кировская, Оренбургская, Орловская, Ростовская, Тульская, Челябинская и Ярославская области, Забайкальский, Краснодарский, Пермский и Хабаровские края, Республики Марий Эл, Мордовия и Татарстан), однако отмечены преступления в новых по сравнению с предыдущим годом местах (Калужская, Курская, Тюменская и Самарская области).

Согласно нашим данным, очагами расистского насилия в последние десять лет, помимо Москвы, Санкт-Петербурга и Московской области, являются Волгоградская, Воронежская, Калужская, Новосибирская, Самарская и Свердловская области, Республика Татарстан и Забайкальский край. Сообщения о совершенных преступлениях появляются в этих местах практически ежегодно. Однако мы не исключаем, что в этих областях правоохранительные органы лучше работают с общественностью и СМИ и полнее информируют о происходящем.

Нападения на «этнических чужаков»

Доминирующей группой жертв остаются люди, которых нападавшие воспринимали как «этнических чужаков», хотя их количество ежегодно снижается. В 2018 году мы зафиксировали 20 нападений по этническому признаку. В 2017 году мы писали о 28 таких пострадавших.

Среди пострадавших этой категории жертв – уроженцы Центральной Азии: 2 убитых, 3 избитых (в 2017 году – 11 избитых), темнокожие (1 избитый[6]) (в 2017 году – тоже 1 избитый), люди не идентифицированной «неславянской внешности» (12 избитых); их внешность описывалась очевидцами как «азиатская», так что, вероятнее всего, это были уроженцы Центральной Азии (в 2017 году – 7 избитых). Отмечались нападения под ксенофобными лозунгами и на других «этнических чужаков. Например, в Москве произошло избиение человека под антикитайские выкрики.

Помимо уличных атак, мы столкнулись с примерами групповых нападений в вагонах метро и электричек. Например, в июне 2018 года в интернете появились три видео с акции «белый вагон», где группы агрессивных молодых людей избивают пассажиров электрички «неславянской внешности»[7].

Уровень бытового ксенофобного насилия остается неизвестным даже приблизительно; эти случаи обычно квалифицируется СМИ и правоохранительными органами как бытовые хулиганские инциденты. Тем не менее нам становится известно от трех до пяти инцидентов в год. О ксенофобных настроениях в российском обществе красноречиво свидетельствуют такие эпизоды, как нарисованная свастика с оскорбительными надписями, появившаяся на машине уроженца Таджикистана, или ксенофобная надпись, сделанная на павильоне, владельцем которого является уроженец Узбекистана.

Еще более красноречиво о наличии таких предрассудков свидетельствует случившееся в августе 2018 года в поселке Уразово Белгородской области. Поселок покинули около 150–200 проживавших там цыган, опасавшихся погромов. Их опасения оказались обоснованными. На следующий день в поселке были подожжены несколько домов, где ранее проживали цыганские семьи. Отъезд и поджоги были спровоцированы задержанием одного из цыган по подозрению в изнасиловании и убийстве девятилетней местной девочки[8].

Рис. 2. Типы пострадавших от идейно мотивированного насилия в 2018 году

Нападения на идейных противников

В 2018 году количество нападений ультраправых на политических, идеологических или «стилистических» противников было чуть выше, чем годом ранее, – 14 избитых (в 2017 году – 3 погибших, 9 избитых)[9].

В этой группе пострадавших – представители различных молодежных субкультур, как политизированные (антифашисты и те, кого приняли за таковых), так неформалы, не пропагандирующие никаких политических взглядов (рэперы, панки).

Среди избитых в этой группе и те, кого сочли «пятой колонной» и «предателями родины», – участники протестных акций, дежурные у мемориала Бориса Немцова. В 2018 году таких нападений было 4, в 2017 году – 6. В нападениях такого рода участвуют представители националистических прокремлевских групп, из которых наиболее заметной являются группы НОД (Национально-освободительное движение) и SERB (South East Radical Bloсk) Гоши Тарасевича (Игоря Бекетова)[10]. Помимо нападений и провокаций на пикетах, атакующие нападали и на офисы «предателей». Так, только в октябре активисты SERB дважды атаковали офис движения «За права человека» Льва Пономарева.

