«Опиумные войны» — ряд конфликтов, происходивших на территории цинского Китая при участии европейских стран, прежде всего Англии, в XIX веке. Некоторые специалисты выделяют три стадии или три военных конфликта, но наиболее распространенным является деление на первую (1840–1842 гг. (по иной версии — с 1839 г.)) и вторую (1856–1860 гг.) «опиумные войны».
Оценки «опиумных войн»
В историографии существуют разные подходы к оценке событий «опиумных войн» (по-китайски термин звучит как «япянь чжаньчжэн» (鸦片战争)) и роли в них отдельных государств.
Подход, который можно условно назвать реалистическим, предполагает, что в существовавшей в середине XIX века системе международных отношений конфликт Англии, к которой позднее присоединились Франция и США, с Китаем по характеру не был совершенно новым для взаимодействия индустриально развитых европейских держав со странами Востока. С точки зрения анализа национальных интересов европейских участников, пытавшихся максимизировать выгоды такого взаимодействия, вторжение в Китай укладывалось в моральную матрицу крупных колониальных держав так же, как колонизация Индии, Бирмы, раздел Африки, «Большая игра» в Центральной Азии и так далее. В тот период это казалось если не оправданной внешнеполитической акцией, но и не клеймилось как акт бесчеловечности и беспрецедентное нарушение норм международного права.
Шелковый путь
Другая точка зрения основывается на том, что действия европейских империй в Китае были безнравственны, требования — безосновательны, а длительный навязанный Китаю конфликт нанес значительный ущерб Цинской империи как государству, экономике и обществу. Недаром в китайской историографии «опиумные войны» часто называют крупнейшим национальным унижением, ведь впервые в истории Китай потерпел серьезное поражение от цивилизационно неблизких ему европейцев, в сознании китайцев представлявшихся «варварами». В работах китайских авторов о современных проблемах развития КНР, в анализе ее экономических успехов и роста международного престижа нередко присутствует дискурс восстановления былого величия страны, заслуженного уважения в мировом сообществе, когда-то попранных европейским вторжением.
В российской историографии нужно отметить различие точек зрения в зависимости от периода. Например, в советское время конфликт оценивался с позиций исторического материализма и как типично колониальный. В своем известном труде «Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке» академик А. Л. Нарочницкий рассматривал эти войны как империалистическую агрессию, экспансию в пределы суверенного государства, порабощение его народа. Такой подход отличается от использованного в подробном анализе «китайских войн» дореволюционных военных специалистов А. М. Бутакова и А. Е. Тизенгаузена, в большей степени сконцентрированных на вопросах стратегии и тактики, реализации акторами национальных интересов. В современных трудах указанные события изучаются в основном в контексте ритмов системы международных отношений той исторической эпохи без отрыва от анализа международных процессов, которые происходили как в Восточной Азии, так и в мире в целом. Исследуются интересы, цели и позиции сторон конфликта, его последствия для участников и цивилизационного развития Китая, западных стран. Используются новые подходы в теории международных отношений, исторической науке, экономике.
С точки зрения политических реалий середины — второй половины XIX века колониальная активность на Азиатском и Африканском континентах была ординарной частью внешнеполитической стратегии многих стран Европы. Ключевыми звеньями системы международных отношений в то время были Великобритания, Франция, Германия, Россия, позднее возросло влияние США и Японии. И в соответствии с известной формулой: «Чтобы существовать, империя должна расширяться» — основные игроки стремились приобрести и приумножить колониальные владения и найти новые рынки сбыта своих товаров. Анализируя «опиумные войны» с позиций системного подхода, исследователи, таким образом, выстраивают более целостную картину событий и их последствий.
Развитие Китая
Являясь лидером международной торговли рассматриваемого периода, Великобритания после закрепления в Индии попыталась проникнуть в Цинскую империю. Почему же она была так привлекательна?
