Татьяна Канунникова
Выпускница факультета журналистики МГИМО МИД России по специальности связи с общественностью, экономический обозреватель
Сегодня, когда терроризм признан международным сообществом угрозой номер один в мире, невольно задаешься вопросом: как же получается, что при всех колоссальных усилиях, прилагаемых для борьбы с этим мировым злом, результаты остаются такими неутешительными? Конечно, факторов, способствующих росту террористической угрозы много, но есть одно условие, без которого деятельность террористов была бы практически невозможна. Это коррупция. Позволю себе так перефразировать одно небезызвестное высказывание: не стоит так бояться террористов — их можно нейтрализовать; не так опасны экстремистские группировки — их можно отследить; но бойтесь коррупционеров, ибо с их молчаливого согласия существуют на земле и террор, и убийства.
Чтобы выжить, террористические группы, с одной стороны, опираются на криминал, который обеспечивает их материальными средствами, а с другой — на коррупцию, обеспечивающую прикрытие и содействие незаконному бизнесу и самой экстремистской деятельности. В октябре 2016 года канадский “Международный журнал экономики и финансов” опубликовал результаты исследований нескольких экспертов, которые выявили корреляцию между уровнем коррупции и активностью террористов. Эту взаимосвязь условно разделили на четыре типа, когда: 1). коррупция способствует организации терактов; 2). коррупция облегчает финансирование терроризма; 3). при коррупции и финансировании терроризма используются одни и те же методы сокрытия средств и 4). коррупция, как и в целом плохое управление государством, подрывают усилия по борьбе с терроризмом.
REUTERS/Mariana Bazo
Как коррумпированные госслужащие оказываются пособниками террористов
Террористы могут пользоваться услугами коррумпированных чиновников практически в каждой области своей деятельности, но чаще всего это касается логистической поддержки, а также прибыльных видов нелегальной деятельности, таких как торговля наркотиками, оружием и людьми.
Например, исполнители теракта в Мумбаи 1993 года сумели пронести взрывные устройства исключительно благодаря коррумпированности восьми таможенников и полицейских. Все они позже были осуждены на длительные сроки. За взятку госслужащие выдают фальшивые паспорта, которые через теневых посредников попадают в руки организаторов очередного нападения. Как правило, речь идет не о прямых контактах госслужащих и террористов — услуги предоставляются через криминальных посредников, но важно помнить, что сами коррупционеры, участвующие в подобных предприятиях, прекрасно отдают себе отчет, кто может стать конечным получателем фальшивых документов. Наглядный пример такой схемы: контрабандист Салим Б., нелегально переправлял на территорию США сторонников Хамаса и Хезболлы, пользуясь услугами коррумпированных мексиканских чиновников в Бейруте, Мехико и Тихуане. В частности, он незаконно получал туристические визы у сотрудника посольства Мексики в Ливане.
О проблеме противодействия финансированию терроризма я уже писала ранее. Здесь же отмечу устойчивую взаимосвязь: с одной стороны, террористические группы связаны с отмыванием денег, а с другой — отмывание денег напрямую является следствием коррупции. И именно недостаточный надзор за нелегальными финансовыми потоками мешает международному сообществу эффективно бороться с практикой материальной поддержки терроризма.
Коррумпированные чиновники оказывают содействие ведению нелегального бизнеса, доходы от которого идут на поддержку террористической деятельности. В этой связи обычно вспоминают торговлю людьми, оружием и наркотиками. С появлением Исламского Государства (ИГИЛ, запрещена в РФ) продажа нефти обозначена как один из важнейших источников финансирования группировки. Однако несправедливо игнорировать и другие. Так, незаконная торговля ресурсами дикой природы занимает четвертое место в мире как источник дохода транснациональной преступности, а целый ряд террористических организаций Африки активно вовлечены в этот вид преступной деятельности.
