Интернационализация науки в России: прогресс и неравенство возможностей

Ирина ДежинаД.э.н., руководитель аналитического департамента научно-технологического развития, Сколтех, профессор НИУ ВШЭ, эксперт РСМД

Интернационализация науки — тема, не теряющая своей актуальности на протяжении десятилетий, — в последнее время стала активно обсуждаться в связи с изменением характера научной деятельности (рост междисциплинарности, межстрановой кооперации, глобальное разделение труда) и меняющихся геополитических условий (для России это, например, санкции, а также угрозы роста молодежной научной эмиграции, а для США — борьба с «утеканием» знаний и технологий в Китай).

Международное сотрудничество — это естественная форма получения научных знаний, способствующая повышению производительности и «видимости», а значит, престижа науки страны. Исследования показывают, что публикации в международном соавторстве цитируются чаще, поскольку каждый соавтор распространяет результаты в своей стране и своем сообществе, таким образом, круг цитирующих расширяется. В целом общей тенденцией является расширение интернационализации, которая выражается в том числе в росте мобильности научных кадров.

Интернационализация в российской науке

В России интернационализация науки обладает рядом особенностей. Во-первых, ее уровень остается низким, если судить по объемам финансирования науки из зарубежных источников (рисунок 1) и по числу публикаций в международном соавторстве. По последнему параметру Россия отстает от большинства стран, как показывают недавние (май 2019 г.) расчеты «индекса глобализации в науке», проведенные Чешской академией наук по 174-м странам. «Индекс глобализации в науке» для России начал снижаться с 2014 г., и на данный момент он ниже, чем для развитых стран, а также остальных государств — членов БРИКС. Лучшая ситуация ожидаемо наблюдается в физических науках — традиционно сильной области, где в сотрудничестве с Россией заинтересованы многие страны; а также в науках о жизни, где российским исследователям сложно опираться только на внутренние ресурсы.

Вторая особенность — в России пока нет международной циркуляции кадров, «утечка умов» превышает приток кадров из-за рубежа, особенно из стран с развитой наукой. При этом «вписаться» в международный контекст помогают представители русскоязычной научной диаспоры. Как показывают качественные исследования, именно русскоязычные ученые, работающие за рубежом, чаще всего бывают медиаторами в международном научном сотрудничестве, поддерживают долгосрочные контакты и нередко инициируют новые партнерства [1]. Вместе с тем сохраняется угроза эмиграции, особенно молодежной, реакцией на которую стало появление даже таких радикальных предложений, как ограничение выезда за рубеж молодых ученых тех специальностей, которые наиболее востребованы в других странах. Официальная политика направлена на создание условий для привлечения молодежи в науку в том числе за счет предоставления специальных грантов и иных инициатив. Однако активно используемые ведомствами и научными фондами методы количественной оценки результативности научной деятельности не способствуют росту интереса молодежи к тому, чтобы работать именно в российской науке.

Рисунок 1.
Доля зарубежного финансирования в расходах на исследования и разработки

Источник: Индикаторы науки: 2019: статистический сборник / Л. М. Гохберг, К. А. Дитковский, Е. Л. Дьяченко и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М.: НИУ ВШЭ, 2019. — с. 90, 161, 210.

Ресурсы для интернационализации

Интернационализация проявляется в участии в международных научных проектах, что в свою очередь отражается на динамике публикаций в международном соавторстве, привлечении зарубежных ученых в научные организации и вузы как на краткий период, так и на основе долгосрочных (3–5 лет) контрактов; а также в росте числа зарубежных аспирантов. Все это требует финансовых ресурсов. В последние годы финансовые возможности для интернационализации расширялись преимущественно у тех университетов, которые участвовали в различных государственных программах «превосходства» и получили статус исследовательского университета, федерального университета; и особенно эти возможности развивались у университетов, попавших в Проект 5-100, нацеленный на то, чтобы по крайней мере пять российских вузов к 2020 г. вошли в топ-100 мировых рейтингов. Эти университеты получают существенное дополнительное бюджетное финансирование. Недавнее исследование НИУ ВШЭ подтверждает, что университеты из этого проекта смогли нарастить число публикаций с зарубежными соавторами; это контрастирует с ситуацией в вузах, не принимающих участие в этой государственной инициативе.