Общеизвестно, что Китай всегда был крупной и богатой державой. Говоря о росте Китая на современном этапе, часто используют фразы: «Китай проснулся», «Китай растет»… Многие специалисты небезосновательно считают, что рост не есть беспрецедентное явление в истории Китая, а естественная траектория развития этой страны. Исторически и в славную эпоху Хань, и в Средневековье, и в цинское время, и на этапе, о котором мы сейчас говорим, для страны были характерны высокие экономические показатели и значимое место в региональной системе международных отношений. При этом в ее экономическом и политическом развитии также наблюдались периоды спада и застоя. Часто именно в эти периоды в старом Китае сменялись династии, исчерпавшие «мандат Неба», и начинались новые этапы роста. Таким образом, «рост» и «подъем» отчетливо видны именно в сравнении с кризисными периодами, которым, например, являлся поздний период правления Мао Цзэдуна и «культурная революция». Разница макроэкономических показателей КНР во второй половине 1970-х и, например, 2000-х годов поистине впечатляет.
И в то время, когда происходили «опиумные войны», Китай представлял собой богатейшую страну Восточной Азии и Азии в целом. Он обладал уникальным набором товаров, которые экспортировались во многие страны мира, в том числе в европейские. В первую очередь можно назвать мануфактурные изделия: шелк, фарфоровые изделия, а также предметы искусства, знаменитый китайский чай, некоторые другие экзотические товары. Те же самые вазы, которые можно видеть сегодня в музеях мира, — красивейшие, дорогие изделия — были очень востребованы на Западе.
При этом Китай вел торговлю в обмен на серебро и золото, используя монеты именно из этих драгоценных металлов, и при этом практиковал серьезные ограничения для иностранных торговцев. В цинский период продолжил действовать так называемый «хайцзинь» (海禁) — запрет на морскую торговлю, установленный официально для борьбы с пиратством, но игравший роль заслона от иностранного влияния. Иностранцы могли прибывать лишь в один порт — Гуанчжоу (европейцы называли его Кантоном), им запрещалось покидать его. Собственно, налицо был дисбаланс торгового взаимодействия: Китай много экспортировал, а импортировал минимум, проводя жесткую протекционистскую политику. Он был самодостаточен в товарном отношении, и, по утверждению императора Цяньлуна, Китаю ничего ни от кого не было нужно.
Стоит отметить, что, в силу традиционных представлений правителей и чиновников о стране как о Поднебесной империи, китаецентризма во взглядах на окружающий мир, слабой осведомленности или нежелания признавать высокий уровень развития «варварских» государств Европы, цинские власти даже не стремились балансировать торговые отношения. Однако закономерность развития системы такова, что изоляция и отсутствие коммуникации с другими ее элементами экзистенциально опасны. Китай второй половины XVIII — XIX века — яркий тому пример. Культурно-цивилизационная надстройка и социальные конструкты, существовавшие в сознании маньчжурской элиты, в этом смысле сыграли в судьбе империи деструктивную роль.
Торговля опиумом
Для Англии, особенно с началом Викторианской эпохи, стремительным развитием капитализма и научной мысли, Китай представлялся важным перспективным рынком. Англичане осознавали цивилизационные различия с Китаем, но при этом, с точки зрения европейского обывателя, он являлся экзотической страной, чуждой привычных ценностей и порядков, а следовательно, «нецивилизованной». Как видим, образы друг друга у участников этого взаимодействия были весьма фантастическими. На примере «опиумных войн» мы видим подлинное столкновение цивилизаций.
Сложно сказать, только ли действие суровых законов капитализма в изучаемый период и стремление во что бы то ни стало открыть новые рынки определяли действия англичан в отношении Китая в это время. Но в поиске товара, который был бы способен изменить торговый баланс в свою пользу и сделать торговлю с Цинской империей в условиях ее протекционистской политики выгодной, Англия не пренебрегла наводнением китайского рынка опиумом.