Например, “Аль-Шабаб”, филиал “Аль-Каиды” (террористическая организация, запрещена в РФ), получает до 40% своего финансирования от продажи незаконно добытой слоновой кости. В зависимости от “урожая”, группировка зарабатывает на этом промысле от $200,000 до $600,000 в месяц. Нигерийская террористическая группа “Боко Харам” (террористическая организация, запрещена в РФ) также вовлечена в незаконную торговлю продукцией животного происхождения, зачастую, просто обменивая ее на оружие.
При этом исламисты сталкиваются со слабым противодействием со стороны властей региона, среди которых распространены коррупция и взяточничество. В ряде случаев сами сотрудники национальных парков становятся соучастниками, помогая отлавливать диких животных. Содействие оказывается и чиновниками, занимающими более высокие должности. Известно, что некоторые представители местных органов власти и военные активно помогают вести контрабанду ресурсами дикой природы. В частности, товары отправляются с фальшивыми отгрузочными документами, скрывающими африканское происхождение товара и истинное содержимое контейнеров, а благодаря подкупу чиновников, такие груза не проходят должную проверку.
Как коррупция препятствует борьбе с терроризмом
Коррумпированные государственные институты не только менее эффективны в борьбе с терроризмом, но и уязвимы перед террористическими группами, которые могут использовать их в своих целях, говорится в брошюре Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) “Терроризм, коррупция и криминальное использование природных ресурсов”, опубликованной в феврале 2016 года. В данном случае, речь идет, прежде всего, об армии, полиции и судебной системе. Во многих странах, через подкуп сотрудников правоохранительных органов низшего и среднего звеньев появляется возможность воспрепятствовать расследованию дел или избежать досудебного содержания под стражей, чем имеют шанс воспользоваться радикалы.
Упущения в системе безопасности также могут стать следствием коррупции. Так, в феврале 2017 года в пакистанском городе Сехван-Шариф на территории комплекса мавзолея был совершен теракт, унесший жизни 70 человек, за который впоследствии взяла на себя ответственность ИГИЛ. После произошедшего, The News опубликовал статью, где указывается, что часть камер видеонаблюдения на территории комплекса были неисправными. Как отмечает автор, на установление таких устройств были потрачены миллионы рупий, в частности, недавно правительство, без проведения тендера, заключило контракт стоимостью в 140 миллионов рупий на ремонт и обслуживание камер видеонаблюдения. Учитывая это, есть основания предполагать, что могли иметь место злоупотребления при выполнении договора, раз неработающая техника была обнаружена в таком месте массового скопления людей, как мавзолей Каландара. А ведь во всем мире камеры видеонаблюдения считаются наиболее эффективным инструментом для выявления террористов и ведения расследования атак.
Особо ощутимы последствия коррупции в армии — она не только подрывает легитимность вооруженных сил находящихся на территории другого государства, но и снижает уровень безопасности и боеспособность самих военнослужащих. В вышеупомянутой брошюре ОЭСР отмечается, что оборонный сектор традиционно уязвим для коррупции, прежде всего, потому что дорогостоящие контракты в сочетании с повышенной секретностью несут в себе высокие коррупционные риски. Сосредоточенность на одном поставщике и отсутствие конкуренции — типичны для оборонных контрактов, что дает простор для финансовых злоупотреблений.
Хищение средств, выделенных на военные нужды, ведет к смерти — как военнослужащих, так и мирных граждан. Специальный генеральный инспекторат по вопросам восстановления Афганистана (SIGAR), который контролирует расходование выделяемых Афганистану средств, заявляет о множестве случаев, наглядно свидетельствующих о том, как коррупция “убивает”. Так, был заключен контракт с американской компанией с целью повысить безопасность дорог от взрывных устройств террористов. Работу должны были выполнить афганцы, но деньги были растрачены, поставленные задачи не выполнены и, в итоге, на одном из маршрутов погибли солдаты.