Применением силы к оппозиционерам известны не только представители этих двух групп. Большую медийную реакцию получило появление на акции протеста Алексея Навального «Он нам не царь», прошедшей 5 мая, людей в казачьей форме, которые избивали, в том числе нагайками, участников мероприятия. Позже казаки Центрального казачьего войска подтвердили, что были на Тверской улице во время акции. Впрочем, среди нападавших на манифестантов были и активисты НОД в камуфляжной форме с флагом[11], которые выхватывали из толпы протестующих и стаскивали оппозиционных активистов, пытавшихся забираться на постамент памятника[12].

Антиукраинская риторика последних лет тоже приносит свои плоды. Нападения именно на украинцев достаточно редки, видимо, из-за того, что этнических украинцев трудно отличить в толпе. Однако происходят политизированные антиукраинские инциденты. В прошедшем году мы столкнулась с двумя случаями нападений из-за демонстрации украинского флага. Оба они произошли в Санкт-Петербурге. В одном случае прохожий напал на возвращавшихся с акции активистов «Солидарности Санкт-Петербурга» и «Демократического Петербурга», которые несли убранные плакаты и развернутые флаги Украины[13]. В другом – произошло нападение на активиста движения «Солидарность», стоявшего в одиночном пикете на Аничковом мосту с украинским флагом и плакатом «Свободу политзаключенному»[14].

В интернете на странице Русского имперского движения (РИД) и в группе «Ветераны Новороссии» публиковались угрозы в адрес художника Сергея Захарова, «киевского персонажа, отличающегося антирусской и антиднровской позицией». Националисты призывали приходить «для проведения профилактической беседы» 1 мая в Сахаровский центр, где проходил фестиваль «Муза непокорных» и были представлены работы Захарова[15]. В результате 1 мая несколько десятков человек, среди которых были люди в казачьей форме, некие активисты из Луганской народной республики, несколько членов Союза добровольцев Донбасса, активисты SERB пытались ворваться в Сахаровский центр и устроили драку[16].

Тема угроз со стороны ультраправых весь прошедший год не сходила с повестки дня. Помимо уже упоминавшихся публикаций, на сайтах ультраправых появлялись фотографии, личные данные и угрозы в адрес независимых журналистов, сотрудников правоохранительных органов, прокуроров и судей, ведущих дела националистов. В некоторых случаях (дело Дины Гарины[17]) акцент был сделан на «нерусских именах и фамилиях» их родственников.

Кроме того, угрожали и «предателям» – участникам групповых процессов по делам о расистских нападениях, давшим показания на своих «соратников». В интернете появлялись их личные данные. Одними угрозами дело не ограничивалось. В правом интернете появились и видеоролики со сценами жестокого избиения. Движение Firstline Nevograd (движение петербургских неонацистов, предположительно возглавляемое Андреем Линком) опубликовало видео с лежащим в крови на земле молодым человеком, которого пинают ногами. В ролике пояснялось, что движение «нашло крысу»: пострадавший, «пользуясь своим положением в компании, сливал информацию … и делал непозволительные вещи».

Иные нападения

Количество нападений на ЛГБТ было меньше, чем годом ранее, – 1 убитый[18], 5 раненых и избитых (в 2017 году – 11 раненых и избитых). Но, как и при анализе нашей общей статистики, мы вынуждены оговорить, что речь идет о минимальных данных, реальный уровень гомофобного насилия нам неизвестен, и скорее всего он значительно выше[19]. Среди пострадавших в 2018 году оказались волонтеры ЛГБТ-конференции в Москве, девушка, избитая около гей-клуба в Екатеринбурге, участники пикетов ЛГБТ-активистов в Волгограде, избитые казаками под выкрики «В Волгограде не должно быть геев».

В 2018 году мы зафиксировали 14 нападений на бездомных (1 убитый, 13 раненых) (в 2017 году – 4/1). Об этих пострадавших мы узнали 30 октября 2018 года, когда в интернете появились ссылки на два видеоролика, снятых неонацистами[20], со сценами убийств и нападений не менее чем на 15 человек, в основном пьяных или находящихся в состоянии наркотического опьянения. Публикаторы видео называют себя «санитарами» и упоминают некий «Проект Sanitater-88». На роликах видно, как нападавшие избивают жертв, наносят удары ножами, прыскают в лица из баллончиков. По видео невозможно определить, где и когда происходила съемка большинства эпизодов, но мы предполагаем, что эти нападения происходили в минувшем году. Так что и по этой категории жертв наши данные сугубо предварительные.