В Китае давно были известны медицинские достоинства мака, но как наркотик он широко не использовался. Однако с распространением привычки курения (примерно с XVI века), опиум стал примешиваться к табаку. Вслед за торговцами на юге Китая опиум стала курить и аристократия, он постепенно проник во Внутренний Китай. Осознавая опасность наркотических свойств опиума, вызывавших привыкание, а также то, что торговля им приводит к развращению местных чиновников, созданию коррупционных схем, в XVIII веке император запретил опиокурение и торговлю этим веществом. Однако, несмотря на декреты 1729 и 1799 годов, опиум продолжал поступать в Китай, чиновники — участвовать в контрабанде, а серебро и золото — уходить из империи.
Большую роль в этом сыграла Ост-Индская компания, которая в начале 70-х годов XVIII века получила монополию на торговлю опиумом из Бенгалии и контрабандно сбывала его в Китае. Немаловажно отметить, что ее негласно поддерживало правительство Соединенного Королевства. Для сравнения: в середине 1770-х годов продажа опиума составляла около 1,5 тонны в год, а к середине 1830-х, когда Ост-Индская компания лишилась монополии на торговлю с Цинской империей, — около 2000 тонн, при этом на этот товар приходилось до 75 % всего китайского импорта. Как мы знаем, последствия распространения опиума были разрушительными для общества и экономики страны. Однако уже в начале 1830-х годов Великобритания достигла положительного торгового баланса с Китаем. Курение опиума распространялось очень быстро — из портовых городов вглубь континента. Через несколько десятилетий его употребляли повсеместно — не только аристократы, чиновники, богатые люди, но и простолюдины. К началу первой «опиумной войны» контрабанда составляла несколько тысяч ящиков в год. Опиумная торговля стала тем ключом, который смог «открыть» Китай.
Повод для английского вторжения
Помимо больших прибылей от торговли опиумом, англичане в XIX веке проторили на огромный китайский рынок дорогу и прочим своим товарам — тканям и другим мануфактурным изделиям. Это стало возможным, прежде всего, в результате военного давления на империю Цин. Решение о военной операции в Китае было принято Англией не в одночасье. В кабинете и парламенте шли долгие дискуссии, в том числе по поводу нравственного аспекта торговли опиумом. В частности, критика звучала в адрес министра иностранных дел лорда Г. Дж. Т. Палмерстона и его бессилия в борьбе с торговцами опиумом, не было единой позиции и у британской общественности. Однако базовый антагонизм в торговле, акцентируемый лобби продавцов опиума, все-таки привел к принятию решения о военном воздействии на непокорных Цинов.
Но как же это можно было сделать? Даже в колониальную эпоху прямое вторжение не было приемлемым — нужен был весомый повод. И вскоре он был найден. С начала 1830-х годов напряжение в отношениях двух стран постепенно росло. В 1832 году, несмотря на протесты цинских властей, силами Ост-Индской компании была проведена разведка побережья во главе с Х. Линдсеем, вызвавшая большое недовольство Пекина. В 1834 году состоялась неудачная миссия лорда У. Нэпира, которая завершилась блокадой английской фактории под Гуанчжоу императорскими войсками и отбытием лорда из фактории. Во второй половине 1830-х годов английские коммерсанты организовали в Гуанчжоу собственную торговую палату, а в бухте явочным порядком постоянно оставались английские корабли. Все это накаляло обстановку, и деловые круги убеждали правительство оказать военное давление на Цинов. Когда цинский наместник в Гуанчжоу Линь Цзэсюй в 1839 году предпринял энергичные меры по прекращению контрабанды и заставил английских купцов сдать крупные партии опиума, дать подписки об отказе ввозить его в Гуандун, а император Даогуан в конце этого года объявил о закрытии Поднебесной для иностранных торговцев, то британский кабинет счел это достаточным поводом для развертывания военной операции.