Афганские военнослужащие страдают от нехватки оружия, боеприпасов, продовольствия, медикаментов и бензина — и все это потому что деньги, выделяемые на эти нужды, незаконно присваиваются коррумпированными чиновниками и армейцами. В результате, именно низкая боеспособность афганской армии стала одной из причин ее неудач в противостоянии Талибану (террористическая организация, запрещена в РФ).
Коррумпированное государство — плацдарм для террористов
Культивация насилия и терроризм не возникают на пустом месте, для этого необходима благоприятная среда — межэтническая и межрелигиозная напряженность, экономическое неравенство, а также слабость политических институтов. Коррумпированность государственных институтов играет здесь существенную роль, так как ведет к несправедливому распределению ресурсов и, как следствие, социальному недовольству населения и снижению эффективности госуправления в целом.
В исследовании, опубликованном канадским “Международным журналом экономики и финансов” указывается прямая связь между уровнем коррупции и ростом терроризма в арабских странах, что было выявлено на основе данных, полученных в период с 1970 по 2007 года. Наихудший показатель демонстрирует Центральная и Западная Африка, тогда как Западная Европа представляет собой наиболее благоприятный регион. Однако, если мы сравним отдельные страны и города, можно также увидеть взаимосвязь между уровнем коррупции и террористической активности.
В качестве примера приведу Бельгию, за которой в последние годы закрепилась дурная слава рассадника исламистского экстремизма. Напомню, что эта страна занимает первое место в Европе по числу боевиков на тысячу жителей, отправившихся воевать в Сирию и Ирак на стороне ИГИЛ. В то же время, Бельгия “поставляет” террористов в соседние страны ЕС — два участника парижских терактов жили в Брюсселе, а организатор Абдельхамид Абауд — в Моленбеке. Оружие, использованное в атаке на Charlie Hebdo, было доставлено из Брюсселя, а исламист, планировавший теракт против дистрибьюторов этого журнала и застреленный в ходе контртеррористической операции, тоже приехал из брюссельского пригорода Моленбек. И на территории самой Бельгии гремели теракты — вспомним взрывы в брюссельском аэропорту и метрополитене в 2016 году.
Такая ситуация возникла неслучайно, а стала результатом проводимой местными властями политики потворствования радикальной части многочисленной мусульманской общины, которая обеспечивала голоса правящим партиям. Известно, что мэр Моленбека Франсуаза Шепман признала, что получала список с 80 именами исламских радикалов, среди которых был и Абдельхамид Абауд, будущий организатор парижского теракта. Однако градоначальник не предприняла никаких мер. Позже, она сказала в свое оправдание: “А что я могла сделать? Это не моя задача отслеживать террористов. Пусть этим занимается федеральная полиция”. Более того, Шепман признала, что полиция вела наблюдение за официально зарегистрированными мечетями, тогда как множество небольших молельных домов функционировали практически без всякого надзора со стороны правоохранительных органов.
Считается, что основы исламского радикализма в Моленбеке были заложены еще в 1990е годы, когда сириец Бассам Аячи создал Бельгийский исламский центр, все эти годы пропагандировавший идеологию салафизма. Жители города неоднократно сообщали властям о том, что эта импровизированная мечеть превратилась в убежище для радикалов, но реакции городской администрации на жалобы не последовало. Позже, Филипп Муро, который занимал пост мэра Моленбека длительное время — с 1993 по 2012 год — будет оправдываться так же, как и Шепман, возлагая всю ответственность на федеральные власти. По словам Муро, когда он встретился с Аячи, “было ясно, что тот экстремист”, но, как сказал сам мэр, он полагал, что это дело касалось федеральной службы безопасности, а не его персоны.
Бельгийский правовед Этьен Дюжарден утверждает, что таким образом Филипп Муро извлекал личную выгоду из исламизации Моленбека. “Партии практиковали некую форму “электорального кумовства”; они использовали радикальные мечети как рупор для своих избирательных кампаний. Там даже видели кладезь легко доступных голосов избирателей”, — писал Дюжарден. Действительно, не будем забывать, что благодарностью за покровительство может стать не только денежное вознаграждение, но и услуга, чем в данном случае является обеспечение электоральной поддержки на выборах.