Официальные СМИ отмечают, что нападения подростков на бездомных стали носить массовый характер[21], однако никакой публичной статистики на эту тему не существует. К тому же в случае обнаружения умерших бездомных людей, трудно определить причину смерти и мотив нападения. Скажем, в августе 2016 года в Челябинске от множественных ножевых ранений погиб бездомный, и только в сентябре 2018 года стало известно, что следствие квалифицировало это нападение как убийство по мотиву ненависти, а обвиняемыми по этому делу проходили двое ультраправых Максим Сироткин и Никита Ермаков, состоявшие в ультраправом движении «Misanthropic Division», признанном экстремистским еще в 2015 году[22].

За 2018 год мы почти не знаем нападений по мотиву религиозной вражды. Не исключено, что это связано с тем, что руководство Свидетелей Иеговы, поглощенное потоком уголовных дел, уже не публикует информацию о нападениях на единоверцев, а ранее именно такие нападения составляли подавляющее большинство. Впрочем, сейчас таких нападений стало мало: зданий у Свидетелей не осталось, открытым миссионерством они тоже заниматься не могут, так что типовые ситуации насилия оказались исключены. Известен лишь случай, когда спор о способе ношения креста, состоявшийся в метро, закончился серьезными ножевыми ранениями[23].

Нашу печальную статистику пополнили и те, кто попытался вступиться за избиваемых или высказал неодобрение поведением агрессивных молодых людей. Например, в ночь с 31 августа на 1 сентября 2018 года в московском метро на станции «Менделеевская» девушка сделала замечание компании молодых людей, громко певших песню «Московские бритоголовые» ультраправой группы «Коловрат». После этого один из «солистов» начал бить девушку по голове, выкрикивая неонацистские лозунги. Когда за нее вступился один из пассажиров, нападавший начал угрожать ножом и ему. Пострадавшая рассказала о случившемся в Facebook, и ей стали приходить личные сообщения «Тебе мало, добавим!»[24]

Рис. 3. Типы пострадавших от идейно мотивированного насилия (2017–2018)

Расизм футбольных болельщиков

В связи с прошедшим летом 2018 года чемпионатом мира по футболу, расистским выходкам футбольных фанатов уделялось особое внимание со стороны правоохранительных органов. С июля 2017 года заработала система мониторинга на матчах, представленная Российским футбольным союзом (РФС), и этот мониторинг добросовестно выявлял случаи проявлений расизма на стадионах[25]. Согласно данным центра «Сова» и Fare network, общее число проявлений дискриминации в сезоне 2017–2018 сократилось. Особенно резко упало количество зафиксированных случаев демонстрации ультраправых баннеров на стадионах. Однако после относительного затишья возросло число случаев скандирования речовок дискриминационного характера. Речь идет и о расистском «уханье», и о неонацистских лозунгах, и об антикавказских манифестациях[26].

Случай с расистским выкриком произошел и в ходе чемпионата мира: 16 июня 2018 г. в Москве футбольный болельщик выкрикнул «Дания, White Power!» в адрес датских болельщиков, дававших интервью журналистам «Евроспорта»[27]. После чемпионата ксенофобные выкрики также звучали с фанатских трибун. Например, 2 декабря 2018 г. в Москве во время встречи на стадионе «Открытие арена» фанаты «Спартака» начали скандировать кричалки расистского характера в адрес вратаря «Локомотива» бразильского происхождения Маринато Гилерме[28].

Проблема нападений на почве ненависти, совершаемых российскими ультраправыми фанатами, тоже остается актуальной. В 2018 году нам известно о трех нападениях с участием футбольных фанатов, похоже, мотивированных идеологически. Но фактическое количество таких физических атак футбольных болельщиков может быть выше, учитывая агрессивность среды.

