Кадников Н.Г.[1],

профессор кафедры уголовного права

Московского университета МВД России

имени В.Я. Кикотя

доктор юридических наук, профессор

Карпова Н.А.,

доцент кафедры уголовного права

Московского университета МВД России

имени В.Я. Кикотя

кандидат юридических наук, доцент

// Проблемы квалификации и расследования преступлений, совершаемых с применением информационно-коммуникационных технологий: Международная научно-практическая конференция, 27 мая 2022 г.: сборник научных трудов / [сост. Н. Г. Кадников]. – М.: Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Союз криминалистов и криминологов. 2022.

К ВОПРОСУ О ПОЗИЦИИ ВЕРХОВНОГО СУДА РФ ПО

ПРОТИВОДЕЙСТВИЮ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ И

ПРАВОНАРУШЕНИЯМ ЭКСТРЕМИСТСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ

Современное состояние преступности позволяет говорить о повышенной опасности деяний экстремистской направленности. В январе-декабре 2021 года зарегистрировано 2136 преступлений террористического характера, что на 8,8% меньше, чем годом ранее, и 1057 преступлений экстремистской направленности, что больше на 26,9%, чем в 2020 году[2]. В 2021 году в 3,5 раза увеличилось число дел по статье о реабилитации нацизма (ч. 1 ст. 354 УК) — с шести осужденных в 2020 году до 21. При этом в 2018 и 2019 годах осужденных по этой статье не было, а в 2017 году их число составляло всего два человека[3].

Постоянно растет количество зарегистрированных преступлений экстремистской направленности, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий. Например, в 2020 г. по ст. 280 УК (публичные призывы к экстремистской деятельности) таких было 340 (на 32,3 % больше, чем в 2019 году). В 2021 году увеличилось число осужденных за участие в экстремистском сообществе (ч. 2 ст. 282.1 УК): по этому составу было осуждено 13 человек, что почти на 70% больше, чем в 2020 году (четыре человека). По сравнению с 2020 годом больше стало осужденных и по ч.1 и ч. 2 ст. 282² УК, предусматривающей наказание за организацию и участие в объединениях, ликвидированных из-за признания судом экстремистскими. Так, за участие в подобной организации было осуждено 84 человека (в 2020 году — 49), за организацию деятельности — 36 (в 2020-м — 19). Чуть более чем в два раза выросло количество осужденных за публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя с использованием СМИ. Так, в 2021 году их число составило 242 человека, в 2020 году их было 135 человек, 109 и 83 человек в 2019 и 2018 годах соответственно[4].

Рост преступлений экстремистской направленности фиксирует МВД России и в первой половине 2022 года. Согласно характеристике состояния преступности, за январь—март 2022 года зарегистрировано 340 подобных преступлений, что на 16,8% больше, чем в аналогичном периоде прошлого года. Отдельно было подсчитано число зарегистрированных преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий. По ст. 280 УК (публичные призывы к экстремистской деятельности) таких было 455 (на 33,8 % больше, чем в 2020 году)[5].

Чаще всего, по мнению Генеральной прокуратуры РФ, экстремистские преступления совершают в мессенджерах. 25% террористических и 66% экстремистских преступлений, зарегистрированных в 2021 году совершены в сети Интернет, сообщил замначальника Главного управления международно-правового сотрудничества Генеральной прокуратуры РФ Вячеслав Михеев. Такие данные он озвучил 8 июля на конференции руководителей прокуратур европейских государств в Санкт-Петербурге. При этом Михеев отметил растущий тренд на размещение экстремистских материалов на личных страницах в соцсетях, а также в мессенджерах[6].