В целом у университетов больше возможностей развивать научные связи с зарубежными коллегами — на вузовский сектор науки, составляющий всего около 12% по численности исследователей, приходится около 70% исследователей, имевших возможность проходить стажировку или временно работать за рубежом (рисунок 2).

Рисунок 2.
Стажировки и работа за рубежом: возможности в секторе высшего образования

При этом тот факт, что в вузовском секторе науки доля зарубежного финансирования ниже, чем в среднем по науке (рисунок 1), свидетельствует о том, что международное сотрудничество в университетах развивается за счет российских источников финансирования. Помимо упомянутого Проекта 5-100, речь идет также о программе мегагрантов, благодаря которой появились научные лаборатории под руководством ведущих мировых ученых. Среди созданных по этой программе 236 лабораторий подавляющее большинство (почти 80%) находятся в университетах. Более того, анализ списков победителей показывает, что среди них преобладают вузы, входящие в Проект 5-100, а также имеющие различные статусы (включая статус опорного университета). Таким образом, в секторе высшего образования финансовые ресурсы для развития интернационализации распределены крайне неравномерно.

В государственном секторе науки, к которому относятся и бывшие академические институты, внутренних ресурсов для международного сотрудничества стало меньше. Особенно это затронуло именно бывший академический сектор после начала реформы Российской академии наук (РАН). РАН как ведомство, которое централизованно занималось развитием внешних связей, направляло часть ресурсов подведомственным институтам, в том числе для организации международных конференций на территории России. Этого источника теперь нет, академические институты перешли в ведение сначала Федерального агентства научных организаций, а после его упразднения в 2018 г. — Министерства науки и высшего образования РФ. И хотя отдельные институты могут рассчитывать на дополнительные средства от Министерства, нет специализированных программ поддержки, аналогичных тем, что были введены для вузовской науки.

Внешние источники, которые самим фактом своего существования подтверждают наличие интернационализации науки, сокращаются в том числе за счет закрытия целого ряда программ, реализовывавшихся зарубежными и международными организациями, у которых были свои представительства в России. Уход таких фондов и программ из страны связан с изменением законодательства, в том числе с принятием в 2012 г. закона РФ «Об иностранных агентах»; и в мае 2015 г. в его развитие — закона о нежелательных иностранных или международных неправительственных организациях. Если в 2012 г. доля зарубежных фондов и некоммерческих организаций составляла 18,5% в общем объеме зарубежного финансирования российской науки [2], то к 2017 г. она составила 6,7% [3]. Закрылись такие программы международного сотрудничества, охватывающие научные исследования в университетах, как совместная программа Министерства образования и науки РФ и Американо-российского фонда по экономическому и правовому развитию (USRF) «ЭВРИКА», которая была направлена на развитие научно-исследовательского и предпринимательского потенциала российских университетов. Второй пример — совместная программа Министерства образования и науки РФ и Американского фонда гражданских исследований и развития (CRDF Global) «Фундаментальные исследования и высшее образование», которая инициировала создание научно-образовательных центров в 23-х российских университетах. Сейчас эти программы начинают забываться, а в начале 2010-х гг. они имели большое значение не только для улучшения качества науки в вузах, но и для системы управления вузовской наукой. В частности, в формат научно-образовательных центров, которые начали создаваться еще в 1998 г. при поддержке министерства и CRDF Global, были заложены такие важные принципы, как обязательное участие молодежи в научных проектах, международное сотрудничество, сочетание научной и образовательной деятельности, научная мобильность.