При этом надо признать, что проблема в стране гораздо шире. Как я писала выше, оба мэра винили во всем федеральные власти. Надо признать, что “наверху” и правда давно должны были принять решение вмешаться и навести порядок в Моленбеке. Но дело в том, что подобное вмешательство шло бы вразрез с укоренившимися традициями уважения местной политической власти и ее порядков. Процесс децентрализации и передачи полномочий региональным органам власти — в голландскоязычную Фландрию на севере, франкоговорящую Валлонию на юге и двуязычный Брюссель — буквально выхолостил центральную власть Бельгии. В тоже время, был запущен процесс эрозии государственных институтов: в той же полиции отмечено слишком много случаев политически мотивированных назначений на должности.
Коррумпированный чиновник — ключевой пункт в пропаганде радикалов
Коррупция в органах власти может способствовать активизации террористической деятельности в том числе и опосредованно, а именно — она активно используется в пропаганде радикалов. Дело в том, что факты коррумпированности государственных институтов придают убедительность аргументам исламских радикалов, клеймящих существующие общественные порядки и обещающих торжество справедливости при наступлении Халифата.
В докладе международной некоммерческой организации Transparency International (TI) “Коррупция и рост вооруженного экстремизма” подробно описывается, каким образом террористы эксплуатируют тему коррупции в своей пропаганде. Радикальные группировки используют общественное недовольство злоупотреблениями в органах власти для вербовки сторонников и радикализации населения, а также для усиления поляризации общества. В Афганистане Талибан оспаривает легитимность коррумпированного правительства и обещает восстановление порядка через суды Шариата. Идеологи ИГИЛ более детально проработали тему коррупции, в связи с чем TI выделила четыре основных “антикоррупционных сюжета” в пропаганде этой террористической организации.
Во-первых, это коррупция в правительстве. На своих онлайн-ресурсах ИГИЛ неоднократно ссылается на факты хищения средств региональными правительствами, кумовства и подкупа чиновников. Во-вторых, группировка изображает себя как идеалистическую альтернативу, лишенную таких пороков. В-третьих, ИГИЛ эксплуатирует чувство дискриминации, испытываемое суннитами в отдельных регионах, и постоянно рассказывает о том, как местные власти нарушают права это религиозной группы. И, в-четвертых, западные страны и их союзники изображаются пропагандой “Исламского Государства” как пособники коррупционеров в странах третьего мира и в целом как сила, содействующая моральной деградации власти.
Разумеется, это тот самый пропагандистский ход, когда правда смешивается с ложью, а полученный результат выглядит похожим на правду. Стоит отметить, что боевики ИГИЛ сами не следуют провозглашенным ими же идеалам. Так, были сообщения о нехватке воды и медикаментов в контролируемых группировкой территориях. Один из активистов рассказал журналистам, как в сирийском городе Ракка стояли огромные очереди за едой в условиях крайней нищеты, в то время как отдельные члены ИГИЛ питались деликатесами. Тем не менее, доказанные или очевидные факты коррупции в государственных органах удобны для манипуляции в целях пропаганды и, будучи встроенными в идеологические концепции радикалов, придают им убедительность.
Итак, как мы видим, коррупция способствует террористической деятельности практически на каждом ее этапе: будь то подготовка нападения, финансирование, снижение эффективности мер по борьбе с терроризмом или долгосрочное поддержание функционирования радикальной группировки. Учитывая этот факт, а также ту опасность, которую несет в себе современный международный терроризм, необходимо наращивать усилия по противодействию коррупции, как в отдельных сферах, так и на общегосударственном уровне в целом.
ussiancouncil.ru/blogs/tatyana-kanunnikova/