Преступления против собственности

К преступлениям против собственности относятся повреждения кладбищ, памятников, различных культурных объектов и вообще различного имущества. Уголовный кодекс квалифицирует эти случаи по разным статьям, но правоприменение в этом смысле не всегда последовательно. Эти акции обычно именуются вандализмом, этим же термином их называли и мы, но год назад мы решили отказаться от этой практики, так как понятие «вандализм» не только в УК, но и в языке явно не описывает все возможные покушения на собственность.

Рис. 4. Динамика преступлений против собственности (2006–2018)

В 2018 году количество таких преступлений, мотивированных религиозной, этнической или идеологической ненавистью, было существенно ниже, чем годом ранее: в 2018 году их произошло не менее 34 в 23 регионах страны, в 2017 году – не менее 49 в 26 регионах. Большинство таких действий по-прежнему направлено против религиозных объектов. В нашу статистику мы традиционно не включаем единичные случаи обнаружения неонацистских граффити и рисунков на домах и заборах.

В 2018 году пострадало меньше идеологических объектов – 14 (в 2017 году – 18 эпизодов). Неизвестные рисовали граффити на памятнике в честь Победы, обелиске памяти малолетних жертв концлагерей, памятнике сотруднице ЧК Ксении Ге, могиле Канта и памятнике Канту и т.п. Среди сломанных и разрушенных оказались и объекты идеологических противников ультраправых: офис Ксении Собчак в Санкт-Петербурге и мемориалы памяти погибшего американского рэпера XXXTentacion.

Практически вровень с идеологическими объектами оказалось количество оскверненных православных храмов и крестов – 11 эпизодов, из них 4 поджога (в 2017 году – тоже 11 эпизодов). Третье место у еврейских объектов – 4 эпизода, из них 2 поджога (годом ранее – 1). У протестантских объектов – 2 эпизода (в 2017 году у протестантских – тоже 2), у мусульманских, армянских и языческих объектов – по 1 эпизоду (в 2017 году – у языческих – 2, о мусульманских и армянских неизвестно).

Впрочем, иногда безграмотность осквернителей принимает анекдотические формы и создает проблемы с классификацией испорченного сооружения. Так, в феврале 2018 года неизвестные нарисовали свастику на памятнике русско-армянской дружбе в Новокузнецке Кемеровской области и снабдили ее пояснением «Евреям». По всей видимости, злоумышленники приняли армянский алфавит за иврит[29].

Рис. 5. Оскверненные религиозные объекты в 2018 году

В целом количество нападений на религиозные объекты уменьшилось: 20 в 2018 году (в 2016 и 2017 годах мы писали о 30), видимо, во многом за счет исчезновения такого класса объектов, как здания Свидетелей Иеговы. Доля наиболее опасных актов – поджогов и взрывов – по сравнению с прошлым годом тоже снизилась: 20 %, то есть. 7 из 35 (годом ранее – 29 %, то есть 14 из 49), возможно, по той же причине.

Рис. 6. Оскверненные религиозные и идеологические объекты (2017–2018).

Региональный расклад за год изменился. В 2018 году такие преступления были отмечены в 10 новых регионах (Новосибирской, Рязанской, Самарской, Ульяновской и Ярославской областях, Ставропольском крае, Ханты-Мансийском автономном округе, Республиках Карелия, Хакассия и в Крыму), зато ранее фигурировали 13 регионов, уже не попавшие в нашу статистику (Архангельская, Волгоградская, Вологодская, Еврейская автономная, Иркутская, Липецкая, Московская, Пензенская, Ростовская и Ульяновская области, Забайкальский и Красноярский, края, Республика Коми).

В Москве, Санкт-Петербурге, Архангельской, Воронежской, Кемеровской, Ленинградской, Мурманской, Свердловской, Тульской и Челябинской областях, Республике Татарстан (то есть в 10 регионах) такие преступления были отмечены в 2017 и 2018 годах.

География деятельности ксенофобов-вандалов оказалась шире (23 региона), чем по актам насилия (10 регионов). И то, и другое было зафиксировано в 5 регионах (годом ранее – в 7): Москва, Санкт-Петербург, Новосибирская, Самарская и Свердловская области.

Уголовное преследование за насилие

В 2018 году количество осужденных за насильственные преступления по мотиву ненависти оказалось выше того, что было годом ранее. В 2018 году в 11 регионах России было вынесено не менее 11 обвинительных приговоров, в которых судами был признан мотив ненависти (в 2017 году – 10 приговоров в 9 регионах)[30]. В этих процессах были признаны виновными 45 человек (в 2017 году – 24 человека).