Вызовы интернационализации

Между тем не стоит абсолютизировать достоинства интернационализации в науке. Исследования показывают, что широкие коллаборационные сети, которые чаще всего бывают интернациональными, нередко разрабатывают традиционные темы, в то время как внутристрановые проекты могут быть оригинальными и прорывными исследованиями. Однако финансирующие организации отдают предпочтение именно международным проектам.

Второй фактор, который можно рассматривать как вызов для России, — это часто высказываемое опасение, что интернационализация может способствовать оттоку лучших ученых за рубеж. Однако в данном контексте опасения усиления научной эмиграции необоснованны. Возможность приезжать и возвращаться, применять полученные знания и навыки в России, как свидетельствуют исследования международных научных коллабораций, — это стимул к тому, чтобы работать в своей стране. Любая эмиграция — процесс сложный и травматический, требующий погружения в совершенно иную культуру. Скорее, запреты и ограничения станут стимулом к отъезду.

Наконец, проявлением интернационализации, как было сказано выше, является циркуляция научных кадров, которая предполагает, в том числе, и приток ученых и профессоров из-за рубежа. И вот здесь как раз пока существует потенциальная угроза из-за неравенства в уровне доходов приглашенных/приехавших из-за рубежа ученых (как правило, участников упомянутых государственных программ) и российских исследователей. Как правило, приглашенные исследователи получают конкурентоспособную по мировым меркам заработную плату, иначе их сложно привлечь в страну. Это приводит к неравенству отечественных и зарубежных ученых, которое не всегда коррелирует с продуктивностью и эффективностью работы. В итоге развивается социальное расслоение в научных коллективах, чреватое различными эксцессами. Эта ситуация, к сожалению, вряд ли серьезно изменится в ближайшем будущем.

Заключение: выводы и рекомендации

Интернационализация российской науки разнопланова и динамична. Активное развитие международного научного сотрудничества происходит в первую очередь в ограниченном числе ведущих российских университетов — участников различных государственных программ. В то же время зарубежное финансирование относительно больше поступает в государственный сектор науки, куда относятся и бывшие академические организации — традиционные лидеры российской науки.

Пока в российской науке наблюдается неравенство возможностей к интернационализации — вузы находятся в лучшем положении, чем государственные НИИ, а ведущие университеты имеют больше ресурсов, чем остальные вузы. Зарубежные ученые, работающие в российской науке, как правило, получают более высокую зарплату, чем в среднем российские ученые. Привлечение зарубежных коллег пока невозможно на условиях равенства и конкуренции. Для их развития важно предпринять целый ряд шагов, в том числе выходящих за рамки регулирования сферы науки. Среди тех возможных мер, которые относятся исключительно к научному сектору, можно перечислить следующие:

1. Обеспечение равного доступа организаций государственного сектора науки и вузов к возможности поехать на стажировку или принять участие в ведущих международных конференциях. Инструментом могут быть, например, конкурсы грантов на участие в конференциях.
2. Развитие обучения английскому языку, как аспирантов, так и расширение преподавания на английском языке, что будет способствовать притоку иностранных специалистов в российскую науку.
3. Расширение привлечения зарубежных исследователей на основе долгосрочных контрактов, без сокращения практики краткосрочных визитов.

Перечисленные меры могут способствовать большей узнаваемости российской науки, признанию ее результатов и росту престижа. В конечном счете, это важно и для привлечения молодежи в науку — то есть для решения задачи, сформулированной в Национальном проекте «Наука».

1. Dezhina, I. Russian-French Scientific Collaboration: Approaches and Mutual Attitudes // Sociology of Science and Technology, 2018, vol.9, no.1, p. 101-115.

2. Индикаторы науки: 2014: статистический сборник. Москва: НИУ ВШЭ, 2014. — с. 90.

3. Индикаторы науки: 2019: статистический сборник / Л. М. Гохберг, К. А. Дитковский, Е. Л. Дьяченко и др.; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М.: НИУ ВШЭ, 2019. — с. 93.