«Молчание убивает». Француженки все чаще становятся жертвами домашнего насилия. Власти и полиция бездействуют.
Елизавета Наумова
В последнее время в России все острее встает проблема домашнего насилия: об этом говорят гражданские активисты и СМИ, потерпевшие делятся своим опытом, правительство готовит проект закона о профилактике семейно-бытового насилия, который должен защитить женщин от домашних тиранов. А пока они обороняются как могут: без малого 80 процентов россиянок, осужденных за умышленное убийство, на самом деле защищались от нападений. Однако российские женщины не одиноки в своей беде: похожая проблема существует и в благополучной, казалось бы, Европе. И хуже всего дела обстоят во Франции. «Лента.ру» рассказывает, почему республика стала европейским лидером по количеству жертв домашнего насилия.
Сильвия, Селин, Жюли, Далила, Амината. Вся Франция пестрит именами этих девушек, убитых собственными мужьями. Они написаны на зданиях по всей стране и призывают весь мир посмотреть на то, что произошло с француженками.
Узнав об очередной смерти, сотни женщин выходят на улицы французских городов, чтобы пройти в молчаливом марше. А под покровом ночи активистки движения против насилия в семье развешивают на стенах домов плакаты с именами погибших. Движение объединяет около 300 человек и действует по всей Франции. На других плакатах — призывы к правительству и обвинения в бездействии. «Жалобы игнорируют, женщин убивают», — говорится на одном из плакатов. Особенно часто упоминается имя французского президента Эммануэля Макрона.
Согласно исследованиям, только в 2019 году во Франции в результате домашнего насилия умерли более 130 женщин. Это самые высокие показатели среди стран Евросоюза.
Данные Европейского агентства по правам человека подтверждают, что француженки все чаще испытывают агрессию со стороны близких. Каждая четвертая женщина сталкивалась с домашним насилием, в том числе и сексуальным, начиная с 15 лет.
Француженки давно ждут закона, который мог бы по-настоящему защитить их, и надежду на это им подарил Эммануэль Макрон. Еще во время президентской кампании 2017 года он говорил, что хочет изменить жизнь женщин, подвергающихся насилию. Не без помпы политик объявил, что гендерное равенство станет «главным делом» его пятилетнего срока правления.
После победы на выборах президент призвал француженок объединяться под знаменем его партии: доля женщин в ней в результате выросла с 27 до почти 40 процентов. Его приветствовали как «поборника гендерно равного правительства».
В мае 2018 года французский парламент принял законопроект, призванный бороться с сексуальным насилием. Женщины радовались — подписан долгожданный документ, который спасет их от нападений. Макрон, в свою очередь, называл это решительным шагом к тому, чтобы улицы Франции стали безопаснее. Он даже обещал создать министерство, полностью посвященное правам женщин.
По факту в жизни женщин не изменилось ничего. А все потому, что одна из статей закона гласит: если принуждение к сексу со стороны взрослого не может быть доказано, то произошедшее классифицируется как сексуальное насилие, а не изнасилование.
Из-за такой поправки порог согласия в 15 лет, который Макрон давно хотел ввести в законодательство, не работает. Согласно ей, секс с партнером младше 15 лет должен быть наказуем и квалифицирован как изнасилование. Но это работает, только если удастся доказать, что акт был принудительным. В итоге совершившие преступление избегают строгого наказания, которого заслуживают.
В отчете министерства юстиции, опубликованном осенью 2019 года, фактически признается: предотвратить убийство женщин в результате домашнего насилия не удалось. В нем же говорится, что 80 процентов жалоб, поступающих в полицию, остаются без внимания.
Несмотря на подобные отчеты, власти предпочитают поменьше комментировать происходящее. «Это молчание убивает», — заявил премьер-министр страны Эдуар Филипп, призывая правительство серьезно взяться за проблему.
25 ноября французские власти объявили о новых мерах, которые должны защитить женщин. Среди них — изъятие огнестрельного оружия у подозреваемых в преступлениях, установление приоритетов в обучении полиции и официальное признание психологического насилия как формы бытового.