Рис. 7. Динамика приговоров и осужденных за насильственные преступления ненависти (2004–2018)

Для квалификации расистского насилия использовались следующие статьи, содержащие мотив ненависти как квалифицирующий признак: за убийство, угрозу убийством, умышленное причинение тяжелого, среднего и легкого вреда здоровью, хулиганство, побои. И этот набор статей практически неизменен последние шесть лет. Ст. 282 УК («Возбуждение ненависти») применительно к насильственным преступлениям фигурировала в 5 обвинительных приговорах (годом ранее – в 7), причем в четырех случаях она применялась за отдельные эпизоды ультраправой пропаганды (видеосъемка насилия и публикация в интернете), а не собственно за насилие.

Еще в одном случае по п. «а» ч. 2 ст. 282 УК («Возбуждение ненависти с применением насилия») был осужден Александр Зенин, ранее 12 лет находившийся в федеральном розыске по подозрению в соучастии в убийстве Тимура Качаравы 13 ноября 2005 года[31]. Смольнинский районный суд Санкт-Петербурга приговорил[32] Зенина к 1,5 годам лишения свободы, так как из обвинения была исключена ст. 105 УК («Убийство»).Справедливость этого приговора вызывает сомнения[33], учитывая, что потерпевшие и следствие считали Зенина организатором группового нападения (даже если именно убийство он не планировал), и то, что в колонию осужденный, скорее всего, не поедет: с зачетом срока отбытого в СИЗО (день за полтора) и последующего месяца на апелляцию.

Стоит упомянуть и приговор Бабушкинского суда Москвы лидеру общественного движения «Реструкт!» Максиму (Тесаку) Марцинкевичу, хотя мотив ненависти и не был учтен. Марцинкевич был приговорен к 10 годам колонии строгого режима по ч. 2 ст. 162 УК («Разбой, совершенный группой лиц») и ч. 2 ст. 213 УК («Хулиганство, совершенное группой лиц») по делу о нападениях на людей под предлогом борьбы с наркоторговлей в рамках проекта «Оккупай-наркофиляй». Остальных фигурантов дела осудили на сроки от двух лет и 11 месяцев до девяти лет колонии общего режима, одного суд освободил из-под стражи в связи с отбытием наказания[34].

Нам известно, что как минимум в одном случае был вменен мотив ненависти к «социальной группе». Помимо таких экзотических социальных групп, как «китайские коммунисты»[35], «любители рок-музыки»[36], «российские военные»[37], «добровольные помощники полиции»[38], «психиатры»[39],«мужчины»[40], «гопники»[41] и т.д., фигурировавших в уголовных делах в прошлые годы, в 2018 году была обнаружена новая социальная группа – «аниме».

Эта диковинная группа появилась в июне 2018 года в приговоре Центрального районного суда Новосибирска по делу о нападении ультраправых подростков на 18-летнего студента. Правоохранительные органы квалифицировали это дело, как групповое хулиганство по мотиву ненависти к социальной группе «аниме» (ч. 2 ст. 213 УК). Суд признал обоих молодых людей виновными и приговорил[42] одного к 2,5 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2,5 года, а другого — к 1,5 годам лишения свободы условно с испытательным сроком 2 года.

Центр «СОВА» в принципе выступает[43] за исключение из антиэкстремистского законодательства неопределенного понятия «социальная группа». А в данном случае из формулировки «социальная группа “аниме”» еще и невозможно понять, в ненависти к кому именно обвинялись подростки.

Наказания за насильственные деяния распределились следующим образом:

• 1 человек приговорен к пожизненному лишению свободы;
• 3 человека осуждены на срок от 15 до 20 лет лишения свободы;
• 1 человек – от 10 до 15 лет;
• 6 человек – от 5 до 10 лет;
• 12 человек – от 3 до 5 лет;
• 4 человека – до 3 лет;
• 9 человек приговорены к условному лишению свободы;
• 2 человека – к штрафам;
• 2 человека – к исправительным работам;
• 1 человек – к обязательным работам;
• 2 человека – к ограничению свободы;
• 2 человека были признаны виновными, но освобождены от наказания в связи с истечением срока давности;
• 1 человек был оправдан.