Показатели преступности и мнения специалистов позволяют сделать вывод об особой опасности в современный период правонарушений и преступлений экстремистской направленности, совершаемых с использованием информационно-коммуникационных сетей, в том числе сети Интернет. Это связано с тем, что росту экстремизма обычно способствуют: социально-экономические кризисы, коррупция, резкое падение жизненного уровня основной массы населения, проблемы со свободой слова. Наряду с этим, отрицательные эмоции проявлялись у граждан в связи с пандемией COVID–19, когда здравоохранение было порой бессильно перед коронавирусом. В таких ситуациях некоторые граждане проявляют радикализм, что, по их ошибочному мнению, может стать единственной возможностью реально повлиять на ситуацию[7]. Наряду с этим, растет количество пользователей различными мессенджерами, особенно из числа молодых людей, которые весьма податливы всяким радикальным предложениям и лозунгам, в том числе и к поиску виноватых в их жизненных неудачах и материальной недостатке.

Следует согласиться с теми авторами, которые полагают, что поводом к усилению экстремистских настроений среди молодежи становятся попытки отдельных политических сил и общественных организаций использовать молодежь в своих целях, подстрекая и провоцируя ее на различные агрессивные действия, в том числе на массовые беспорядки[8]. Кроме того, важно учитывать способность представителей молодежи к организации посредством информационно-коммуникационных технологий групповых форм недовольства и протеста. При этом используются анонимные телеграмм-каналы, затрудняющиеся поиск авторов экстремистских материалов.

Можно поддержать и тех специалистов, которые говорят о киберэкстремизме как относительно новой форме экстремизма, в рамках которой для пропаганды противоправной деятельности используются новейшие средства распространения информации, коммуникационные технологии и сеть Интернет. Посредством персональных компьютеров и мобильных телефонов проводится завуалированная и открытая интернет-пропаганда, пропаганда в социальных сетях (SMM, таргетированная реклама, «лайкеры», и т.д.), пропаганда через почтовую рассылку, мобильные приложения и прочие[9].

Нельзя сказать, что российский законодатель не успевает с нормативным обеспечением противодействия экстремистским проявлениям[10]. Но и в этой работе есть проблемы, дублирование нормативных установлений, недостаточно продуманные решения, которые затрудняют правоприменение, а иногда приводят к негативным последствиям (необоснованное привлечение к ответственности, в том числе уголовной, формирование из справедливых критиков неверных действий представителей власти псевдоэкстремистов).

Вместе с тем, обвинительный уклон в сфере противодействия экстремизму и деяниям экстремистской направленности может привести к объективному вменению и привлечению к ответственности (в том числе и уголовной) граждан за критические высказывания в отношении отдельных представителей власти и нерадивых руководителей. В этом смысле важное значение имеют позиции Верховного Суда РФ, отраженные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 № 11 (ред. от 28.10.2021) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»[11]. Во-первых, Пленум Верховного Суда РФ особо отметил и подтвердил, что в соответствии со ст.2 Конституции РФ человек, его права и свободы обладают высшей ценностью, а государство обязано их признавать, соблюдать и защищать. Наряду с этим, отмечено, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только соразмерно конституционно значимым целям (ст. 55 Конституции РФ). Во-вторых, в постановлении обращено внимание на то, что согласно ст.13 Конституции РФ, в Российской Федерации признаются идеологическое и политическое многообразие, многопартийность; никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Запрещается создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни. При этом Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что статьей 29 Конституции РФ гарантируется свобода мысли и слова, запрещается пропаганда или агитация, возбуждающая социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду, пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства.

Подчеркнута значимость таких международно-правовых документов, как Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 года, Международный пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 21 декабря 1965 года, Декларация Генеральной Ассамблеи ООН от 25 ноября 1981 года о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений, Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года[12]. При этом совершенно справедливо указывается, что данные международно-правовые документы, провозглашая право каждого человека на свободное выражение своего мнения, вместе с тем предусматривают, что это право не должно подменяться экстремистскими проявлениями, которые категорически должны быть запрещены законом. Еще раз это было подтверждено в рамках Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 года, согласно положениям которой терроризм, сепаратизм и экстремизм, вне зависимости от их мотивов, не могут быть оправданы ни при каких обстоятельствах. В-третьих, Пленум Верховного Суда РФ отметил важную роль уголовного закона в противодействии экстремистским проявлениям, но, тем не менее, преступления экстремистской направленности объективно требовали более точного судебного толкования в части квалификации и отграничения от смежных деяний, особенно после частичной декриминализации ч.1 ст.282 УК РФ. В соответствии с поправками, внесенными Федеральным законом от 27.12.2018 N 519-ФЗ, уголовная ответственность по ч.1 ст.282 УК РФ возможна только после привлечения лица к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года (если это деяние не совершено с применением насилия или с угрозой его применения или лицом с использованием своего служебного положения, либо организованной группой)[13].