В апреле 1840 года война Цинской империи была объявлена. Стоит отметить, что США выразили поддержку этого решения. Американские торговцы также стремились проникнуть на китайский рынок, завозя опиум из Османской империи, с одной стороны конкурируя, а с другой — имея общие интересы с англичанами. В Англии и США в защиту силового решения «китайского вопроса» проводились масштабные пропагандистские кампании. Военные действия оправдывались «высокомерием» Китая, не желающего взаимодействовать с миром на равноправных началах, не разделяющего ценности открытой торговли и так далее.
Поражение Китая
Не вдаваясь в подробности хода военных действий, многократно описанных в литературе, следует сказать, что силы участников были неравны. Несмотря на малочисленность английских войск по сравнению с цинскими (чуть более 4 тысяч человек со стороны Англии, в цинской армии насчитывалось почти 900 тысяч человек, распределенных по всей империи; непосредственно в конфликте участвовало не более 100 тысяч человек), непревзойденный уровень технического оснащения, выучки войск и командования этим ограниченным контингентом предопределил исход столкновений в пользу Англии. Вооруженные силы Цинской империи были разрознены, оснащение — устаревшим, а главное, моральная обстановка в рядах армии оставляла желать лучшего, опять же во многом в силу пагубного пристрастия к опиуму как офицеров, так и солдат. Английская же сторона основные потери несла не в бою, а из-за болезней, развивавшихся в непривычном климате и неблагоприятных санитарных условиях.
Колонизация и антропоцентризм
За несколько месяцев англичане продвинулись к Пекину, и императору Даогуану пришлось пообещать согласие на их условия. Однако на местах выполнение этих условий саботировалось, и в конце 1840 года Пекин возобновил военные действия. Последние сложились для Цин неудачно, и наместник в Гуанчжоу сдал позиции, к тому же передал Великобритании остров Гонконг. Тем не менее бои продолжились с перерывами до конца августа 1842 года. Весной на рейде появились французские и американские корабли. К концу августа английские войска взяли многие города, включая Гуанчжоу и Чжэньцзян, и подошли к «южной столице» Нанкину. Под давлением генерала Г. Поттинджера 29 августа 1842 года империя Цин подписала «неравноправный» Нанкинский договор, по которому она выплачивала контрибуцию в 15 миллионов лянов серебра, передавала Гонконг и открыла для английской торговли пять портов: Гуанчжоу, Сямынь, Фучжоу, Шанхай и Нинбо. В этих городах должны были действовать независимые законодательные и судебные органы. Таким образом, была основана система «открытых» портов, число которых к началу ХХ века в Цинской империи выросло до нескольких десятков. Для западных государств открылся доступ к внутреннему рынку, а еще более активное распространение опиума привело к более масштабному увлечению китайского населения опиокурением со всеми вытекающими печальными экономическими и социальными последствиями.
Вторая «опиумная война»
Второй «опиумной войной» считается конфликт между Великобританией, Францией и Китаем, который длился с 1856 по 1860 год. Согласно другой точке зрения, выделяется еще так называемая третья «опиумная война» — военные столкновения в 1859–1860 годах. Но в профессиональной литературе по международным отношениям на Дальнем Востоке весь комплекс конфликтов с 1856 по 1860 год чаще всего считают одним конфликтом, с единым рядом причин.
Можно сказать, что в результате «опиумных» конфликтов появился новый тип войн — их еще называют «полицейскими» — за установление нового порядка в стране или регионе, удобного наступающему игроку. Среди целей одной из сторон такого конфликта, хорошо известных в современной истории международных отношений, может быть и свержение неугодного режима. В некоторых работах вторая «опиумная война» иногда даже именуется первой антитеррористической операцией. Почему именно «антитеррористической», сказать трудно — возможно, имеется в виду ее «карательный» характер. Для Англии смысл был именно в навязывании своей воли цинским властям, установлении удобных для нее правил игры. Поэтому, конечно, с этой точки зрения вторая «опиумная война» касалась не только торговли опиумом, у Великобритании и Франции были более масштабные цели.