Потерпевшие и адвокаты часто говорят о том, что, как бы правительство ни старалось защитить жертв, его действия зачастую запоздалые — правоохранительные органы нужно переучивать ради реального спасения жизни женщин. А пока пережившие насилие рассказывают, что неоднократно обращались в полицию, но их никто не слушал. Историям о нападениях со стороны родственников просто не доверяют.
Эксперты указывают на то, что полицейские в Европе зачастую считают домашнее насилие делом семьи, а потому не вмешиваются. Это происходит, даже если жертвы сами обращаются за помощью.
По статистике, 41 процент француженок, сообщивших о домашнем насилии, были впоследствии убиты собственными супругами. При этом самое минимальное вмешательство властей могло бы спасти этих женщин.
«Может потребоваться от трех недель до двух месяцев, чтобы власти рассмотрели жалобу потерпевшей», — утверждает Фредерика Марц, основатель организации по борьбе с насилием в семье.
Бездействие полиции продолжается даже после того, как Макрон лично посетил кол-центр горячей линии. Во время визита он услышал разговор с 57-летней женщиной, муж которой грозился ее убить. Офицер на линии сказал француженке, что не может ничем помочь.
Потрясенный Макрон заявил: «Работа жандарма — защищать женщину, особенно когда есть очевидный риск ее здоровью». В полиции же рассказали, что подобные случаи происходят постоянно.
Однако с такими обвинениями согласны не все. К примеру, по словам майора национальной полиции Фабьен Булар, большая часть офицеров реагирует на заявления о насилии верно. А те, кто якобы этого не делает, на самом деле пытаются помочь, пускай и «неуклюже», или «всего лишь задают неправильные вопросы».
Булар считает, что полицейские просто не знают, как правильно поступить, или «не понимают, что речь идет о домашнем насилии». «Они не хотят причинить вреда», — утверждает она.
Стражи порядка также жалуются на отсутствие специальной подготовки. Они рассказывают, что никто не объясняет, как справляться с наплывом телефонных звонков от отчаявшихся женщин по воскресеньям, как поступать, если заявление о домашнем насилии забирают, и что делать с мужьями, которые утверждают, что в их семье все в порядке. «Мы ничего не можем сделать», — жалуются полицейские.
Сейчас во Франции постепенно начинают проводить тренинги, на которых сотрудникам полиции объясняют, как вести себя в разных ситуациях и разобраться в происходящем. Однако такие мероприятия проходят далеко не везде: власти большинства регионов так и не определились, стоит ли выделять финансирование на дополнительное обучение.
В то же время многие жертвы утверждают, что полиция просто не хочет ничего делать, даже при сообщениях о прямых угрозах жизни. «Они просто относят это в категорию «пара, которая испытывает непростой период в отношениях»», — говорят активистки.
Одна из них рассказала, что на протяжении долгих лет муж угрожал ей и детям расправой. Она анонимно обратилась в полицию — боялась, что он узнает и нападет на нее, — но правоохранительные органы ничего не сделали. Несколько лет спустя женщина получила развод и уехала. Но бывший муж продолжал давить на нее, его угрозы становились все более серьезными. Несмотря на новые заявления, в полиции ее не стали слушать. Офицеры сказали, что невозможно доказать, что она стала жертвой.
«Наша система не работает на защиту женщин», — отмечала министр юстиции Николь Беллубэ. Такое заявление она сделала после того, как в Эльзасе очередную женщину убил муж.
«Многим кажется, что во Франции все идеально», однако это не так, отмечала в интервью Associated Press одна из активисток Каролин де Хаас.
Женщинам приходилось молчать десятилетиями, но они больше не намерены этого делать. Француженки собираются бороться за то, чтобы их дочерям не приходилось рисковать жизнью в собственном доме. Они намерены заставить государство услышать их.
«Еще год или два назад никто бы не стал говорить об убийствах женщин, кроме феминисток. Но сейчас общественное сознание меняется», — подчеркивает Хаас.