Важное внимание уделено Пленумом Верховного Суда РФ совершению экстремистских преступлений с использованием информационно-коммуникационных сетей, в том числе и сети Интернет. Так, в соответствии с последними поправками, обращено внимание судов, что с учетом содержания диспозиций статей 280, 280.1, 282 УК РФ к данным экстремистского содержания относится, например, не только сам факт размещения в сети Интернет или иной информационно-телекоммуникационной сети текста, изображения, аудио- или видеофайла, содержащего признаки призывов к осуществлению экстремистской деятельности или действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, возбуждения ненависти либо вражды, унижения достоинства человека либо группы лиц, но и иные сведения, указывающие на общественную опасность деяния, в том числе на направленность умысла, мотив совершения соответствующих действий.

Наряду с разъяснением о квалификации фактов экстремистской деятельности, в том числе и с использованием информационно-коммуникационных сетей, Пленум Верховного Суда РФ совершенно справедливо уделил значительное внимание более тщательной оценке мотивов действий виновного, публичности действий. При этом следует поддержать судебное толкование в части того, что вопрос о публичности призывов должен разрешаться судами с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела (обращения к группе людей в общественных местах, на собраниях, митингах, демонстрациях, распространение листовок, вывешивание плакатов, распространение обращений путем массовой рассылки сообщений абонентам мобильной связи и т.п.). Привлечения к ответственности по статье 282 УК РФ возможно при действиях виновного, совершаемых публично и с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть Интернет (размещение соответствующей информации на сайтах, форумах или в блогах, массовая рассылка электронных сообщений и иные подобные действия, в том числе рассчитанные на последующее ознакомление с информацией других лиц).

Весьма значимыми следует признать разъяснения Пленума по поводу различной уголовно-правовой оценки публичных призывов к совершению преступлений, предусмотренных ст.280¹, ст.280², ст.205² УК РФ. Тем не менее, очень важными являются разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, касающиеся характера экстремистских действий и их отличия от критических выступлений граждан по различным проблемам развития общества и государства также деятельности представителей власти и иных должностных лиц. Пленум особо отметил, что критика политических организаций, идеологических и религиозных объединений, политических, идеологических или религиозных убеждений, национальных или религиозных обычаев сама по себе не должна рассматриваться как действие, направленное на возбуждение ненависти или вражды[14].

Необходимо обратить внимание на разъяснение Пленума, касающееся критике деятельности государственных чиновников и политиков. По мнению Пленума, судам необходимо учитывать положения статей 3 и 4 Декларации о свободе политической дискуссии в средствах массовой информации, принятой Комитетом министров Совета Европы 12 февраля 2004 года, и практику Европейского Суда по правам человека, согласно которым политические деятели, стремящиеся заручиться общественным мнением, тем самым соглашаются стать объектом общественной политической дискуссии и критики в средствах массовой информации; государственные должностные лица могут быть подвергнуты критике в средствах массовой информации в отношении того, как они исполняют свои обязанности, поскольку это необходимо для обеспечения гласного и ответственного исполнения ими своих полномочий.