Англия стремилась расширить сферы своего влияния во Внутреннем Китае, в том числе получить доступ к речным портам. Вместе с Францией и США, пользуясь политическими неурядицами в Цинской империи в годы Тайпинского восстания, начавшегося в 1850 году, она добивалась от цинского двора права неограниченной торговли в империи, учреждения посольства в Пекине. В 1854 году державы потребовали перезаключить договоры, подписанные по результатам первой «опиумной войны», но получили отказ. Когда же силы Великобритании и Франции высвободились после Крымской войны, довольно быстро нашелся повод для развязывания нового конфликта в Китае.
Нападению опять подвергся Гуанчжоу, а также Тяньцзинь, и в 1858 году были подписаны Тяньцзиньские договоры, предоставившие Западу новые привилегии: открыты дополнительные порты, введена консульская юрисдикция. В ходе конфликта маньчжурские войска несколько раз оказывали серьезное сопротивление, и расчет европейцев на легкую победу не оправдался. Маньчжуры добивались переговоров, при этом стремились затянуть время. Однако, несмотря на попытки организованной обороны, были взяты форты Дагу, союзники подошли к Тунчжоу и угрожали Пекину. Помимо того, в октябре 1860 года англичане и французы подвергли разграблению летний императорский дворец Юаньминъюань. Трофеи из него до сих пор являются ценными экспонатами европейских музеев. К моменту подхода союзников к Пекину деморализованная цинская армия и оказавшийся один на один с опасностью князь Гун уже отказались от сопротивления и передали под контроль наступавших ворота Андинмэнь. Стоит отметить, что большую роль в предотвращении разграбления Пекина Англией и Францией сыграла Россия и лично князь Н. П. Игнатьев.
Вторая «опиумная война» закончилась подписанием в конце октября 1860 года Пекинского договора, по которому, к сожалению для Китая, Великобритания и Франция смогли удовлетворить предъявляемые требования, и даже более. Цинская династия обязалась выплатить существенную контрибуцию — 8 миллионов лянов серебра. Для торговли был открыт Тяньцзинь (сегодня — город центрального подчинения, одной из достопримечательностей которого как раз является европейский колониальный квартал). Франция и Великобритания получили право вывозить китайцев в качестве рабочей силы в другие колонии. И конечно же, договор проложил путь к еще более активному росту опиумной торговли. Кроме того, мак стал выращиваться на территории самого Китая, притом и самими китайцами.
Россия также подписала свой Пекинский договор с Китаем, имевший большое значение. Не участвуя в «опиумных войнах», она, однако, не могла допустить значительного нарушения баланса сил в международных отношениях на Дальнем Востоке в пользу Великобритании, Франции и США. Оказав поддержку Цинам в защите Пекина, Россия получила согласие маньчжуров на установление и документальное закрепление границы по Амуру и Уссури. И 14 ноября 1860 года был подписан российско-китайский договор, содержательно продолжавший Айгунский и Тяньцзинский договоры.
Восток и Запад после «опиумных войн»
Экономические и политические выгоды, полученные Великобританией, Францией, США, а в долгосрочной перспективе и другими странами Запада, воспользовавшимися «открытием» Китая, хорошо известны. «Опиумные войны» открыли путь дальнейшей экспансии в Восточной Азии. Ресурсы, полученные в ходе нее, дипломатические, военные, коммерческие практики, отработанные в этот период, стали важными основами бурного развития стран Европы и Америки.
Что же можно сказать о последствиях «опиумных войн» для Китая? Деградация экономики и государственных институтов, деморализация, утрата трудовой культуры и подрыв здоровья большой части населения, в том числе высших его слоев, серьезный психологический удар в национальном масштабе, угроза утраты национальной идентичности — это лишь неполный список последствий «опиумных войн» для Поднебесной империи.