Рис. 8. Наказания за идеологическое насилие в 2018 году

Нам известно только об одном осужденном, получившем дополнительное наказание в виде выплаты компенсации материального и морального вреда пострадавшим. Возможно, таких решений о дополнительных компенсациях выносится больше, однако об этом крайне редко сообщают официальные источники. Мы считаем такую практику заслуживающей более широкого применения.

Помимо этого, известны и другие дополнительные наказания – 1 запрет на пользование интернетом, и 3 дополнительных штрафа.

Как видно из приведенных данных, 20% осужденных (9 из 45) получили условные сроки, что существенно больше, чем в 2016 и 2017 годы.

6 человек осужденных условно – это участники больших групповых процессов (включая члена ячейки «Misanthropic Division» из Челябинска); вероятно, их непосредственное участие в насильственных акциях доказать не удалось, или же обвиняемые пошли на сделку со следствием.

У уже упоминавшихся подростков из Новосибирска, напавших на любителя аниме, условные сроки видимо, связаны с их возрастом (они – несовершеннолетние) и тем, что студент пострадал несильно.

Условный срок, вынесенный в Ростове-на-Дону ультраправым активистам за нападение на журналиста «Кавказского узла» Владимира Рязанцева, вероятно, объясняется квалификацией нападения по «легкой» статье обвинения – 116 УК («Побои»), не предполагающей сурового наказания.

Однако условный приговор жителю Республики Калмыкия, полученный за нападение на 46-летнюю чеченку, которую нападавший «схватил за волосы, ударил коленом по лицу, сломал нос, выбил зубы и добивал кулаками и ногами»[44], кажется нам не соответствующим тяжести преступления.

Мы вновь вынуждены повторить, что настороженно относимся к условным срокам за идейно мотивированные нападения. Как показал многолетний опыт нашего мониторинга, такие сроки не останавливают нападавших от совершения аналогичных преступлений в будущем.

Больше половины (26 из 45) осужденных за насилие были приговорены к различным срокам лишения свободы. А один человек в Чите был приговорен за целую серию преступлений, в том числе за убийство 8 человек по мотиву национальной ненависти, к пожизненному лишению свободы.

Уголовное преследование за преступления против собственности

В 2018 году за такие преступления было вынесено чуть меньше приговоров, чем годом ранее: нам известны 2 приговора, вынесенные в 2 регионах против 6 человек (в 2017 году – 3 приговора против 5 человек в 3 регионах).

В одном из приговоров разгром на Смоленском кладбище нескольких десятков надмогильных сооружений был квалифицирован по пп. «а, б» ч. 2 ст. 244 УК («Повреждение мест захоронения из хулиганских побуждений и по мотиву идеологической ненависти»). У всех четверых осужденных статья за порчу имущества была не единственная и не основная. Обвиняемые по совокупности с другими статьями ч. 1 ст. 35 УК и ст. 116 УК («Нанесение организованной группой побоев по мотиву национальной ненависти») и п. «г» ч. 2 ст. 161 УК («Грабеж с применением насилия») были приговорены к различным срокам лишения свободы (этот приговор учтен и в разделе «приговоры за насилие»).

Ч. 2 ст. 214 УК («Вандализм, совершенный по мотиву идеологической ненависти») была основной и единственной статьей в приговоре, вынесенном в Екатеринбурге активисту «Другой России», гражданину Беларуси Игорю Щуке. Суд приговорил его к году исправительных работ за попытку поджечь памятник Борису Ельцину.

Помимо этого нам известны как минимум еще два приговора, вынесенные за явно идейный вандализм, но суд не учел мотив ненависти в приговоре (в обоих случаях была применена ч.1 ст.214 УК).

Интересно, что некоторые аналогичные преступления (осквернения зданий, домов) уже много лет квалифицируются по ст. 282 УК («Возбуждение ненависти»). Это объясняется двойственным характером таких правонарушений. Вопрос о том, какую статью применить, остается на усмотрение сотрудников правоохранительных органов. Вероятно, ст. 282 лучше известна медиа и оттого более популярна среди сотрудников правоохранительных органов.