Критика в средствах массовой информации должностных лиц (чиновников, политиков), их действий и негативных последствий их деятельности сами по себе не должны рассматриваться во всех случаях как действие, направленное на унижение достоинства человека или группы лиц, поскольку в отношении указанных лиц пределы допустимой критики шире, чем в отношении частных лиц[15]. Особо это касается случаев коррупции, должностных злоупотреблений, недостойного поведения и сомнительных высказываний, допущенных чиновниками различного уровня. Об этом написано много, но современные факты позволяют говорить о том, что актуальность проблемы не исчерпана. Так, Хорошевский райсуд Москвы 21 января 2022 г. отправил под стражу заместителя министра транспорта В.Т., обвиняемого в особо крупном мошенничестве. Начальнику радиотехнических войск Воздушно-космических сил России А.К. предъявлено обвинение в рамках уголовного дела о получении взятки. Ему избрана мера пресечения – содержание под стражей. По версии следствия, он получил не менее 5 млн рублей от директора одного из НИИ [16]. Обвинение в групповом хищении более 860 млн. рублей предъявлено бывшему начальнику отдела закупок управления снабжения бронетанковым и автомобильным имуществом Главного автобронетанкового управления Минобороны России (ГАБТУ) Е. П.[17]. В апреле 2021 г. был арестован директор департамента металлургии и строительных материалов Министерства промышленности и торговли России П. С. По версии следствия, он в 2018 году велел выдать бюджетную субсидию в размере 31 млн рублей частной фирме на возмещение ее затрат на научно-исследовательские работы, связанные «приоритетными направлениями промышленности, в рамках комплексных инвестиционных проектов». В действительности никаких работ не проводилось, представленные же в ведомство документы были поддельные[18]. Конечно, до обвинительного приговора суда неправомерно говорить об этих лицах, как о преступниках, но критика их действий не должна квалифицироваться как экстремистское правонарушение.

Для признания публичных высказываний в качестве экстремистских, в том числе совершенных с использований информационно-коммуникационных сетей и сети Интернета, важное значение имеет такой признак субъективной стороны как вина в форме прямого умысла. Этот признак является критерием разграничения преступлений и проступков экстремистской направленности, что влияет на противоправность и наказуемость действий. В частности, судам разъяснено, что размещение лицом в сети Интернет или иной информационно-телекоммуникационной сети, в частности, на своей странице или на страницах других пользователей материала (например, видео-, аудио-, графического или текстового), созданного им самим или другим лицом, включая информацию, ранее признанную судом экстремистским материалом, может быть квалифицировано по статье 280, статье 280¹ или статье 282 УК РФ только в случаях, когда установлено, что лицо, разместившее такой материал, осознавало направленность деяния на нарушение основ конституционного строя, а также имело намерение побудить других лиц к осуществлению экстремистской деятельности, совершению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации, либо цель возбудить ненависть или вражду, унизить достоинство человека или группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии либо принадлежности к какой-либо социальной группе. При этом наличие умысла предполагает учет всех фактических обстоятельств в совокупности, в том числе форму и содержание размещенной информации, ее контекст, наличие и содержание комментариев данного лица или иного выражения отношения к ней, факт личного создания либо заимствования лицом соответствующих аудио-, видеофайлов, текста или изображения, содержание всей страницы данного лица, сведения о деятельности такого лица до и после размещения информации, в частности, о совершении действий, направленных на увеличение количества просмотров и расширение пользовательской аудитории, данные о его личности (например, приверженность радикальной идеологии, участие в экстремистских объединениях, привлечение ранее лица к административной и (или) уголовной ответственности за правонарушения и преступления экстремистской направленности), объем подобной информации, частоту и продолжительность ее размещения, интенсивность обновлений.

Актуальность современного судебного толкования состоит и в том, что Пленум Верховного Суда РФ не исключил, что при правовой оценке действий, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по соответствующим признакам, действия лица могут быть признаны не представляющими общественной опасности в силу их малозначительности (ч.2 ст.14 УК РФ), хотя формально и содержат признаки какого-либо деяния, предусмотренного уголовным законом. При решении вопроса о том, является ли деяние малозначительным, то есть не представляющим общественной опасности, судам необходимо учитывать, в частности, размер и состав аудитории, которой соответствующая информация была доступна, количество просмотров информации, влияние размещенной информации на поведение лиц, составляющих данную аудиторию[19].

Очень важно при разграничении преступлений и проступков в указанной сфере, как отметил Пленум, четко и точно соблюдать все предусмотренные уголовно-процессуальным законом процедуры сбора доказательств, и оценки их достоверности.