Конечно же, военный конфликт с Западом выявил и пороки маньчжурского правления, военной, административной, экономической политики. Несмотря на то что династия Дай Цин считается одной из величайших в истории Китая и страна во время ее правления приросла большим количеством новых территорий, неспособность защитить свои земли от вторжения, разительное отставание от процессов модернизации, внешнеполитические и внешнеэкономические просчеты свидетельствовали о том, что ситуация в стране и мире воспринималась правящими кругами неадекватно. В 1850–1864 годах пороки системы проявились и в ходе Тайпинского восстания, а позднее — во время брожений на национальных окраинах империи, а также в других внутренних проблемах, которые и привели империю к краху в 1911 году.
Кроме того, столкновение с западными государствами имело для Китая серьезные международные последствия. Уже к концу второй «опиумной войны» можно было говорить о том, что империя Цин значительно ослабила свои позиции как в восточноазиатской системе международных отношений, так и в мировой системе, поскольку ее суверенитет был попран западными державами. Но все же вряд ли можно утверждать, что Китай в этот период полностью утратил свою международную субъектность.
Наследие «опиумных войн»
Обращаясь к более глобальному значению «опиумных войн», стоит обратить внимание на то, что они стали важной вехой в истории отношений китайской и западной цивилизаций. Можно сказать, что у маньчжурско-китайской элиты произошел слом парадигмы в восприятии современного ей мира. Поражение в «опиумных войнах» было ощутимым ударом не только по экономике, социуму, престижу Цинской империи, но и по прежней картине мира. Это послужило привнесению некоего реализма во взгляды элит и масс, потому что до этого времени Китай полагал, что является самой мощной державой, «поднебесной» империей и что он может самостоятельно развиваться, несмотря на процессы интернационализации и рост взаимозависимости.
Если же попытаться найти в рассматриваемых конфликтах конструктивное начало, то нужно отметить, что все же в Китай пришел так называемый «ветер с Запада». Страна пусть и недобровольно, но более активно вступила не только в мировые экономические процессы, но и в межцивилизационный обмен. Если, например, с Россией, в силу территориальной близости, общения приграничного населения, Китай был более или менее знаком, то активное взаимодействие с западноевропейской и американской культурами, практическое знакомство с западными ценностями и порядками начались именно после «опиумных войн». Несмотря на то что взаимное открытие Западом и Китаем друг друга произошло в не самой мирной обстановке, оно случилось и вывело глобальные международные и межкультурные отношения на новый уровень.
К «опиумным войнам» в Китае и по сей день относятся как к национальной травме. Недаром в историографии и общественном дискурсе существует понятие «столетие унижений». Печальные события середины — второй половины XIX века хранятся в исторической памяти народа и, невзирая на прагматизм китайцев, косвенно влияют на их отношение к Западу как собирательной категории. Но тем не менее китайцы считают этот период важной частью своей истории. Он детально отражен в экспозициях музеев крупных портов, где происходили основные события, колониальная архитектура, например в Тяньцзине, Шанхае, — значимая достопримечательность этих городов. При рассмотрении современного «подъема» Китая, недвусмысленных шагов по укреплению позиций страны в мировой экономике и политике в литературе и прессе часто упоминается, в какой ситуации страна оказалась в те годы и как сегодня, благодаря титаническим усилиям, она не только не уступает крупным странам, но и по некоторым пунктам даже превосходит их. Для Китая понимание этого психологически важно и играет своего рода компенсаторную роль. При этом китайцы продолжают активно изучать историю позднецинского периода, сильные стороны стран Европы и Америки, их исторический опыт, который можно было бы учесть для будущего своей страны. Однако, поскольку отношение китайцев к истории в целом положительное (они стараются не давать резких оценок, извлекать уроки из прошлого), такая непростая «встреча» с западным миром воспринимается ими и как новый этап в развитии собственной цивилизации, который, так или иначе, внес в это развитие свой вклад.
Александра Сизова
кандидат исторических наук, доцент Школы востоковедения факультета мировой политики и мировой экономики НИУ ВШЭ
https://postnauka.ru/longreads/72756