Важными следует признать и другие разъяснения Пленума Верховного Суда РФ об уголовно-правовой оценке деяний экстремистской направленности. Особую опасность представляют действия, направленные на создание экстремистского сообщества (часть 1 статьи 282.1 УК РФ), то есть объединения двух или более лиц в устойчивую группу в целях подготовки или совершения преступлений экстремистской направленности. Информационно-коммуникационные технологии позволяют проводить действия по созданию подобных сообществ среди многих пользователей сетей, создавая иллюзию всеобщности. Но и в этом случае Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что о готовности такого сообщества к совершению преступлений экстремистской направленности может свидетельствовать, например, достижение договоренности о применении насилия в общественных местах в отношении лиц по признакам принадлежности (или непринадлежности) к определенным полу, расе, национальности, языковой, социальной группе, в зависимости от происхождения, отношения к религии. Получение доказательств о совершении таких действий требует глубокой технической подготовки, включающей постоянный мониторинг социальных сетей, проведение иных предупредительных действий, позволяющих своевременно пресекать проявления экстремизма в сетях.

Таким образом, следует поддержать Пленум Верховного Суда РФ в его стремлении более точно дифференцировать публичные действия, высказывания граждан в информационно-коммуникационных сетях и сети Интернет, чтобы своевременно предупреждать экстремистские проявления, выявлять деструктивные группы и сообщества, привлекать виновных к ответственности, но не допускать обвинительного уклона и ошибочных действий в отношении граждан, высказывающих обоснованную критику в адрес представителей власти и чиновников разных уровней, т.к. необходимо в полной мере соблюдать права и свободы человека и гражданина, в том числе при оценке его публичных высказываний, материалов, размещенных им в средствах массовой информации, постов и репостов в информационно-коммуникационных сетях и сетях Интернет.

[1] © Кадников Н.Г., 2022.

[2] МВД России сообщило о росте на 27% за год числа преступлений экстремистской направленности // Интерфакс. 2022. 18 января.

[3] https://www.rbc.ru/newspaper/2022/04/22/62614a2f9a79479125d98653

[4] https://www.rbc.ru/newspaper/2022/04/22/62614a2f9a79479125d98653

[5] Состояние преступности в России за январь – декабрь 2021 года // Сайт МВД России.

[6] pravo.ru›Новости›233081

[7] Панталева Н.С., Пархитько Н.П. Кибертерроризм и киберэкстремизм как современные угрозы национальном и международной безопасности //Юридическая наука. 2019. № 3. С.47-50.

[8] Там же.

[9] Могилевцева О.С., Селеня Д.А. Особенности профилактики киберэкстремизма в молодежной среде // Современные научные исследования и инновации. 2016. № 12 [Электронный ресурс]. URL: https://web.snauka.ru/issues/2016/12/76097 (дата обращения: 03.06.2022).

[10] См. например: Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» от 25.07.2002 N 114-ФЗ в ред. от 08.12.2020 (с изм. и доп., вступ. в силу с 14.04.2021); Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27.07.2006 N 149-ФЗ в ред. от 30.12.2021 (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.01.2022).

[11] СПС Консультант Плюс

[12] СПС Консультант Плюс

[13] См. также: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (научно-практический, постатейный). 6-е изд., перераб. и доп. / под ред. д.ю.н., профессора Н.Г. Кадникова. – М.: ИД «Юриспруденция», 2019. С.876-879.

[14] См.: п.7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 N 11 (ред. от 28.10.2021) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»// СПС Консультант Плюс

СПС Консультант Плюс

[16] ТАСС//дата обращения — 14 января 2022

[17] ТАСС//дата обращения — 26 января 2022

[18] kommersant.ru›doc/4753277// дата обращения – 10 июня 2022

[19] См. п.8.1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.06.2011 N 11 (ред. от 28.10.2021) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»// СПС Консультант Плюс; см. также: Уголовное право России. Учебник в 2 томах. Т.1: Общая часть /Под общ. ред. доктора юридических наук, проф. Н.Г. Кадникова. М.: Юриспруденция, 2018. С.65, 66.

Post Views: 590